Цитаты из книги Клуб Дюма, или Тень Ришелье

Даже в книгах, составляющих один тираж, бывают несходства… По правде говоря, двух совершенно одинаковых экземпляров попросту не найти, ибо уже в момент появления на свет возникают какие-то мелкие различия. Потом каждый том начинает жить своей жизнью – страницы исчезают, добавляются, заменяются, делаются переплеты… Минуют годы, и две книги, отпечатанные одним и тем же станком, уже мало чем похожи одна на другую. С вашей могло случиться то же самое.

...есть вещи, в которые я верю. От которых пульс бьется чаще.
– Например, деньги?
– Не смейтесь. Деньги – ключ, открывающий людям потайные двери. Благодаря им я могу купить, скажем, вас. Они помогают мне получать то, что я больше всего ценю в этом мире, – книги.

– А в книгах, как в зеркале, отражается образ и жизненный путь тех, чьи писания заполняют их страницы. Отражаются тревоги, тайны, желания, жизнь, смерть… Это живая материя – надо уметь обеспечить им питание, защиту…

…Мое воображение, обращенное к реальности, напоминает воображение человека, который, посетив развалины монумента, вынужден шагать по обломкам, пробираться по мосткам, заглядывать в проемы, чтобы хоть в малой степени восстановить первоначальный облик здания – когда здесь кипела жизнь, когда радость звенела здесь песнями и смехом и когда боль растекалась эхом рыданий.

– Были времена, когда кое во что я верил… Но тогда я был молодым и жестоким. Теперь мне сорок пять – и я сделался старым и жестоким.

– Одна из книг хранится в частной коллекции, вторая – в публичном фонде; ни ту, ни другую продавать никто не собирается. Этим все сказано – тут конец и моим хлопотам, и вашим планам.

...смысл его намеренно замутнен – из осторожности.

Удивительно, сколько денег можно заработать, издавая книги по кулинарии.

Бывают вдовы безутешные, а бывают такие, которых с радостью вызовется утешить любой мужчина. Лиана Тайллефер, без всякого сомнения, относилась ко второй категории.

– Как и все великие рассказчики, Дюма был вралем.

Он проделал неслыханный трюк: почтительно сохранил раму и подменил саму картину – то есть без малейших колебаний разграбил открытую им сокровищницу… Главных действующих лиц Дюма превращает во второстепенных, скромных статистов – в героев первого плана, много страниц отдает описанию событий, которым в исторических хрониках посвящена пара строк...

– Моя точка зрения известна, потому что я сам о том позаботился.

– Дружба… – Корсо покрутил головой по сторонам, словно ожидая, что кто-нибудь объяснит ему значение этого слова. – Самые закадычные наши друзья – в барах и на кладбищах…

Человек не крадет, он завоевывает, – любил повторять Дюма. – Каждую завоеванную провинцию он присоединяет к своей империи: навязывает ей свои законы, населяет темами и персонажами, распространяет там свое влияние…

Для литературы время – как для кораблей шторм,...

Населенные тенями глаза метались, стремясь зацепиться за неведомое место в пространстве.

Он засмеялся сквозь зубы – совсем как жестокий волк, и склонил лицо, зажигая последнюю сигарету. Что ж, книги преподносят нам подобные сюрпризы, подумал он. И каждый получает такого дьявола, какого заслуживает.

Они – шакалы в царстве Гутенберга; пираньи, снующие вокруг ярмарок антиквариата; пиявки, присосавшиеся к аукционам. Они способны продать собственную мать – лишь бы заполучить экземпляр первого издания; правда, клиентов они принимают в гостиных с видом на Домский собор или Боденское озеро и сидят при этом на кожаных диванах. И еще: они никогда не пачкают рук и не пятнают совести.

Ведь, в конце-то концов, люди пишут ради развлечения, чтобы пережить новый опыт, чтобы покрасоваться и полюбить себя еще больше, а также чтобы завоевать любовь других. И у меня, в общем-то, цели такие же.

Кино делает людей лучше; фильмы можно смотреть вдвоем, обсуждать. А вот твои книги - эгоисты. И одиночки. Некоторые из них даже и прочесть-то нельзя. И открыть нельзя, такие они старые.