Я вспомнил Кларенса, лежащего в этом огромном свадебном пироге из книг, открыток, фотографий - слой за слоем, - и истерический пот, склеивший все эти кипы слоёв.

Рой Холдстром с двенадцати лет мастерил в гараже динозавров. В фильме, снятом на восьмимиллиметровой пленке, динозавры гонялись за его отцом и потом сожрали его целиком. Позже, когда Рою было уже двадцать, он возил своих динозавров по студиям-однодневкам и начал снимать малобюджетные фильмы в жанре "затерянных миров", они-то его и прославили. Динозавры настолько заполнили его жизнь, что друзья забеспокоились и попытались подыскать Рою хорошую девушку, которая бы поладила с его чудовищами. Ищут до сих пор.

- Утром, - сказал Крамли, - если запоёшь сопрано, не звони.

Дотронулся до пишущей машинки, гадая, кто она мне — потерянный друг, слуга или неверная любовница?

- Господи, мистер Формтень, это же все немые картины!
- Ну и что? А в двадцать восьмом году вы где были? Чем больше звука, тем меньше настоящего кино! Статуи, но зато как играли! У них только губы шевелились, а вы шевельнуться боялись.

Отдельные авторы из этого сборища, отдельные книги хороши. По, например, или Сартр - они как острая приправа. Но почему же я не видел, что это не библиотека, а скотобойня, подземная темница, башня, в застенках которой десятки мучеников в железных масках, осужденных на веки вечные, молча сходят с ума?
Почему я сразу не задумался и не распознал суть этой коллекции?

Ты замечал когда-нибудь — если возвращаешься домой после каникул, кажется, что вся мебель, книги, радио злятся на тебя, как брошенные кошки? Ты для них уже умер.

Очень часто детская неусидчивость, непослушание и стремление нарушать правила — не что иное, как неосознанный крик о помощи, неумелая попытка заинтересовать собой, привлечь к себе внимание и получить хоть каплю заботы и душевного тепла, которого им так не хватает.

Иногда кажется, что мы вообще не властны над судьбой. Она сама заставляет нас совершать те или иные поступки, двигаться в ту или иную сторону. А мы просто пешки в чьей-то игре, и ничего с этим поделать нельзя…

Почему-то мы дорожим только тем, что нам тяжело досталось, или тем, что мы уже потеряли, а то, что пришло к нам само, и то, чем мы обладаем, – не имеет ровным счетом никакой ценности.

Выдуманные герои всегда кажутся мудрее ничтожного, реального существа. Они могут противостоять судьбе, бороться со злом и побеждать. Они правильно живут, красиво любят и достойно умирают.

Ты для Ирки яд. Отрава! И отрава именно потому, что она пустила тебя в душу, а ты оказался этого не достоин.

Нытье и отговорки – для неудачников. У этих болванов нет времени побеждать. Свои дни они тратят на поиски причин, почему они ничего не сделали и кто им помешал.

Прямо из воздуха он извлек пластмассовый меч и изобразил стойку бешеной обезьяны на цветке ромашки.

– Гламурный у тебя котик! – с насмешкой сказала Ната.
– Да уж, гламурный! Мертвец с содранной кожей и тот гламурнее.

– ...Если Лигул узнает, он перекусает всю канцелярию начиная с меня, – заявила она.
– Почему с тебя?
– Потому что я самая полнокровная, а он тайный вампирюка. Уж я-то знаю.

Лицо Багрова потемнело. Некромаги не признают препятствий. Они их просто не видят. Есть некромаг и есть цель. А все то, что между некромагом и целью – не более чем пять метров плохо проваренных макарон, которыми попытались связать спящего тигра.
– Чушь какая! «Сердце занято – сердце свободно». Тоже мне: магазин закрывается, приходите завтра! – сказал он с досадой.
– Ты не понял, Багров, я валькирия, – повторила Ирка.
Насмешливый выдох через нос. Победительный прищур. Нет, этот тип явно не остановится на полпути.
– Да что ты говоришь? Приятно познакомиться! Любовь не для тебя? Демагогический бред! На свете полно старых клятв, которые произносятся просто как дань традиции! Все плевать на них хотели! – заявил Багров.

Багров насмешливо вскинул глаза. На крыше кто-то охнул, споткнулся, а затем мимо окна ласточкой пролетел Антигон и воткнулся макушкой в сугроб.
– МАТВЕЙ! Не смей трогать моего пажа!
Багров пожал плечами:
– Я не виноват. Это досадное совпадение. Предупреждаю на всякий случай, чтобы избежать недоразумений.

Нет, Шона я люблю. Но иногда делать это труднее, чем обычно. (страница 498)

Рядом с кретином кто угодно смотрится гением.

Если бы я мог я сидел бы и читал все время.

Путь занял около часа. Серый асфальт стелился под пикап. Мимо бежали макдональдсы, бургеркинги, вэндис, пиццахаты и волмарты. Сверху синело горячее небо штата Вирджиния.

Мама торжественно вскрыла коробку с последней лампочкой, и кухня осветилась холодным экономным светом. Вся тягость долгожданной победы обрушилась на маму. Оставалось только наслаждаться триумфом и пожинать плоды. Мама выпила рюмочку из давно припасенной бутылки, легла в постель и совершенно неожиданно для себя умерла.

Даже в самых безвыходных ситуациях нам приходится искать выход. Каждый день мы играем в шахматы. Наш противник — зло. Чаще всего мы выигрываем. Хотя, бывает, что и нет. — Я сделал широкий жест. — И все это ради одного слова. Надежда! Она теплится в нас. Она — наше горючее.

Оглядываясь на нашу жизнь, на то, как мы начинали, я вспоминаю, что мы всегда занимались делами, которые нравились нам обоим. У нас не было времени бездельничать. И ничто не могло нас разлучить.

Вот я, к примеру, разменяв шестой десяток, сразу сообразил, что влился в ряды лишних людей. Мы, конечно, не африканцы, Квотермейн, и даже не язычники-азиаты, но мы помечены клеймом седины, а руки у нас покрыты ржавчиной, хотя еще недавно были гладкими и чистыми. Терпеть не могу того субъекта, чья растерянная одинокая физиономия глядит на меня по утрам из зеркала. А что со мной творится при виде хорошеньких женщин, боже мой! Меня охватывает неистовство. Такой весенний сумбур в мыслях смутил бы даже мумию фараона.

Каждый сам себе помощник.

Покажи мне хоть что-нибудь хорошее, чему не приходит конец, и у меня на радостях крыша съедет.

- Вы считаете, моя сестра достойна спасения?
- А вы так не считаете?
- Бог мой, я оставил всякую надежду, когда сестра назвала искусственное дыхание рот в рот позицией из Камасутры.

— Ты стареешь! — воскликнул он довольно.
— Ты тоже! — отбрил я.
— Хамишь?
— Повторяю за тобой!
— Потише, будь любезен.

- Моя жена мне доверяет.
- Для жен это характерно, благослови их Господь. Вы считаете, моя сестра достойна спасения?
- А вы так не считаете?
- Бог мой, я оставил всякую надежду, когда сестра назвала искусственное дыхание рот в рот позицией из Камасутры.

Том, самое одинокое время — когда заканчиваешь работу и начинаешь ужинать. Этот единственный час такой же опустошенный, как три часа утра долгой-долгой ночью. Вот тогда человеку и нужны друзья.

Хорошо получается только тогда, когда работаешь быстро. Стоит замедлится, и ты начинаешь думать о том, что делаешь, и получается плохо.

Он был высок - шесть футов и три дюйма ростом, прикинул я; длинные волосы, ухоженная, подстриженная борода, и такая поразительная ясность в глазах, что, казалось, он видит все твои кости сквозь плоть и всю твою душу сквозь кости. Когда он проходил мимо столиков, ножки и вилки зависали в воздухе, не добравшись до полуоткрытых ртов. Он проходил, оставляя за собой шлейф молчания...

Сумасшедшие — это те, кто решил остаться в этой жизни, — сказал Крамли. — Они настолько любят жизнь, что не разрушают её, а возводят для себя стену и прячутся за ней. Они притворяются, будто не слышат, но они слышат. Притворяются, будто не видят, но они видят. Их сумасшествие говорит: «Я ненавижу жить, но люблю жизнь. Я не люблю правила, но люблю себя. Поэтому, чем ложиться в могилу, я лучше найду себе убежище. Не в алкоголе, не в кровати под одеялами, не в шприцах и не в дорожках белого порошка, а в безумии. В собственном доме, среди своих стен, под своей безмолвной крышей». Поэтому сумасшедшие, да, они вселяют в меня надежду. Смелость оставаться живыми и здоровыми, а если устанешь и нужна будет помощь, лекарство всегда под рукой — безумие.

И со временем я пришил себе эту улыбку. Я защищаю истинный мир фальшивой улыбкой.

- Каждому надо иметь два или три занятия, - не задумываясь, ответил я. - Одного дела так же мало, как одной жизни. Я бы хотел дюжину жизней и дюжину работ.
- Бьете точно в цель! Врач должен копать канавы. Землекоп раз в неделю дежурить в детском саду. Философы дважды в десять дней мыть грязную и жирную посуду. Математики пустьт руководят занятиями в школьных гимнастических злах. Поэты для разнообразия пусть водят грузовики. А полицейские детективы...
- ... должны разводить собственные райские сады, - тихо закончил я.

Дорога не так трудна, когда по ней идут двое…(с)

В этой жизни тому, кто добр, честен и бескорыстен, приходится очень нелегко.

Психически вполне обьяснимо желание поскорее подвергнуться опасности именно вследствии внушаемого ею беспредельного ужаса.

Вещи — маяки нашей памяти. Наши воспоминания неразрывно связаны с вещами и даже наоборот — бывает, что именно вещи и служат вместилищем этих воспоминаний.

Существуют вещи, о которых многие не просто мечтают, а к которым стремятся, которые считают своей главной целью, за которые борются, не жалея времени и сил, а подчас и не выбирая средств. А достаются эти вещи, буквально сами собой, теми, кто не только не приложил к этому усилий, а кому они, по большому счёту, вовсе и не нужны.

Я люблю тебя, — сказал он очень серьезно, а сердце вновь совершило невероятный прыжок и не спеша вернулось обратно. — Я тебя люблю. И не променял бы этот четырехлетний дурдом на самую счастливую жизнь, но с другой. Хотя раза три всерьез думал застрелиться.

Просто жизнь не стоит на месте...и рано или поздно мы привыкаем обходиться без тех, кто уже обошелся без нас.

Жизнь бьет ключом и в основном по темечку..

... с опытом приходит и понимание того, что жизнь в сущности, не щадит ни кого, что на каждый удар, нанесенный другому, судьба неизменно отсыпает дюжину ударов, и как ты не стремишься себя обезопасить, все равно она отыщет больное место, в которое может тебя ранить.

Вижу цель - не замечаю препятствий!

Фотография-рискованное дело.Если вы оказались в таком месте,где нет других фотографов,вы получите принципиально новые снимки.

Брат, знаешь, на чем ты спотыкаешься? Ты считаешь, что можешь вести себя как угодно тебе, ТЕБЕ! Ты сам свой маленький божок, существующий в отдельной маленькой вселенной. Иногда ты ведешь себя благородно, иногда неблагородно. Решаешь: вправе ты получить что-то или не вправе. Срываться или не срываться. В тебе сидит огромное, раздувшееся как мертвец Я, и оно страшнее всякой некромагии.

Против зануды, как против лома, единоборства не работают.