Дина Рубина — популярный прозаик. Живя между Израилем, Россией и Америкой, писательница сама себя называет странствующим собирателем историй. А мы продолжаем путешествие по ее произведениям.
Поднимается, отряхивается от пепла мифическая птица феникс, тексты Рубиной. Начался новый период — спасение, дорога от долгой печали к собственным корням.
Для тех, кто любил Рубину-бытописателя, ее перевоплощение, побег на святую иерусалимскую землю — не только физический, но и творческий — стал настоящим потрясением. Стремительный путь от очень женских текстов к возвышенным, почти библейским сюжетам с глубоким философским смыслом легко может поставить неподготовленного читателя в тупик. Девочка с печальными глазами уступила место путнику, ищущему собственные истоки.
К «еврейской» теме Рубина обращалась и раньше, правда как-то походя, будто не решаясь поднять голову, взглянуть в глаза собственной истории. Ее герои улетали, убегали на Святую Землю и растворялись там, чтобы дождаться своего часа.
«Иногда вечером я выезжаю в центр Иерусалима... Еще не меркнет свет, но воздух уплотняется, а мерцающий мягкий известняк домов начинает отдавать жар дневного солнца... Свежеет... У меня поднимается вечно низкое давление и душа наполняется если не веселием, то, скажем так, оживлением»
Здесь, на желтых, залитых тягучим, сухим израильским воздухом улицах Рубина неожиданно находит долгожданный покой. Теперь ее тексты наполнены неторопливыми беседами о сущем. За окнами то и дело шумит дождь, который тут же сменяется слепящим солнцем. Все хорошо — так после долгого путешествия длиною в несколько лет усталый путник возвращается домой, чтобы по завету короля из известной сказки «познать самое себя».
Познание это, впрочем, тягостно. Подобно всякой «еврейской» прозе, отныне тексты Рубиной отличает неизбывная тоска по собственному народу: «Больно только когда смеюсь», «Еврейская невеста», «Адам и Мерьем», сборники-размышления, поиск незаживающих ран. Будет больно, обещает Рубина, сердце разорвется в клочья. И оно действительно разрывается.
«Знаете, что встряхнуло ее, уже послушно раздетую до рубашки, что как-то разом очистило ее зрение от пелены, оголило память, сознание до последней, пронзительной наготы бытия? — звонкий детский крик из ямы: „Папа, не сыпь мне песок в глазки!..“ Отец, вероятно, сошел с ума и все поддевал на лопату землю и засыпал яму, поддевал и сбрасывал, весело так, споро»
Именно отсюда из «еврейского мира» Дины Рубиной и рождаются ее новые, безжалостные произведения.
Снег выпал и превратился в вязкую хлябь под ногами — того и гляди запачкаешь новые сапожки. Этого ли так страстно когда-то давно желала Нина? Кажется, Рубина испытывает особенное отношение к этому имени. Кочуя из произведения в произведение, ее Нина взрослеет, меняется, становится злее, но всякий раз как будто пытается отыскать среди заблудших душ ту самую, тоненькую, в белом свитерке — саму себя.
Теперь тексты Рубиной изобилуют фантастическими монстрами: кукольник с повадками магистра черной магии, заменивший жену бутафорской ее копией, бывшая парашютистка-косметолог, лепящая из уродов-красавцев, и многие другие, место которым разве что в заколдованном лесу. А вот ведь проникли, пробрались в реальную жизнь. Последние ее романы отличают неприятные подробности. Рубина описывает заплесневелую квартирку великой писательницы Калерии в «Наполеоновом обозе», косметологические процедуры в «Бабьем ветре», детально рассматривает человека не только внутри, но и снаружи. И картина, надо сказать, выходит отвратительная.
«С чего начать? Описать для затравки, как однажды пришлось делать „бразильское бикини“ одному толстому мужику? Написала „толстому“, а грамотный айпад тут же поправил — „Толстому“. Нет, Толстого ваксать (айпад выдал „ваксить“, меня умиляет его педантичность!) — упаришься»
Дина Рубина будто объявляет приговор всему человечеству — не спасется никто. Меняется и язык повествования — плавный рассказ оборачивается короткими фразами-выкриками, не упустит писательница и возможность вставить крепкое словцо. А что, реальность она такая, это вам не в сказку попасть.
«На тарелках, выставленных ровно к назначенному часу, лежало нечто вроде кусочков фрески — на первый взгляд. Но только на первый. — Приступайте, пока она теплая, я разогрела. Там на сухариках может быть плесень, вы сковырните, ничего, плесень полезна, вы знаете? В ней пенициллин...»
Может быть, это и есть истинные человеческие лица, которые мы отказываемся видеть, прикрывая раздраженно ладонью глаза: не сейчас, не сегодня, не со мной? Талантливому писателю свойственно видеть обратную сторону вещей.
Дина Рубина относится к разряду уникальных литераторов-наблюдателей. Фиксируя и переосмысливая реальность, она создает произведения, прикоснувшись к которым однажды, оторваться уже невозможно. Будь то ласковые, пронизанные ностальгией по детству, счастливой юности рассказы или отчаянно грубый «Бабий ветер». Отложить книгу, не дочитав до финала, вряд ли получится. Нет, только достигнув последней строчки, можно аккуратно закрыть книгу, поставить ее обратно на полку и остаться один на один с самим собой. Посидеть в тишине.
На книги Дины Рубиной действует скидка 20% по промокоду ЖУРНАЛ.