Если и событие, то не литературное
Вряд ли можно считать выход этой книги литературным событием. Вряд ли хотя бы потому, что роман откровенно вторичен. Так сказать, «первоисточники» можно перечислять долго, от произведений маркиза де Сада (неоднократно уже издававшихся и переиздававшихся) до в свое время взбудоражившей общественное мнение «Истории О».
Иными словами, Джеймс опирается на богатую «литературную традицию» и ничего нового не придумывает. То, что изображается, давно и хорошо известно, то, как изображается, малоинтересно и далеко от художественности.
Но если «Пятьдесят оттенков серого» как литературный феномен внимания не заслуживают, то как социальное явление, как характерный симптом состояния современного общества роман весьма любопытен.
Игры благополучных людей
Несколько вещей сразу бросается в глаза. Во-первых, произведение Джеймс вырастает даже не столько из литературы (пусть и определенного сорта), сколько из визуального искусства и параискусства, доступного сегодня в интернете.
И тот факт, что по книге уже снимается фильм, одновременно и вполне логичен, и удивителен. Просто хотя бы потому, что экранизация легко может превратиться в банальную порнографию. Более того, непонятно, во что еще она может превратиться.
Во-вторых, «кризис среднего возраста» Джеймс и ее фантазии, по ее собственным словам, отраженные в произведении, обернуты в оболочку респектабельности и богатства. Это игры благополучных людей, имеющих возможность потешить свою чувственность.
В-третьих, роман не имеет никакого отношения ни к страстному протесту маркиза де Сада против рационализма и концепции естественного человека эпохи Просвещения, ни к авангардному эпатажу Генри Миллера, ни к серьезным этическим и философским построениям вообще.
Джеймс пишет о потреблении эротических удовольствий и упаковывает их в обертку современного бодро-ироничного повествования в духе «Дьявол носит Прада».
Не выходит за рамки приличий
Потребительский аморализм, пожалуй, самое удивительное и есть в «Пятидесяти оттенках серого». Это не «Платформа» Мишеля Уэльбека, несколько лет назад вызвавшая необыкновенный ажиотаж во Франции, да и в Европе вообще.
Кстати, параллель с Уэльбеком весьма показательна. Раскомплексованный эротизм последнего и в «Платформе» (с ее сексуальным туризмом и оргийными сценами), и раньше, в «Элементарных частицах» — как раз показатель комплексов современного интеллектуала, который с ужасом следит за процессом собственного увядания, старения.
Жизнь — цепь поражений, а «кризис среднего возраста» — знак приближающейся окончательной катастрофы. Потребление секса столь же уныло, как и любой другой вид консьюмеризма. Это не более чем раздражающий обман, лишь усиливающий экзистенциальное одиночество и отчаяние.
«Элементарные частицы» писались Уэльбеком, в частности, как критика «сексуальной революции» 60-70-х годов прошлого века, как указание на банкротство идей молодежных движений, бунта против буржуазности и благополучия. Бунт закончился, «дети цветов» постарели, остались уныние и тоска.
Забавно, что роман Джеймс как раз абсолютно буржуазен, даже хочется сказать — благополучен. То, что раньше было революцией, сегодня становится привычным атрибутом комфортного существования и даже не выходит за рамки приличий.
Брачный договор, договор по оказанию сексуальных услуг — разница не велика. Просто расширяется выбор доступных наслаждений.
Роман Джеймс почти что рекламный проспект, прейскурант. У Джеймс нет ни энергии протеста, ни серьезной рефлексии, ни глубоких психологических размышлений. Это плоский, предсказуемый мир, рассказ о привлекательных банальностях, о стандарте подсознательных движений современного человека. Стандарте безликом и навязанном — той же самой видеопродукцией.
Может быть, поэтому, то есть своей заведомой серостью, невыразительностью, усредненностью роман и привлек внимание многочисленной публики. В этом смысле название его более чем символично.
Другое дело, насколько и для кого могут быть интересны оттенки серости, то есть посредственности? Насколько востребована может быть скучная история эротических приключений? И что, собственно, все это значит?
Наверное, поэтому такая странная реакция на роман. Возмущения он не вызвал, скорее — недоумение. Дама бальзаковского возраста позволила себе пофантазировать, причем самым смелым своим фантазиям попыталась придать даже некоторый оттенок благопристойности. И в этом симпатичном мирке она готовится встречать старость. Чудесная картина.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции РИА Новости
Николай Александров, литературный критик
Источник: weekend.ria.ru
