— Ты ищешь ответы. Но самый главный ты и так знаешь. Я — Аконит. Убийца, которого ищут.

Кора не могла понять, как нечто настолько сложное, как человек, полный своих забот и мыслей, может просто перестать существовать из-за одного тонкого разреза на шее.

– Осьминоги не живут больше пяти лет, – мягко возразил Кисё. – Обычно они умирают в два-три года, так что вас, видимо, ввели в заблуждение, Ясуда-сан. Если это, конечно, не мифический осьминог из старинных преданий, который мечтал переродиться самым богатым даймё

Александр заставил себя повернуть голову: огромный хираме валялся у самого края кафельной площадки и отчаянно изгибался всем телом, с усилием приподнимая хвост, под которым виднелось желтоватое, как газетный лист, брюхо, и мокро шлепая им по полу. Спина у хираме была глянцево-черная, а глаз Александру видно не было, но он и так знал, что они маленькие, как бусины, черные и совершенно бессмысленные

Дождь на улице, на пару минут было притихший, зарядил с новой силой. Девушка поежилась и попыталась еще плотнее укутаться в джинсовую куртку. Александру она напомнила маленького воробья, нахохлившего мокрые перышки в безуспешной попытке согреться.

Его спутница в слишком легком для начала октября европейском платье и босоножках смущенно улыбнулась. На ее плечи была наброшена потертая джинсовая куртка, видимо, принадлежавшая ее другу. Она не вдела руки в рукава и куталась в нее, как в платок, но все равно явно зябла.

В ресторан зашла пара: парень и девушка, судя по их виду, вчерашние студенты. Кисё обернулся на звякнувший дверной колокольчик и улыбнулся – как показалось Александру, чуть более сердечно, чем обычно. Парень приветственно махнул рукой...

Александр приходил сюда уже несколько дней подряд и обычно перебрасывался с официантом парой дежурных фраз, а теперь, видимо, перешел в разряд постоянных посетителей и мог рассчитывать на беседу взамен рассматривания деревянных дощечек с написанными прихотливой скорописью названиями блюд и подвешенных над барной стойкой сушеных рыб-фугу.

Это она втянула всех, и ей нужно идти до самого конца. Самое страшное заключалось в том, что она не боялась, что конец может означать ее смерть.

— Любовь — это просто глупость, — упрямо ответила Илана, снова делая попытку вырваться. — Любовь — это особенная связь, которую мы не можем объяснить. Она сбивает нас с ног, потому что мы были к ней не готовы, но потом дарит нам крылья, — произнесла Бет слова, в которые сама верила всей душой. — Обещай мне, что ты позволишь ей это сделать.

На что они все подписались? Что их ждет после того, как они начнут это странное путешествие, целью которого будет спасение любимиц богинь и возвращение магии? Одно он знал наверняка: они бросают вызов трем самым могущественным людям Острова, которые сделают все, чтобы им никогда не удалось осуществить задуманное.

Разве можно узнать судьбу по руке? По паре чаинок на самом дне чашки? И неподвластно то ни мне, ни тебе, кто знает, проклятье это иль счастье?

Они жили в жестоком мире, где каждый отвечал только за себя. Мире, где настоящие ценности теряли свою значимость, уступая место мелочи. Здесь отец мог убить собственную дочь, а сестра — родного брата, и если у тебя есть золото и власть, то наказания можно не ждать.

Ты расстроен, когда что-то теряешь, /Вещь иль человека — не суть. /Но самое страшное бывает, /Когда не находишь свой путь.

Рэйна понимала — из бурлящей лавы они превратились в ледяную воду. И это позволяло мыслить и рассуждать в присутствии друг друга уже более здраво.

Рэйна сделала для себя еще один важный вывод: не ходить на рейды с теми Шейдами, с которыми она не знакома. И дальше, к своему удивлению, стала успешно следовать этому правилу.

Перводень — праздник, отмечающийся на семи- десятый восход луны. На самом деле празднование гораздо интереснее, нежели старые байки: танцы до рассвета, множество вкусных угощений и напитков. Если веришь в старые легенды, то можно искупаться в озере и надеяться на то, что оно преумножит существующую силу. Если не веришь — можно просто повеселиться от души.

Создать светлое и прекрасное? Рэйне хотелось сжечь деревянную столешницу. Назло всем лживым богам, что сидят в этом спичечном коробке, не желая помогать им в том мире.

Два пути. Две лестницы. Обе во мраке. Но та, что ведет вниз, не стремится к свету. Оставался только путь наверх.

Плету я нить уж сотни лет, Был таков мой здесь обет. Сколько ж судеб повидала я До того, как встретила тебя…

Раз ты решил оставить меня, раз ты больше не придешь на помощь, я должен сам научиться всему, что ты знал и умел. Я не позволю, чтобы правитель Сумеречных земель вернулся в наш мир. Не допущу, чтобы еще кто-то из дорогих мне людей и мальнов погиб. Какой бы ни была цена, я ее заплачу.

— Здесь, если ты впустил смергла, уже ничего не поделать. Вы теперь часть одного целого. — Неужели нет способа разорвать связь?

Небо внезапно окутала тьма, звезды погасли. С севера подул теплый сухой ветер, а в воздухе запахло дымом. Все, кто не спал, поднялись с мест, предчувствуя угрозу.

Мальны не просыпаются с первыми лучами солнца. Они любят ночную жизнь, поэтому утро у них начинается позднее.

Возникло странное ощущение, что именно туда Кит и должен отправиться. Бездействовать он больше не мог: хотел предпринять хоть что-то, двигаться вперед — в любом направлении.

Мальны упоминались чуть ли не в каждой легенде. Уже в ранней юности Кит считал эти истории, повествовавшие о древнем таинственном народе, сказками для детей. В одних мальнов описывали как бессмертных существ, в других называли долгожителями, великими воинами, обладавшими неимоверной физической и духовной силой, способной сравнять с землей любые армии и города.

– Ты убиваешь людей! – Ты ошибаешься. – Кит сам удивляется той твердости, с которой он поправляет Иваниси. – Люди, которые встречают меня, просто кончают жизнь самоубийством. – Так ты и есть – специалист по самоубийствам? – Лицо Иваниси застывает. – Ты слышал обо мне? – Конечно, я о тебе слышал! Так ты и есть Кит… Да уж, ты действительно большой. – А ты думал, кит будет маленьким?

Одним прыжком Цикада преодолевает пространство комнаты, выставив перед собой остро отточенное лезвие. Разворачивается. Заносит нож для удара. …и мгновенно себя останавливает. Это не большой парень. Человек в комнате выглядит высоким только потому, что он свисает с потолка.

«Почему я была убита?» – Ты сама себя убила. Женщина мягко улыбается. «Это просто техническая деталь. Я сама спрыгнула с крыши, но это ты заставил меня. Как двойное самоубийство по принуждению одного из самоубийц, только прыгнула в итоге я одна». – Один человек хотел, чтобы ты умерла.

– Ладно, не суть; слушай, как так выходит, что все мои задания похожи на это? Убить всю семью. Это очень хлопотно. Сегодня, например, женщина была невыносимой, никак не хотела заткнуться… – Потому что всем остальным такая работа отвратительна. – Отвратительна? – Никто не хочет убивать невинных женщин и детей.

«Как всегда, люди и только люди…» Голос раздается за его спиной. Кто-то стоит возле окна, глядя вниз через просвет занавесок. Кит прищелкивает языком. Это член Палаты советников, повесившийся два года назад. Кит заставил его совершить самоубийство, чтобы покрыть скандал со взяточничеством.

– Бывают ли люди, которые отказываются? – спрашивает мужчина. – Бывают, – отвечает Кит. – Что с ними обычно происходит? – Они погибают вместе со своими семьями в пожарах, возникших по неустановленным причинам.

Я не гуру, не коуч, не духовный учитель — мне просто хочется, чтобы в мире было больше счастья и чтобы мы его творили каждый день своими добрыми мыслями, хорошими поступками, своим бесконечным путешествием.

Путешествие, особенно долгожданное, мы любим пробовать и на зубок! Так мои культурные пласты расширились, и я увлеклась итальянской кулинарией. Помог мой муж-итальянец. Если бы не он, мне бы хватило тех самых «трех корочек хлеба», и о самом вкусном я могла бы продолжать рассуждать теоретически.

Гид — странная профессия, есть в ней что-то от миссионерства, паломничества, дидактики, психологии и сталкинга одновременно: думаешь, что сейчас ты говоришь о вине, завтра будешь рассказывать о «Портрете мальчика» Перуджино в Уффици, а оказывается, все это время ты даришь людям тепло и любовь.

Волею судеб в Тоскану я попала в конце 90-х, имея свои собственные представления об этой стране. Мне помогло мое художественное образование: я знала культуру и искусство Италии, правда, только по картинкам, порой даже черно-белым.

В моей жизни никогда не было ничего последовательного или постоянного. Вещи, люди… в моем мире они то приходят, то уходят, поэтому, когда что-то повторяется, я начинаю ждать, когда же это изменится.

Обещания — всего лишь один из способов закончить нежелательный разговор.

Как я уже говорил, от нее одни неприятности. Проблема в том, что неприятности мне по вкусу.

Ты моя, если я говорю, что ты моя. Ты мусор, если я решу, что закончил с тобой. И сейчас я стою здесь и говорю тебе, что передумал. Я еще не готов выбросить тебя.

Магифрения представляет собой специфическое нарушение сознательной психической деятельности, при котором в мышлении преобладают идеи и представления мистического содержания, противоречащие научным представлениям.

- У меня не было выбора, пришлось заканчивать следствие с тем, что удалось накопать. Да и куда еще там можно было бы копать? Розыскную собаку допросить разве что…

Труп потерпевшего сначала долго не могли поднять, так как он оказался необъяснимо тяжелым, будто притягиваемым к земле. Затем он несколько раз падал с носилок, и история повторялась.

Хилер с его загадочными обстоятельствами пробудило в Корчагиной большое любопытство, но, в противовес всем россказням, она не верила в мистический характер случившихся событий, а саму Агату Никаноровну, бабушку на инвалидном кресле, обвиняемую в совершении особо тяжкого преступления, ей было очень жалко.

Он повернул голову в сторону приближающегося скрипа и задержал дыхание. Из-за угла стены, у края которой он стоял, по полу выкатилось, скрипя колесами, инвалидное кресло и остановилось рядом с ним. В кресле никого не было.

Верить экстрасенсам Вяземский категорически отказывался, но не мог скрыть, что любопытство в нем раскалилось до предела, в результате чего согласовал с руководством служебную командировку.

Я вытащил из бардачка маленький горный фонарик и осветил известняковые стены. Обошел их по кругу. Сзади, над апсидой находилось то, что я увидел в передаче, сделанной двадцать лет назад: каменное изображение лежащей пары, мужчины и женщины, обе руки нежно прижаты к щекам друг друга.

Проклятие следователя: когда решение перед тобой, а ты его не видишь. Будь осторожен, #Кракен, убийца изворотлив. Пора бы тебе уже догадаться, кто он.

Смерть наступила за два часа до того, как тела перенесли в подземную часовню храма. Нет следов сексуального насилия и самозащиты со стороны жертв. В отсутствии результатов вскрытия, которое будет проведено в течение сегодняшнего дня, мы можем предположить, что вероятной причиной смерти стало удушение, вызванное множественными укусами пчел в горло жертв.

Я должен был все это озвучить, сформулировать, высказать, чтобы мысли перестали быть навязчивым шумом в голове. «Договорились, – заключил я. – Я все скажу». – Какого черта Тасио снова взялся за убийства – двадцать лет спустя и в той же манере – если сейчас он заперт в тюрьме Сабалья? Может ли человек, каким бы дьяволом он ни был, находиться одновременно в двух местах?