Цитаты из книги Жозефина и Наполеон. Император «под каблуком» Императрицы

...беспокоило Жозефину больше всего – готовность мужа к изменам. Она прекрасно понимала, что, только почувствовав такую готовность, дамы бросятся выполнять малейшие прихоти повелителя, и тогда от рогов в дверь не пройти.

Она уже вкусила прелести «взрослой» жизни рядом с сестрами и считала, что все эти глупости вроде рисунков или арифметики женщине вовсе ни к чему. Ее собственная мать не умела читать, а считала, загибая пальцы, ее сестры не знали географии или законов стихосложения, однако это не помешало Полине стать генеральшей и вкусить сладость близости с мужчиной.

Эта красотка, несмотря на юный возраст, имела столько любовников, что желающих жениться на ней не находилось,...

...не сама связь беспокоила Жозефину, она была не против наложниц, а то, что Наполеон теперь мог спокойно изменять. Он был готов изменять! Морально готов. И возразить ей нечем.

Жозефина взорвалась: как смеет Наполеон укорять ее в изменах, если взял с собой любовницу, переодетую в мужское платье, при этом запретив собственной супруге ехать?! Еще неизвестно, кто кого обманывал!
Особенно тошно было от сознания, что сейчас ничего против мужа она сделать не сможет, сила в его руках!

...Жозефина вдруг обнаружила, что… любит своего супруга! Власть сильнейший афродизиак, а у Наполеона была власть. Положение первого человека Франции словно делало его выше и стройней, уверенность в своих силах добавляла красоты.

Но нашлось еще нечто, поразившее Жозефину. Во-первых, он стал смотреть на жену чуть снисходительно. Нет, Наполеон по-прежнему любил, ублажал, восхищался, но несколько свысока. Умная Жозефина быстро осознала, что это не из-за его изменившегося положения, не из-за того, что стал лидером французов. Нет, он как мальчишка радовался коврам и роскоши Люксембургского дворца, к которой она сама была вполне привычна, хвастал приветствиями толпы, всеобщей любовью французов…
И все же смотрел чуть свысока… Почему?

Жозефину мало интересовали политические бури, она слишком хорошо помнила, к чему те могут привести, а вот изменение отношения мужа к женщинам ей не понравилось совсем.

– Разве ты могла мечтать, что станешь ступать по коврам, по которым ходили королевы? А это кресло? В нем сидела Мария-Антуанетта! За этим бюро писал Людовик XV!
Откуда Бонапарту было знать, что и в этом кресле, и на этой постели Жозефина давно побывала при Баррасе, а в постели и на ковре занималась с ним любовью? Но она честно кивала, ахала и изображала радость.

Жозефина вдруг отчетливо увидела пропасть, на краю которой стояла по собственной вине, разве стоила страсть Ипполита Шарля, который мгновенно испарился при опасности, замужества за человеком, ставшим Первым консулом? И хотя она хорошо знала, сколь непрочно любое положение наверху власти, оставаться в случае развода одной еще хуже.

Когда толпа готова к действиям, неважно каким, ей нужен только клич, тоже неважно какой!

...она начала все же осознавать, что судьба свела ее с необычным человеком.

Супруга президента не могла понять, что творится, сначала им принесли приглашение от Бонапарта на обед, потом вдруг среди ночи примчался еще один слуга с запиской от Жозефины, звавшей на ранний завтрак…

Ночью Парижу было не до сна, во всех городских садах размещались войска. Въезды в город перекрыты. Но парижане относились ко всему спокойно: наконец-то сбросят это «Дерьмо пятисот», как называли Совет.

Наполеон не верил ни в какую власть народа, власть вообще не может быть всеобщей, она возможна только единоличная, иначе это не власть, а простая игра.

Толпа приветствовала героя уже не только Италии, но и Египта. Толпе мало дела до того, что действительно произошло в Египте, а главное, до того, зачем все было нужно. Директория, отправляя честолюбивого генерала в Африку, надеялась, что он свернет там шею или что просто не сможет ничего сделать. Против Наполеона в Египте было все: мамлюки, жара, англичане в море, песок и солнце, эпидемии… Но он вернулся, правда, без армии. И ни у кого не повернулся язык спросить, где же она,...

Она ожидала худшего – семейной сцены, угрозы развода, но того, что произошло, не ждала никак.
Для начала ее просто не пустили в дом! Нет, сам особнячок на улице Виктуар был освещен, хотя огни горели и не во всех комнатах. Однако служанка через дверь сообщила, что генерал распорядился собрать ее вещи и отправить в Мальмезон, мол, мадам теперь будет жить там!
– Но уже почти ночь! В Мальмезоне пусто и нетоплено! Я не могу туда ехать!
– Но, мадам, вас не велено пускать.
Она поняла, насколько все серьезно, принялась звать самого Наполеона, стенать, даже колотить ногами в дверь!

Обижаться на слова про глупое и женское не было времени, к тому же Жозефина чувствовала, что муж задумал нечто особенное, а теперь она всецело подчинялась супругу. Побывав по собственной глупости на краю гибели (кому она нужна в таком возрасте и с такими долгами?), Жозефина стала послушной овечкой, решив, что жить за спиной Наполеона куда спокойней, чем в тюрьме за долги.

...осознав, насколько соскучился по женскому телу, и понимая, что остальным воздержание дается не легче, Наполеон вдруг от широты пообещал… завезти в Египет французских проституток! Однако сказать – одно, а сделать – совсем другое.

Какой бы кукушкой ни была Жозефина, за сына она переживала и надеялась только на Наполеона. Бонапарту очень нравилось вот это материнское доверие, казалось, оно свидетельствует о любви Жозефины не только к сыну, но и к нему самому.