Константин Дмитриенко

Читать полностью Свернуть текст

Книги автора

Повесть о чучеле, Тигровой Шапке и Малом Париже

В России тоже был свой Клондайк — с салунами, перестрелками и захватывающими приключениями. О нем еще не сняли кино, и русские мальчишки не играли в казаков-золотоискателей и разбойников – китайских грабителей. А на Дальнем Востоке, где, почти параллельно с Гражданской войной, бушевала золотая лихорадка, ходили по тайге оборотни, полулюди и таежные мудрецы, на поверхности Реки то и дело сверкал серебристо-черной спиной дракон Лун, и красные партизаны, белые казаки, японские оккупанты и китайские отряды — все пытались получить золото, которое им по праву не принадлежало. Легенды и реальность ловко сплетались в увлекательную историю. Но ничего не кончилось: история, описанная в "Повести о чучеле, Тигровой Шапке и Малом Париже", продолжается и сегодня — ведь для драконов нет времени.

Читать полностью Свернуть текст

Купить

297 р.

на сайте book24.ru

Купить

271 р.

на сайте ozon.ru

Купить

199 р.

на сайте litres.ru

Купить

496 р.

на сайте labirint.ru

Купить

397 р.

на сайте ad.admitad.com

Еще магазины (4)

Повесть о чучеле, Тигровой Шапке и Малом Париже

-28%

297 р.412 р.

Книги автора в сериях

Претендент на бестселлер!

18 книг

Цитаты

А Лида никого не лечит, работает маляром-штукатуром, по субботам выпивает рюмку-другую, и, когда я с ней встречаюсь, мне кажется, что тень у нее странная, как будто не только от нее, но еще и от какой-то собаки, что идет рядом с ней, но чуть впереди, так, как будто ведет куда-то.

У него глаза — черные-пречерные. И собака большая, белая, и уши у нее. А ружья у него не было. Оно ему ни зачем, потому что он кого угодно — хоть рыбу, хоть птицу, хоть зверя — позовет, и те приходят. Нож у него — да, потому что рыбу и рябчика потрошил. А поймал руками, они сами пришли. Он и нас научил, мы потом таких ленков ловили. Нет, не старый. Как Банан.

Уруй ушел следом за зверем. В тайгу. А в тайге какой год? Поди разбери. Весна, зима, лето, осень — это да, это идущему дано. А год — он там, где луча и кита, а там не тайга, тайга — она за хребтом. И в тайге же известно, столько троп, а куда они там ведут — вверх, вниз? Кто ими, этими тропами, ходит? Звери. Уруй.

И совсем не помнит Архип, как вышел Юшка из темной берлоги и пошел зверем по имени Сэв из одного сна в другой сон.

Лун, дракон, живший в заводи за перекатом, был как таймень... Ну съели того тайменя, кости выкинули, шкуру сняли, паклей набили, губернатору отправили. А Лун-то тут при чем? Лун — дракон. Лун теперь (а оно для дракона всегда и везде — одно «теперь») в другой реке, в другом омуте, через другие пороги ходит. Вон, подними голову, может быть, то облако, а может быть, вон то, что потемнее...

В коробе, внесенном в дом и открытом, под светом лампы обнаружился сонный черноглазенький мальчик, одетый в стеганый китайский халат темно-лиловой саржи. Ни записки, ни сопроводительных документов, только амулет-бурханчик на кожаном ремешке, вроде тех, что режут из березы манегры, придавая им черты то медведя, то ящерицы, то лисы, то выдры.