Надо иметь стальной хребет, чтобы терпеть всю ту скуку, обязанности и условности, которые характеризуют любое человеческое сборище всех социальных уровней. Надо обладать устойчивым равновесием, чтобы гулять себе где угодно, да так, чтобы эта прогулка была для вас всего-навсего восхитительным прогуливанием уроков.

Странная вещь – писательская судьба. Нужно постоянно держать себя в узде, идти размеренным шагом, с прямой спиной, а в идеале хочется скакать на бешеном скакуне с развевающейся гривой, перелетая через всякие нелепые канавы вроде грамматики, синтаксиса или лени, последняя – самое большое препятствие. Когда я думаю о том, что это ремесло называют свободным, что никакой начальник не может нашлепать вас по рукам и ни один человек не будет листать ваши тетрадки, и когда я думаю о свободе, то мне кажется – это что-то очень тайное и хранить эту тайну можешь только ты сам.

Раньше я думал, что люди взрослеют год от года, постепенно так...А оказалось – нет. Человек взрослеет мгновенно.

Газеты везде одинаковые. Никогда не пишут о том, что действительно хочешь узнать.

В любой ситуации нужно просто вслушиваться в то, что тебя окружает - непредвзято, искренне, а еще - держать душу и мысли нараспашку.

Когда глядишь на небо, то знаешь, что смотришь на звезды, которые находятся в тысячах световых лет от тебя. И некоторые из этих звезд уже давным-давно не существуют, потому что их свету понадобилось слишком много времени, чтобы до нас добраться. И сами эти звезды уже мертвы, или взорвались и разрушились, или превратились в красных карликов. И от этого ты сам себе кажешься очень маленьким. И тогда, если у тебя в жизни есть какие-то сложные проблемы, их можно считать незначительными. То есть такими маленькими, что их можно не принимать в расчет.

Смысл в том, что смысла не существует. Вот и весь смысл.

Всякий раз, поднимая глаза к ночному небу, вы смотрите назад во времени.

– На чьей бы стороне я ни был, я не могу пренебрегать фактами!

…знаю, какие бывают врачи: только попроси их что-нибудь найти – и они уж непременно это отыщут.

В том-то и состоит красота юриспруденции, что она может оспаривать любое заявление любого человека, при каких бы обстоятельствах и в какой бы форме оно ни было сделано.

Все зреет во времени - чем труднее, тем больше уроков и тем лучше для меня.

…детская совесть в человеке — как зародыш в зерне, без зародыша зерно не прорастает.

Может, на самом деле не надо встречаться? - спрашивал он себя. - Может, было бы лучше хранить в душе надежду на случайную встречу, но так и не встретиться? Тогда можно было бы постоянно жить с надеждой. С небольшим, но драгоценным источником тепла, который согревал бы все тело. Со слабым огоньком, бережно защищенным ладонями от ветра, который мог, однако, просто погаснуть под бурным дуновением реальности.

Когда появляется надежда, душа ухватывается за неё как за соломинку и начинает действовать самостоятельно. А когда надежда не оправдывается, человек впадает в отчаяние, которое приводит к бессилию. Душа страдает, а бдительность притупляется.

Кто там консерватор, кто диссидент - на это мне всегда было плевать. В конечном итоге просто драка двух враждующих групп.

По небу за окном пронеслось что-то темное. Наверное, птица. А может, из этого мира опять улетала чья-то душа.

Донгар замер, будто шест проглотив – даже спина его излучала такую глубокую почтительность, что Аякчан немедленно захотелось треснуть по ней кулаком.

– Шаман за бубном приходит, выкуп, как за невесту, дает, праздник большой устраивают, все хмельную араку пьют. Пока пьют-веселятся, духи – любопытные они! – приходят, в бубен селятся…
– Причем чем больше пьют, тем больше духов селится, – хмыкнул Хакмар.
– Ты смеешься, кузнец, а я, когда маленький был, шаману наш род новый бубен делал! Перед празднеством шаман бубен взял – он легкий был, плясал с ним шаман. Кончилось празднество – шаман бубен в свой дом понес. Шатался, даже упал три раза – такой бубен тяжелый стал, столько духов в него поналезло!
– А потом у него от этого бубна еще и очень сильно болела голова! – невозмутимо сообщил Хакмар. – Если тебе твой бубен так дорог, нечего в него падающих с неба жриц ловить! Что у тебя за привычка такая дурацкая – как жрица с неба валится, так ты ее обязательно подбираешь!

– Не нравится – давайте ее прибьем! – хрипло прорычала Демаан. – А Королевой поставим… все равно кого, хотя бы вот эту, – красный в прожилках глаз крутанулся в глазнице и вперился в Кэтэри.
– Думаешь, станет лучше? – насмешливо поинтересовалась Айгыр.
– Не станет – и эту тоже прибьем!

– Свадьба? Как у тебя с отцом? Нет!

– Разве я говорила когда-нибудь, что у Тайрымы плохая шуба? – отрываясь от свитка, искренне удивилась Аякчан.
– Ну, хватит! Я вам не какая-нибудь! Я – дочь рода Буллет, у моего отца тысяча стад, сотня торговых лавок и дом в столице, а моя тетка Метаткар – в Королевском Совете! И не смеет всякая безродная, что учится при Храме из милости…
– Я хотя бы учусь, – лениво перебила ее Аякчан, – а не упрашиваю родичей, чтоб они выдавали меня за лучшую ученицу!

Черные длинные брови ее,
Будто черные с серебром
Камчатские соболя.
Белая шея ее стройна;
Красивые губы ее
Красны, как ягодный сок…

– Вот и повинуйся! Давай свои тряпки, быстро!

Отец, если из-за противной Аякчан мне жену не дадут, я… Я не буду тюлений жир есть!

Зато женщин терпеть не могла. Они воплощали те же свойства, которые она чувствовала и презирала в себе - потенциальную подлость, самомнение, трусость и нечестность по мелочам.

Красота для меня существует только в самых своих явных проявлениях-женщины,весенние вечера,музыка в ночи,море. А таких тонкостей,как "серебром рокочущие трубы",я не улавливаю.

А я - ума у меня хоть отбавляй, но я прикована к тонущему кораблю неотвратимого замужества. Мне бы надо родиться на сто лет позже, а сейчас - что меня ждет?

Каждый писатель должен бы писать каждую свою книгу так, будто в тот день, когда он ее закончит, ему отрубят голову.

Замужней женщине не хочется снова стать девушкой - ей хочется снова пережить медовый месяц.

Его лицо светилось любовью, я уже окуналась в нее.

Чего не добился голос, того добьется музыка.

Не гладкостью лица и не ладным кроем фигуры определяется сердечная крепость.

Чтобы я ни думал об этом мире, он всё равно будет вертеться по своим законам. Арабские страны будут и дальше добывать свою нефть, а все люди под солнцем - переводить эту нефть на бензин и электричество, чтобы в недрах ночных городов и дальше раскапывать новые способы удовлетворения своих желаний.

Вот так всю жизнь. Строишь что-то, тратишь кучу времени, а потом все в один миг летит к черту.

Все-таки человек планирует любые свои действия из предпосылки, что его жизнь продолжается. Отбери у него эту предпосылку - и его тут же парализует.

Чем старше человек, тем больше в его жизни того, чего уже не исправить.

В горе есть некая черта, за которой даже дружба лишь усиливает наши страдания и не может их исцелить. Когда раны смертельны, всякая попытка лечить их бесчеловечна.

Заменив одно слово другим, можно изменить смысл целой фразы, а порой одно и то же слово имеет два смысла.

Каждая женщина, соглашающаяся вести знакомство с безнравственным мужчиной, становится его жертвой.

- Если я когда-нибудь женюсь, на сцене будет трое. Я, невеста и тот, кто держит пистолет у моего виска.

- У Вас имеется свидетельство о смерти?
- О смерти? Это в Афганистане-то? Там у большинства населения нет свидетельства о рождении.

Майкл впервые понял, почему люди, подобные его отцу, предпочли стать ворами и убийцами, а не уважаемыми гражданами общества. Эти люди были слишком свободолюбивы, чтобы покориться нищете и унижениям.

Дон Корлеоне давно понял, что общество часто наносит обиды, которые надо уметь стерпеть, потому что в этом мире беднейший из беднейших способен однажды открыть глаза и отомстить сильнейшему из сильнейших.

Время быстро уносит благодарность — быстрее даже, чем красоту.

Людям, которых ты любишь, говорить «нет» нельзя, во всяком случае часто. В том весь секрет. Когда же все-таки приходится, то твое «нет» должно прозвучать, как «да». Или добейся, чтобы они сами тебе сказали это «нет».

…у людей слабость говорить о своем деле. У кого что болит, тот о том и говорит, хотя, может быть, другого твои болячки не интересуют.

Всю жизнь мне нужны были женщины. И всю жизнь они почти ничего не приносили мне, кроме горя. И больше всего - те, к кому я питал самые, так сказать, чистые и благородные чувства.

Это новая форма нищеты. У тех нет ни гроша за душой, а у этих нет души.

У нас в стране, когда что-то не в порядке, самый лучший способ исправления - это самый быстрый способ.