... жила в простеньком домишке на бедной улице, где стояли голые декабрьские деревья.

А еще кто-то утверждал: «Истина — это то, что существует.»

«А что существует?» — спрашивал себя Юджин. И сам себе отвечал: «Красота», — так как жизнь, при всех ее ужасах, прекрасна.

Каждый день она ставила на стол букет из самых пышных цветов, какие только были в зимнем саду, всегда помня, что делает это для него. Теперь и букеты будут не нужны - он их не увидит. Когда привыкнешь ждать по вечерам знакомого шороха колес по гравию, раздающегося все ближе и ближе, когда прислушиваешься и в час и в два ночи и легко и радостно просыпаешься от звука шагов на лестнице, - тогда разлука, пресекающая все одним ударом, невыразимо мучительна.

Жизнь - темное, неразгаданное таинство, но, как бы там ни было, ее составные части - сила и слабость.

Попробуйте перерезать нить, отделить человека от того, что по праву принадлежит ему, что уже стало для него характерным, и перед вами возникает нелепая фигура то ли счастливца, то ли неудачника - паук без паутины, который уже не станет самим собою до тех пор, покуда ему не будут возвращены его права и привилегии.

Всем нам приходилось сталкиваться, и в самых разных областях, с этими будущими светилами, без пяти минут знаменитостями, непризнанными гениями. Это любопытный народ, с великим упорством предающийся тому делу, к которому вопреки всему считает себя призванным. У этих людей и подобающая внешность и все традиционные замашки профессионала, однако это только «медь звенящая и кимвал бряцающий».

Любовь! Загадочное, необъяснимое томление духа, которому сильные подвержены еще больше, чем слабые.

В … (ней) чувствовалась порода: ей были присущи стиль, грация, манеры подлинной аристократки.

Всякая популярность обладает большой притягательной силой.

Она щедра на паузы, она смакует их во рту. Считайте себя жемчужинами. Мы сидим рядами, очи долу. Мы отданы ей на определение, мы обречены терпеть её эпитеты.

Жизнь полна оружия, если его ищешь...

Ничего не возможно рассказать в точности так, как оно было, ибо то, что говоришь, не бывает точно, что-то всякий раз упускаешь, слишком много ролей, сторон, противотоков, нюансов; слишком много жестов, кои могли значить то или это, слишком много форм, кои целиком не опишешь, слишком много привкусов в воздухе или на языке, полутонов, слишком много.

...нужно воспользоваться фундаментальным правилом выхода из нелепых ситуаций: если смешного положения нельзя избежать, нужно сделать вид, что ты оказался в нем намеренно.

Смерть родных открывает перед ребёнком чуть ли не любые двери, но запирает золотые врата рая.

...матушка всегда была в "деликатном положении", как его обычно называют, хоть я и не вижу в нём ничего деликатного. Его ещё называют "несчастным положением", и вот это ближе к истине, - несчастное положение, за которым следует счастливое событие. Не всегда, впрочем, счастливое.

...рано или поздно мы с отцом переломали бы друг другу рёбра. Чем старше я становилась, тем меньше мне хотелось ему угождать: я потеряла врождённое доверие ребёнка к родителю…

Мэри Уитни эта история [о ящике Пандоры] не понравилась. Она сказала: «Зачем же оставили такой ящик на видном месте, если не хотели, чтобы его открыли?»

Мне поставили в вину и то, что вначале я была спокойной и весёлой, с ясными, широко раскрытыми глазами, и посчитали это признаком бессердечия. Но если бы я плакала и кричала, то сказали бы, что и это доказывает мою вину, ведь раз уж люди решили, что ты виновна, все твои поступки будут доказывать это.

Леди похожи на медуз — одна вода.

Разница между дурой и невеждой в том, что невежда может чему-нибудь научиться.

Среди прочего вздора в моей душе жили и далекие воспоминания о детских сказках; и когда они снова всплывали, юность придавала им ту силу и живость, каких не знает детство.

...есть ли что-нибудь более упрямое, чем юность? Более слепое, чем неопытность?

… уважай себя настолько, чтобы не отдавать всех сил души и сердца тому, кому они не нужны…

Что они за конструкции, наши матери? Пугала, восковые куколки, в которых мы втыкаем булавки, наброски чертежей. Мы им отказываем в праве на собственную жизнь, подгоняем их под себя – под свои потребности, свои желания, свои недостатки. Я была матерью – я теперь знаю.

Надо было – тщетные слова. О том, чего не было. Слова из параллельного мира. Из другого измерения.

Нет ничего тягостнее вынужденной благодарности.

Не лишай себя жизни. Ничего на свете этого не стоит.

Каково это – изо дня в день желать и тосковать о том, кто находится рядом?

Огонь попятился: даже слон пятится при виде мертвой змеи.

Как будто меня двое суток держали под ливнем без зонта и плаща. Я насквозь, до костей пропитан впечатлениями.

В нем есть очень высокие строение, всесторонние улицы и много мобильных телефонов. В Львове много статуй и много мест, на которых раньше располагались статуи. Я никогда не освидетельствовал места, оформленного таким количеством бетона. Все было бетон, всюду, и я вам скажу, что даже небо, бывшее серым, выглядело забетонированным.

Я был также проинформирован рассказами путешественников, которым пришлось презентовать охранникам валюту в обмен на свои документы. Для американцев это либо очень хорошо, либо очень плохо. Это очень хорошо, если охранник любит Америку и нагоняет ужас только затем, чтобы показать себя охранником высшей пробы. Этот тип охранника думает, что когда-нибудь они столкнутся с американцем в Америке, и что американец пригласит его на матч Чикаго Булз, и купит ему синие джинсы, и белый хлеб, и нежную туалетную бумагу. Этот охранник мечтает заговорить по-английски без акцента и обзавестись женой с неуступчивой грудью. Этот охранник готов признать, что не любит там, где живет.

Другой тип охранника тоже любит Америку, но ненавидит американца за то, что он американец. Это очень плохо. Такой охранник знает, что он никогда не поедет в Америку, и знает, что больше они никогда не встретятся с этим американцем. Он обворует американца и наведет ужас на американца, чтобы только показать ему, что он может. Это его единственный шанс сделать Украину больше Америки и сделать себя больше американца.

Если по всем неровно дышать, никакого кислорода не хватит.

«Я не знаю, что делать», — сказал герой.
«И я не знаю».

После этого надолго настала засуха слов.

Юмор — единственный правдивый способ рассказать печальный рассказ.

Загадка добра: Почему безусловно хорошие вещи случаются с безусловно плохими людьми

Загадка зла: почему безусловно плохие вещи случаются с безусловно хорошими людьми

Она выскользнула из его рук, отвернув лицо. Целоваться все еще считалось неприличным.

В ту ночь, лежа в кровати, я изобрел специальную дренажную систему, которая одним концом будет подведена под каждую подушку в Нью-Йорке, а другим соединена с резервуаром. Где бы люди ни заплакали перед сном, слезы всегда будут стекать в одно место, а утром метеоролог сообщит, возрос или опустился уровень воды в резервуаре слез, и всем будет ясно, сколько гирь у ньюйоркцев на сердце.

Порой мне чудится, будто я слышу, как прогибается мой хребет под тяжестью всех тех жизней, которые я не проживаю.

Что если придумать небоскребы для покойников и строить их вглубь? Они могли бы располагаться прямо под небоскребами для живых, которые строят ввысь. Людей можно было бы хоронить на ста этажах под землей, и мир мертвых оказался бы прямо под миром живых

Она обожала скакать на постели. Она скакала столько лет, что однажды на моих глазах на матрасе разошлись швы. Небольшая комната заполнилась перьями. Наш смех не дал им осесть. Я подумала про птиц. Смогли бы они летать, если бы никто нигде не смеялся?

Очень важно, чтобы людям было удобно обниматься.

Я всю жизнь учусь чувствовать меньше.

Я еще не встречал преподавателя гуманитария, который не был бы чудаком, извращением или ярым революционером, а, чаще всего, первым, вторым и третьим одновременно.

Она способна купить даже протухшую селедку, если какой нибудь клоун из верхов общества скажет ей, что сейчас это самое модное блюдо.

Законы попирают депутаты, те люди, те министры, что поставлены творить их в парламенте и соблюдать в правленье. Чему же следовать простому человеку? Какой закон он сможет уважать?

... вестибюль этот был воплощением той пошлой роскоши, назначение которой, как не без ехидства заметил кто-то, «внедрять изысканность в массы».

В минуты высшего напряжения всего заметней растет человек. Он ощущает мощный прилив сил и способностей. Мы еще дорожим, еще опасаемся сделать неверный шаг, но мы растем. Нами руководят вспышки вдохновения. Природа никого не отвергает. Если среда или общество от нас отворачиваются, мы все же остаемся в содружестве со всем сущим. Природа великодушна. Ветер и звезды — твои друзья. Будь только добр и чуток — и ты постигнешь эту великую истину; быть может, она дойдет до тебя не в сложившихся формулах, но в ощущении радости и покоя, которое в конечном счете и составляет суть познания. В покое обретешь мудрость

Если человек богат, он напоминает кота с бубенчиком на шее. Каждая мышь в точности знает, где он и что делает.