Цитаты из книги Красное и черное

Кто оправдывается, тот сам себя выдает…

Слово дано человеку, чтобы скрывать свои мысли.

Всяк за себя в этой пустыне эгоизма, именуемой жизнью.

Она относилась к любовным страстям примерно так, как мы относимся к лотерее: явное надувательство, и только сумасшедший может верить, что ему посчастливится.

Я человек независимый. Почему от меня требуют, чтобы сегодня я придерживался тех же взглядов, что и полтора месяца назад? Тогда мое мнение было бы моим тираном.

- Но есть ли на свете хоть одно сердце, которое бьется для меня?

Вот уж поистине несчастье нашего века: даже самые отчаянные сумасбродства не излечивают от скуки.

Да может ли быть какое-нибудь великое деяние, которое не было бы крайностью в ту минуту, когда его совершают? Вот когда оно уже совершено, тогда его начинают считать возможным и обыкновенные люди.

Я скажу себе как Медея: "Посреди стольких опасностей мне остается мое Я".

Видно, в самом деле так уж мне на роду написано — умереть, мечтая...

Эти прекрасные парижские правила хорошего тона ухитрились испортить все, даже самую любовь!

В Париже можно встретить хорошо одетых людей, в провинции попадаются люди с характером.

Дайте мне жить моей идеальной жизнью. Все эти ваши мелкие дрязги, ваши рассказы о житейской действительности, более или менее оскорбительные для моего самолюбия, только и могут что заставить меня упасть с неба на землю. Всякий умирает, как может, вот и я хочу думать о смерти на свой собственный лад. Какое мне дело до других?

Вот потому-то, что я тогда был безумцем, я стал мудрым ныне.

А странно все-таки, что я только теперь постигаю искусство радоваться жизни, когда уж совсем близко вижу ее конец.

Роман — это зеркало, с которым идёшь по большой дороге. То оно отражает лазурь небосвода, то грязные лужи и ухабы. Идёт человек, взвалив на себя это зеркало, а вы этого человека обвиняете в безнравственности! Его зеркало отражает грязь, а вы обвиняете зеркало! Обвиняйте уж скорее большую дорогу с её лужами, а ещё того лучше — дорожного смотрителя, который допускает, чтобы на дороге стояли лужи и скапливалась грязь.

И у меня бывали в жизни минутки, за которыми по часам не угонишься.

Видно, только смертный приговор и выделяет человека, — подумала Матильда. — Вот единственная вещь, которую нельзя купить.

- Какой чудесный бал! - сказал он графу. - Просто не налюбуешься. Чего тут только нет!
- Мысли, - отвечал Альтамира.

Вежливость и только веживость-сама по себе вещь достойная, но лишь на первых порах.