Рейтинги
В начале 70-х годов прошлого века в самиздате появились коротенькие анекдоты о русских классиках, которые приписывали мастеру абсурда Даниилу Хармсу. Десятилетие спустя они перекочевали в официальную печать, но легенда про Хармса закрепилась, а сами анекдоты стали настолько популярными, что спровоцировали различные подражания и мультипликационные экранизации.
Исследовать феномен историй о «веселых ребятах» — Пушкине, Гоголе и Толстом — взялась культуролог и искусствовед Софья Багдасарова в книге «Лев Толстой очень любил детей». Мы же решили напомнить вам историю их создания.
Лев Толстой очень любил детей. Псевдо-Хармс Электронная книга 319 ₽ На Литрес
Это Хармс? Тогда почему его называют автором? А где же Хармс?
Авторами анекдотов стали Наталья Доброхотова-Майкова и Владимир Пятницкий. Зимой 1971-1972 года редакция журнала «Пионер» готовила рукописный номер для Наталии Ильиной, снятой с поста главного редактора. Доброхотовой и Пятницкому досталась рубрика «Любимая папка Коллекциани-Собирайлова», куда входили смешные истории о знаменитостях. Авторы придумали и проиллюстрировали два анекдота, но сам процесс им так понравился, что остановиться они уже не смогли.
«Стоило открыть рот, новая история возникала как бы сама. <...> Все, что сочинялось, записывали сразу набело, и так же Пятницкий рисовал картинки. Все рисунки — его. Текстов, кажется, моих больше. Есть общие. Мои, как правило, длиннее, Володины — гениальнее», — рассказывала Доброхотова.
Анекдоты тут же разошлись в списках, читатели которых наивно приписывали их Хармсу. Нечто схожее в этих явлениях есть. Тексты Даниила Ивановича как минимум послужили жанровым образцом для Доброхотовой и Пятницкого, особенно те, что вошли в цикл «Случаи» («Пушкин и Гоголь», «Анекдоты из жизни Пушкина»). Однако, в отличие от произведений Хармса, они все-таки не были полным вымыслом.
А эти ребята и правда были такими веселыми?
Литературовед, писатель и критик Михаил Назаренко считает, что цикл Доброхотовой и Пятницкого хоть и кажется абсурдным, но все-таки отражает реальные истории из жизни писателей. Так, анекдот про поджог Петербурга Достоевским содержит аллюзии на его участие в кружке петрашевцев и последующее разочарование в революционном движении. Чернышевский вспоминал, что весной 1862 года автор «Преступления и наказания» просил его повлиять на молодых нигилистов и остановить «петербургские пожары». В этом же ключе можно рассматривать тексты о Пушкине, Гоголе и Толстом.
«Подобная двойственность — история как абсолютное прошлое и как точная копия современности — характерна для всей русской традиции псевдоисторических текстов, начиная с анекдотов Пруткова и „Истории одного города“», — пишет Назаренко.
Впервые анекдоты были опубликованы в небольших книжечках под названием «Веселые ребята», которые представляли собой фото и ксерокопии рукописей. В отличие от многих других баек, истории Доброхотовой и Пятницкого — это текст, неразрывно связанный с иллюстрациями.
А зачем мне знать о мемах прошлого века, когда и прошлогодние уже устарели?
По словам культуролога Ильи Кукулина, псевдоанекдоты Хармса пародируют идеологическое преклонение перед литературоведением, имевшее место в СССР:
«Доброхотова и Пятницкий создали своего рода параллельную мифологию, а вместе с тем — продуктивный культурный механизм дальнейшего развития таких параллельных мифологий. „Параллельные мифологии“ стали заметной и необходимой частью саморефлексии культурного сознания для нонкон¬формистской интеллигенции СССР».
Появление «Веселых ребят» спровоцировало подражания, исследовательские статьи, мультфильмы и даже книгу, из которой вы узнаете, как эти анекдоты повлияли на позднесоветскую литературу и как они связаны с именами Андрея Битова, Иосифа Бродского, Венедикта Ерофеева и Александра Солженицына.
