Нет лекарства, которое способно вылечить то, что может вылечить счастье
С народным языком и поэзией его познакомили бабушка с дедушкой, которые были отличными рассказчиками, а на его литературный дар повлияли такие замечательные писатели, как Эрнест Хемингуэй, Уильям Фолкнер, Джеймс Джойс, Вирджиния Вулф и Франц Кафка. Речь идет об одном из самых знаменитых латиноамериканских авторов XX века — Габриэле Гарсиа Маркесе.
Именно он развил магический реализм до полноценного направления в литературе, хотя попытки соединить повседневность и мистику были и до него. В 1982 году ему присудили Нобелевскую премию «за романы и рассказы, в которых фантазия и реальность, совмещаясь, отражают жизнь и конфликты целого континента». Лучше о его творчестве и не скажешь!
| Человек не связан с землей, если в ней не лежит его покойник. («Сто лет одиночества») |
| Литература — самая лучшая забава, придуманная, чтобы издеваться над людьми. («Сто лет одиночества») |
| Надо прислушаться к голосу ребенка, которым ты был когда-то и который существует еще где-то внутри тебя. Если мы прислушаемся к ребенку внутри нас, глаза наши вновь обретут блеск. Если мы не утеряем связи с этим ребенком, не порвется и наша связь с жизнью. («Сто лет одиночества») |
| Возраст — это не то, сколько тебе лет, а как ты их чувствуешь. («Воспоминания моих несчастных шлюшек») |
| Всякая вещь — живая. Надо только суметь разбудить ее душу. («Сто лет одиночества») |
| Людям, которых любят, следовало бы умирать вместе со всеми их вещами. («Любовь во время чумы») |
| Не дай себе умереть, не испытав этого чуда — спать с тем, кого любишь. («Воспоминания моих несчастных шлюшек») |
| Благополучная старость — это умение договориться со своим одиночеством. («Сто лет одиночества») |
| Прошлое — ложь, для памяти нет дорог обратно, каждая миновавшая весна невозвратима, и самая безумная и стойкая любовь — всего лишь скоропреходящее чувство. («Сто лет одиночества») |
| Через два месяца после помолвки нам уже не о чем было говорить, и она поставила вопрос о детях, без единого слова, просто начала крючком вязать из шерсти пинетки для новорожденных. («Вспоминая моих несчастных шлюшек») |
| Главное в жизни общества — уметь управляться со страхом, главное в жизни супругов — уметь управляться со скукой. («Любовь во время чумы») |
| ... память сердца уничтожает дурные воспоминания и возвеличивает добрые, и именно благодаря этой уловке нам удается вынести груз прошлого. («Любовь во время чумы») |
| Когда в тридцать два года я остался один, то перебрался в комнату, которая была родительской спальней, открыл проходную в библиотеку и начал распродавать все, что было лишнем для моей жизни, и оказалось, что это почти все, за исключением книг и пианолы с валиками. («Любовь во время чумы») |
| В семейной жизни куда легче уклониться от катастроф, нежели от досадных мелочных пустяков. («Любовь во время чумы») |
| Нет лекарства, которое способно вылечить то, что может вылечить счастье. («О любви и прочих бесах») |
| Ни один безумец не безумен, если вслушаться в его доводы. («О любви и прочих бесах») |
| Главное не в том, что ты не веришь, а в том, что Бог продолжает верить в тебя. («О любви и прочих бесах») |
| Смерть не так страшна сама по себе, как страшно осознание ее неизбежности. («О любви и прочих бесах») |
| Мысли не имеют родителя, они летают над нами, как ангелы. («О любви и прочих бесах») |
| Чем прозрачнее язык, тем больше в нем поэзии. («О любви и прочих бесах»)
|