Человечество прекрасно умеет создавать ценность из ничего. Объекты становятся ценными не потому что полезны, а потому что их мало, как алмазы или старые дискеты во времена лихорадки.

Наверное, будущее так и наступает: на голову. Ты думал, что случится какая-то смена декораций; что поперёк бытия однажды загорится пылающий титр «аугментация, недорого», а на домах вдруг появятся вывески с иероглифами. Но вывеска по-прежнему гласит «шаверма», а в будущее входят в бахилах.

Мне приходит в голову, что только свекровь и невестка способны вести тотальную войну, в которой никто даже голоса не повышает. Самое смешное, что будь в комнате кто-то из мужчин, он понятия бы не имел, что происходит нечто помимо приятной беседы.

Я вспоминаю все разговоры с Джен, Лиз и Кэти о невестках. Мы всегда сосредотачивались на том, насколько они отличаются от нас, насколько они иные как матери, насколько у них иной подход. Мы никогда не говорили о том, насколько мы похожи. Как женщины. Как жены. Как матери. Мне вдруг приходит в голову, что в нас гораздо больше сходства, чем различий.

Проблема в том, что свекрови так легко сделать неверный шаг. Такое впечатление, что существует бесконечный список неписаных правил. Будьте заинтересованы, но не давите. Поддерживайте, но не переступайте черту. Помогайте с внуками, но не присваивайте их себе. Поделитесь мудростью, но не досаждайте советами. Очевидно, я этот список не освоила.

И вот тогда я поняла: мне тоже нужна собственная семья. Муж, дети, старая слепая собака. Самое главное, мне нужна своя Мария. Кто-то, кто поделится рецептами и житейской мудростью и утопит меня в волнах материнской любви. Кто-то, кто не уйдет и не вернется к своей семье, потому что я и есть ее семья. У меня больше не было матери. Но когда-нибудь, возможно, у меня появится вторая мать - свекровь.

Кто-то однажды сказал мне, что в жизни каждого есть две семьи: та, в которой ты родился, и та, которую себе выбрал. Но это же не совсем так, верно? Да, возможно, тебе дано выбрать себе партнера, но детей-то себе не выбираешь. Не выбираешь себе деверей или золовок, не выбираешь незамужнюю тетку своего партнера […] И что еще важнее, не выбираешь себе свекровь.

- Во-первых, я должен удостовериться, что вы являетесь родственниками Дианы Гудвин… - Да, - отзывается Олли, - это моя мать. - Тогда с прискорбием должна вам сообщить, - начинает женщина-полицейский, и я закрываю глаза, потому что уже знаю, что она собирается сказать. Моя свекровь мертва.

Значит, нужно просто дать им время? И они возвращаются. Всегда. Потому что здесь кормушка, а кормушка – их дом, и даже если они помнят, какая судьба постигла их собрата на этом месте, никто не верит, что такое может произойти и с ними.

Теперь ему уже не казалось, что ждать и наблюдать – лучшая тактика. Вовсе нет. Не теперь, когда этот сукин сын рядом, когда Адам видел его собственными глазами. Теперь, когда он видел добычу, видел цель, терпение, к которому он себя принуждал в процессе охоты, испарялось. Охота закончилась. Осталось завершить дело.

Она принесла газету и положила ее на стол. Адам посмотрел на фотографию и по странной прихоти ума с оттенком удовлетворения подумал: «Я выгляжу внушительным и грозным». Должно быть, старая привычка. Воспоминания о тех днях, когда его фотография часто появлялась в газетах, и чем более внушительным и грозным он выглядел, тем было лучше. Тогда это было приемлемо, теперь – нет. Он отодвинул газету.

"Хотелось бы мне знать, жалеете ли вы о том, что рассказали мне о девочке, которая простила отца. И так ли вы тверды, как летом. Хотелось бы мне знать, верили ли вы в это, когда смотрели мне в глаза и говорили, что уже прошли главное испытание в жизни. Тогда я с вами не согласился. И по-прежнему не согласен, тренер. Впереди еще более суровые испытания".

Найти нужный коттедж не составило труда – на него указывали оставленная полицией лента и висячие замки. Адам обошел крыльцо, но не стал подниматься, а положил ладони на старое дерево перил, перегнулся через них и посмотрел на дверь, прислушиваясь к шуму ветра, который шевелил нижние ветки болиголова на крыше; этот звук напоминал шарканье метлы по дощатому полу. Здесь она умерла. Сюда он ее послал.

Приведите ему исполненных надежды, и он доведет их до отчаяния. Приведите к нему сильных, и он их сломает. Приведите к нему наполненных, и он опустошит их. Цель пророка проста. Когда в ночи прозвучит последний крик, издавший его будет твердо уверен в одном. Никто не услышит.

- Один только факт, что я не знаю ее фамилии, должен убедить тебя в том, что я, естественно, не сплю с ней. Я вообще ни с кем не сплю, и меньше всего с тобой!

- Да я не вламывался! Вы не пришли на звонок, я волновался. Ввдруг вы… - Он замолкает. - Что? Наложила на себя руки? Все, хватит, надо было придумать что-нибудь поумнее. - Но это так, мисс. Я действительно волновался. В школе вы были моей любимой учительницей. Я всегда знал, что вы не напьетесь на вечеринке и не уроните своего ребенка. Дело в том… Я знаю кое-что.

- Может, у тебя слабая форма паранойи… только не пойми мои слова превратно. Я просто пытаюсь успокоить тебя в отношении Мартина. - Ну, убеждая меня в том, что я параноик, не успокоишь. - Я не имею в виду, что ты параноик, а хотел сказать, что… - …я параноик, - договариваю я за него.

Я просыпаюсь от странного глухого скрежета. Мои глаза распахиваются, пульс учащается. Откуда этот звук, из моего сна или из реальности? В полосе лунного света я вижу незнакомый потолок. Где я? Сажусь на матрасе, склоняю голову набок и прислушиваюсь. Звук повторяется, такое впечатление, что чем-то скребут по дереву. И он точно доносится снаружи.

Влетев в дом, я захлопываю за собой входную дверь, набрасываю цепочку и, прижимая к себе Дейзи, медленно сползаю вдоль створки на пол. Малышке, вероятно, передался мой страх, потому что она ноет и извивается у меня на руках. Я всегда считала Мартина безобидным занудой. А что если он не такой? Что если за соседской дверью творятся страшные вещи?

- Кирсти, мы живем в Уимборне. Здесь нет международной преступности. Я абсолютно уверен, что Дорсет вне трафика торговли детьми. – Его губы раздвигаются в сочувствующей улыбке, однако я не вижу ничего забавного в его словах.

– Думаю, мы еще успеем добраться, – говорит он. – Придется, – соглашается она. – Почему они по Денверу-то ударили? – Если они ударили всем боезапасом, этого хватило бы на каждый крупный город Америки, там тысячи боеголовок. Наверное, надеялись, что повезет и они накроют кресло. – Может, им и повезло.

Барри достает из кармана складной нож, а Хелена снимает куртку и закатывает рукав серого свитера. Берет у него нож, садится в кресло. – Что вы делаете? – спрашивает он. – Сохраняюсь. – Что? Ткнув кончиком ножа в левое предплечье над локтем, Хелена проводит лезвием по коже. Больно, брызжет кровь...

Она вновь сидит за своим старым столом в затхлых глубинах лаборатории, застигнутая в самый момент перехода. Боль от смерти в капсуле еще свежа – горящие от кислородного голодания легкие, мучительная тяжесть остановившегося в груди сердца, нарастающая паника и страхя. И затем, когда наконец запустилась программа реактивации памяти и сработали стимуляторы, – облегчение и чистый восторг.

– Твоя дочь жива, и вы снова вместе. Не все ли равно, как? Больше мы не встретимся, но сейчас я должен кое-что тебе объяснить. Есть несколько главных правил, очень простых. Не пытайся извлечь что-то большее из своего знания о том, что случится в будущем. Просто живи своей жизнью. Проживи ее чуть лучше, чем раньше. И никому ничего не рассказывай – ни жене, ни дочери, ни единому человеку.

Барри пытается кивнуть, однако теперь не может двинуть головой. – Я коп, – предупреждает он. – Я знаю. Мне много чего о вас известно, детектив Саттон, включая тот факт, что вы очень везучий человек. – Почему это? – Из-за вашего прошлого я решил не убивать вас.

Она как наяву видит перед собой кресло за пятьдесят миллионов долларов, которое мечтает сконструировать с тех самых пор, как мама начала все забывать. Странно, но раньше оно никогда не представало перед Хеленой полностью готовым, только в виде чертежей в заявке на патент под давно придуманным заглавием «Система для проецирования долговременных всеобъемлющих воспоминаний с эффектом погружения».

— Я догадался, кто вы такой, — сказал офицер, немало встревожив Фрица. — Никакой вы не дезертир. Думаю, вы вражеский агент, скорее всего, британский. Вас выбросили с парашютом для проведения секретной операции. Выпалив все это, офицер спокойно добавил: — С вами будут обращаться как со шпионом. Фриц испугался; это было хуже, чем если бы в нем опознали беглеца из концентрационного лагеря.

Золотые зубы могли спасти жизнь, а могли наоборот поставить ее под угрозу. Некоторые надзиратели убивали заключенных ради них, однако если у обладателя золотого зуба хватало силы воли самому его вырвать, зуб можно было обменять на предметы лагерной роскоши. На лагерном черном рынке за золотой зуб давали бутылку «Выборовы», качественной польской водки.

Раз в неделю заключенные принимали душ, но тоже в нечеловеческих условиях. Те, кому достался суровый старшина по бараку, должны были раздеваться у себя, а потом бежать голыми до душевого блока. Вымывшись, только первые вытирались сухими полотенцами; их надо было передавать дальше, поэтому тот, кто задержался, получал сырую тряпку и шел обратно в барак мокрым, даже в зимние морозы.

Надзиратель, стоявший рядом, сорвал у Густава с куртки звезду, разделил треугольники между собой и вернул ему красный. То же самое он проделал с остальными шестнадцатью бригадирами, отдавая им, изумленным, красные треугольники. — Теперь вы политзаключенные, — объявил Аумайер. — Никаких евреев на руководящих постах в лагере нет. Запомните это! С этого момента вы арийцы.

С периодическими интервалами в 46-й блок отправляли новые группы заключенных, которых мучили и убивали якобы во имя науки. Многие старые друзья Густава из Вены подверглись этим пыткам. Однако их спасло то, что высшее командование СС сочло недопустимым использовать еврейскую кровь для создания вакцины, которая попадет в вены немецких солдат.

Ограничения в отношении евреев стали еще строже, когда в мае вышла декларация, расширившая предыдущие законы: евреям запрещалось посещать все театры, концерты, музеи, библиотеки, спортивные учреждения и рестораны; ходить в магазины и вообще что-то покупать они могли только в строго отведенное время. Сидеть на скамейках в парке им нельзя было уже давно, теперь же для них вообще закрыли туда доступ.

Легенда гласит, что мы были русалками, которые, сотни лет назад, сбросили хвосты, чтобы жить на суше, и чья красота сделала нас богатыми. Другая, более прозаичная версия, говорит, что мы были лодочниками, которые достаточно разбогатели, чтобы купить землю, и потом брали плату за пересечение ручья: немногим больше, чем бандиты.

Когда я снова начала читать, я кое-что поняла. Я могла, наверное, пересказать вам всю историю по памяти. Я заперла ее в своей голове, забыла о ней, а она все время была в этом доме, в ожидании, что ее найдут. Как будто все, что я знаю, это ложь, или есть что-то, чего я не знаю.

… все это давало мне понять, что кто-то обо мне заботится, кто-то присматривает за мной, кто-то любит меня. Это все нужно детям, правда. Это очень просто.

Сегодня многие люди говорят: «Я плохая мать». «Она не очень хорошая мать». «О, я просто ужасная мать». Как будто ждут какого-то осуждения. Вот этот человек: плохая мать. А вон там, через три дома направо: хорошая мать. Я никогда не думала о своей матери этими категориями. Она - моя единственная мама, поэтому как я могу сравнивать ее с другими? Я всегда знала, что она любит меня.

Когда одинокий солнечный луч выхватил ее из полумрака, я посмотрела на ее сверкающую брошь и увидела, что она в форме бабочки. И тогда я испугалась. Потому что его убили именно бабочки, и я ненавидела их.

Отдельную главу я посвятила тому, как проходит прием аллерголога, как к нему подготовиться, какие вопросы задать врачу и на какие вопросы нужно быть готовым ответить. Я надеюсь, что книга будет интересна не только широкой аудитории, но и моим коллегам-врачам самых разных специальностей, каждый из которых может столкнуться с аллергическим заболеванием в своей повседневной практике.

Аллергические заболевания уже стали заметной частью современного мира. Вместе с тем аллергология — молодая и очень активно развивающаяся специальность. Именно из-за динамичности современной аллергологии, а также из-за огромного количества мифов, которые бытуют в коллективном сознании, родилась эта книга.

В последние десятилетия отмечается стойкий рост частоты аллергических заболеваний. Возможно, аллергия стала ответом природы на цивилизованный образ жизни с его антисептиками и антибиотиками, ограниченными контактами с животными и другими последствиями урбанизации. Состояние окружающей среды изменяется, и это тоже может способствовать развитию аллергических заболеваний.

Рынок фриланса развивается очень стремительно, и если раньше заработок в Интернете считался чем-то несерьезным, то сейчас все больше людей воспринимают фриланс как возможность иметь свободу и при этом прилично зарабатывать.

Прежде всего, вы должны определиться c тем, чем вы сами будете заниматься в своем бизнесе — создавать продукт, продавать его или выполнять исключительно организационные функции. Исходя из этого, вы сможете решить, каких именно людей вам не хватает в команде.

Чтобы ощутить результат в своем кошельке, нужно приложить усилия. Поэтому мы поговорим о том, что конкретно вы можете сделать, чтобы стать обеспеченным человеком, даже если сейчас у вас нет стартового капитала, богатых родителей и оксфордского диплома.

В ежедневных делах и бесконечной суете мы не замечаем многих вещей, которые могут быть источником недовольства, раздражения и блокировать успех. Пока вы не осознаете эти вещи, вы не сможете разглядеть правильный путь. Предлагаем вам прямо сейчас остановиться и посмотреть на свою жизнь со стороны.

Чтобы стать обеспеченным человеком, надо начать думать по-другому, надо менять мышление. Иначе, сколько бы вы ни работали, ничего принципиально не изменится. Даже если рабочий сутки будет проводить у станка, богатым он не станет. Потому что нет стратегии богатства в голове.

Удаленная работа — это лучший шанс реализоваться для молодых мам, людей, которые живут в маленьком городе, у которых нет денег, нет возможностей, нет опыта в бизнесе. Это шанс встать на ноги и зарабатывать хорошие деньги при любых жизненных обстоятельствах.

Полицейские пытались найти следы убийцы-человека, а Джулиан был отнюдь не уверен в том, что Джона Линча действительно убил человек. Ему следует убраться отсюда немедленно, прямо сейчас, и выставить этот дом на продажу.

Джулиан снова услышал голоса, на этот раз они доносились из гостиной, и по его затылку и рукам побежали мурашки, а тело пробрала дрожь. Даже на таком близком расстоянии эти голоса по– прежнему звучали как голоса Клэр и Джеймса, и Джулиана захлестнула волна отчаяния: неужели это значит, что они погибли?

… и она заставила себя успокоиться и дышать нормально, выключая компьютер и затем запуская опять. Появился четырехцветный логотип Windows, затем иконки… после чего экран почернел вновь. Я ЖЕ ТЕБЕ СКАЗАЛ. Эти слова появились в центре и мгновенно сменились другими, заполнившими собой все пространство. НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО.

Но прошлой ночью ему приснился сон. В этом сне он прорыл лаз от гаража до подвала через двор, поедая землю, чувствуя, как она входит в его тело с одного конца и выходит из другого, словно он был червем. Теперь, приблизившись к яме, Джеймс увидел, что от нее действительно отходит лаз или, по меньшей мере, его начальная часть, и снова почувствовал уже хорошо знакомое ему возбуждение.