Полная иллюминация

К вечеру он достигал желаемого:он был один в океане своего горя,один в омуте своей бесцельной вины,один даже в своем одиночестве. Я не грущу, - снова и снова повторял он. - Я не грущу.Как будто надеялся однажды убедить себя в этом.Или обмануть.Или убедить других-единственное,что хуже самой печали, - это когда ты не можешь скрыть ее от других. Я не грущу. Я не грущу. А ведь жизнь его,подобно пустой белой комнате,была полна неограниченными возможностями для счастья. Когда он засыпал, сердце сворачивалось в изножье его кровати, точно домашний зверек,живущий сам по себе.Но наутро оно вновь оказывалось в клетке,за решеткой ребер,немного отяжелевшее,ослабевшее,но,как и прежде,работающее без сбоев. К полудню Янкелем вновь овладевало желание не быть здесь,не быть самим собой,быть не здесь и не самим собой.Я не грущу.

Я был недоошеломлён по максимуму!

Жить было невыносимо, но умирать еще невыносимее. Невыносимо было воображать, как она занимается с кем-то любовью, но так же невыносимо было этого не воображать.

Она была красивой, как человек, которого тебе не суждено встретить, но которого ты всегда мечтаешь встретить, как человек, который слишком хорош для тебя.

Их желания никогда не больше того, что они уже знают.

Прости, что тебе досталась такая жизнь. Спасибо, что мы притворяемся вместе.