Но завести мотор, а тем более – тронуться с места он не успел. Рябов подбежал к машине, и ударил Ганса кулаком по голове. Тот потерял сознание. Все произошло настолько быстро и было проделано так ловко, что никто ничего не заметил, хотя людей вокруг было много.

Соловей даже удивился такой открытости. Как-никак это были не сами по себе книги, пусть и редкие, а самые настоящие тайники, внутри которых находилась внушительная сумма.

Должно быть, старик застал воров за греховным делом – кражей иконы, и попытался не допустить такого страшного греха. За то и поплатился жизнью. Рассказал старец и о двух заблудившихся людях, которые попросились на ночлег, а затем, ночью и несмотря на дождь, исчезли с заимки.

Самое простое, что Шелестов успел сделать, это резко ударить прикладом автомата немца по коленям. Тот вскрикнул и, споткнувшись, покатился по кирпичам вниз. Шелестов короткой очередью добил немца. Тот выгнулся, хватаясь пальцам за окровавленную грудь и растянулся на камнях.

Выскочившие слева Буторин и Коган мгновенно оказались возле лаза. Буторин швырнул туда гранату, а когда из проема с грохотом вырвались клубы дыма и пыли, он вставил туда ствол автомата и дал несколько длинных очередей.

Сосновский с разбегу запрыгнул на подоконник и прыгнул наружу. И сразу два пистолетных выстрела буквально слились с автоматной очередью. Уже приземляясь на ноги, он увидел в двух шагах от себя женщину, которая лежала на земле. Ее жакет распахнулся, и на светлой блузке расплывались пятна крови.

Выстрел стегнул между грудами кирпича и остатками стен, поднимая тучу воробьев. Пуля ударилась в кирпичную стену возле головы Сосновского, и он тут же упал, перекатываясь в крошеве кирпича, и чувствуя, как острые края впиваются в его бока и колени.

Борович прыгнул в сторону. Упав на землю, он откатился за полуразрушенную стену строения. А у солдата сработал рефлекс, который укреплялся всю войну – нажимать на спусковой крючок при виде вражеской формы, при звуках немецкой речи.

Поредевший во время прорыва танковый батальон развернулся в степи широким фронтом и пошел вперед. Гулко ударила пушка первого танка, потом второго. Моторы ревели на пределе, и танки шли на максимальной скорости, насколько позволяла местность.

И он попал. Граната взлетела над перевернутой вагонеткой и мешками с песком, ударилась о металлический край вагонетки, но не отлетела в сторону, а скатилась под ноги пулеметчику. Когда тот понял, что произошло, отведенные секунды уже минули, и грохнул взрыв.

Человек в форме лейтенанта выхватил из машины автомат и дал длинную очередь по другим солдатам. Потом подскочил к домику охраны и бросил туда гранату, упав рядом на землю. Из окна домика вырвалось пламя, полетели обломки, струей ударил серый дым.

Пленные бросились на немцев. Автоматные очереди ударили навстречу толпе, вырвавшейся из небольшого отгороженного пространства, куда их до этого собрали. Первые ряды начали валиться, но это не только не остановило восставших, наоборот, придало им новые силы.

На Когана удивленно уставился человек в немецкой форме. Возникшая секундная заминка решила судьбу опешившего немца. Реакция Когана была мгновенной – он дал короткую очередь, немец с пронзительным криком исчез. Но не успел Борис сделать шаг на следующую скобу, как в люк влетела граната на длинной ручке.

- Хорошо, - мужчина в кожаной куртке без предупреждения вскинул руку и нажал на курок. Сосновский вскрикнул вполголоса и зажал рану рукой, чувствуя, как рукав форменного армейского кителя наполняется кровью.

Мужчины бросились к машине, вытащили убитого лейтенанта на обочину и положили его лицом вниз, поправив пистолет в его руке так, чтобы была видимость, что немец отстреливался до последнего. Они завели машину и направили ее на толстой дуб у самого края дороги.

Толчок ногой, прыжок вперед и Шелестов, преодолев расстояние в три метра, резким ударом рукояткой финки в голову, свалил японского офицера. Солдаты успели отреагировать, но оказать сопротивление русские им не дали.

Подняв двумя руками пистолет, Коган прицелился и дважды нажал на спусковой крючок. Парамонов и Копаев налегли на весла, подгоняя шлюпку к катеру. Но тяжелая вместительная шлюпка слишком инертна, для того чтобы сразу сдвинуть ее с места и подогнать к борту.

Американские пилоты не заслуживали такой ужасной смерти. Скорее всего, они были мертвы, они, скорее всего, погибли во время крушения самолета. А сейчас носовая часть самолета медленно погружалась в темную пучину океана.

Удар был страшным. Шелестову показалось, что сейчас самолет разлетится на куски, что его внутренности превратятся от такого удара в кашу. Привязные ремни резко впились в тело. Максим услышал плеск воды, потом брызги полетели ему в лицо, а ноги сразу по колено оказались в воде.

Еще один взрыв. Даже через закрытые веки Парамонову показалось, что он увидел огненную вспышку. А потом соленая вода хлынула ему в горло. Отплевываясь и кашляя, он стал грести руками, пытаясь выплыть из пучины.

Парамонов не успел договорить. Яркая вспышка на носу на миг ослепила его и рулевого. Палубный настил вспучился горбом. Несмотря на шторм, Парамонов слышал, как топают ноги моряков, как на палубе уже расчехляют 45-мм пушки и крупнокалиберные ДШК.

Старый монах с побледневшим лицом заваливался на один бок. Он хватал рукой воздух, как будто хотел что-то сказать. Нина громко закричала и бросилась к старику, помогая ему лечь. На его груди расплывалось пятно крови.

Двое тяжело раненных ворочались на земле, а третий, оставшийся в живых отбежал в сторону, схватил какой-то предмет, чиркнул зажигалкой и поджег фитиль. Зыков догадался что в его руке была бутылка с зажигательной смесью. Если он ее швырнет в машину, то факел будет приличный, и дыма будет столько, что этот человек сможет скрыться.

Реакция у капитана все же была отменной. Он тут же вскинул руку с пистолетом и тишину нарушил пистолетный выстрел. Бандит рухнул на камни лицом вниз и остался лежать не шевелясь. Теперь автоматчики вместе с Бойко бросились вперед не скрываясь.

Алексей схватил немца сзади сгибом локтя за горло и поставив колено под поясницу, рывком бросил противника на землю. Падение несколько оглушило немца, и Алексей резко нанес удар немцу кистью руки по горлу. Тот захлебнулся криком от боли, но автомат, ремень мешали солдату, а у Зыкова была полная свобода действия.

Зыкову показалось, что Жуков в темноте сцепился с немцем в рукопашной схватке, он хотел броситься на помощь, но тут водитель перевернулся на бок и почти над самой головой лейтенанта дал две длинных автоматных очереди. Кто-то упал в темноте, кто-то выругался.

Взрыв полыхнул впереди с такой яркостью, что в закрытых от неожиданности глазах мгновенно запрыгали зайчики. Водитель резко нажал на тормоз, а ночь уже наполнялась стрекотом очередей «шмайсеров», сочными очередями ППШ, хлесткими винтовочными выстрелами.

Михаил с удовлетворением отметил, что боевых навыков он еще не растерял. Успеть почти за секунду двумя выстрелами свалить двух человек, которые находились на расстоянии десятка метров друг от друга, да еще с нацеленными в тебя автоматами – это мастерство.

Оперативник нагнулся и достал несколько брусков в упаковке. В свете лампы на бумажной упаковке хорошо читалась фабричная надпись: «Тол, 250 гр».

Незнакомец громко вскрикнул и обмяк. Буторин почувствовал, как с характерным еле слышным хрустом нож вошел в человека. Короткая, длившаяся всего пару секунд, схватка завершилась.

В воздухе мелькнули лямки второго вещмешка. Буторин отпрянул назад, так и не нажав на спусковой крючок. Он не хотел стрелять на поражение в неизвестных людей, не будучи уверенным, что это враги.

Короткий странный вскрик, и диверсант вдруг исчез. Буторин остановился, присел на одно колено, поднял пистолет. Знаем мы такие фортели. Вскрикнул, а на самом деле притаился и ждет, когда преследователь подойдет поближе, чтобы выстрелить в упор.

Человек обернулся на бегу и выстрели на голос. Пуля прошла рядом с Буториным. Он выругался и еще быстрее побежал за незнакомцем.

Оля нервно, резко поднялась, дернула ручку окна, раз, другой – рассохшаяся рама и не думала поддаваться. Рванула очень сильно, в этот момент электричка подскочила на стрелке, и она, не удержавшись, грянулась о пол. Аж шея хрустнула.

Невеселые места тут. Даже если изначально люди стремились сюда за успокоением, то теперь другие люди порядком тут все испоганили. Какое уж тут успокоение-умиротворение, если трупы кругом. Акимов обходил по периметру развалины, уже примерно представляя, что надо вписать в рапорт.

Пожарский, примостившись на гравии, принялся осматривать человека. Лежит вниз лицом, оно, должно быть, разбито о камни, кровь текла. Колька, решившись, дотронулся до толстой шеи, там, где воротник отходил от кожи – теплой, но уже по-особенному начинающей холодеть. Ничего не прощупывалось там.

Что-то темное продолговатое отвалилось от сияющего поезда, как-то сперва подлетело, точно продолжая стремительное движение, потом, будто спохватившись, отвесно обрушилось на склон, а далее, словно слизняк, поползло под откос… На насыпи распластался человек – головой вперед, ногами к рельсам.

Так и получилось. Однако удар обрушился на его собственный затылок. Осыпанный хрустальными осколками разлетевшегося графина, Рома обмяк на полу. Гарик, точно и не жаловался на жизнь, без труда встал, для верности наподдал еще носком по темени.

Подкравшись к двери соседки, потянул на себя ручку – не поддалась, заперта. Приподнял коврик – ключ на месте. И все-таки слышно, как раз из щели под дверью, что кто-то там еле слышно, легкими ногами, бродит.

По машине ударили в лоб, из нескольких стволов! Никто не успел опомниться. Стрелки воспользовались складками местности, выгадали подходящий момент. Лучше бы Аугусто сразу убрал кубинский флаг… Пули рвали металл, били в лобовое стекло. Истошно кричала Каталина.

Эндрю Ллойд поплыл – как на весельной лодке в штормовое море. Его развезло, он еле ворочал языком, но говорил теперь по существу. Он ничего не знает о готовящемся путче. Цель Америки в Гвадаларе – подорвать режим Монтейро, усугубить кризис, сделать все возможное, чтобы народ отвернулся от новой власти, и начались беспорядки.

Он не успел присесть – откуда-то со стороны загремели выстрелы! Палили плотно, с нескольких рук. Первый рухнул, как подкошенный, и уже не шевелился. Второй схватился за обожженное плечо, выронил оружие. Вторая пуля попала в ногу – он словно подломился, упал на колено. Третья в голову – опрокинула навзничь.

Кривоногий противник отлетел на капот, ударился затылком. Последний из соперников решил отомстить за всех, набросился сзади, обхватил за грудь. Бросок переворотом? Это практически невыполнимо… Вадим ударил локтем и затылком одновременно, и оба удара попали в цель.

Взвизгнула Людмила – мускулистый здоровяк, похожий на Чингачгука, схватил ее за горло, очевидно, хотел прикрыться впечатлительной женщиной. Майор ударил сразу, пока он не успел это сделать. «Большой Змей» отпрянул, мотнул головой, разлетелась слюна. Второй удар пришелся ниже – примерно в почку, что гарантировало яркие ощущения.

Группу из восьми человек, в которой находились двое бывших минеров американской армии, заблокировали на подходе к объекту. Диверсанты, бросив взрывчатку, пытались вырваться из кольца, ранили двух солдат, поэтому церемониться с ними не стали, забросали гранатами. А то, что от них осталось, зафиксировали на пленку операторы местного телевидения.

– Стой! Стоять, я сказал! Это русские! И следом за криком раздался выстрел. Для разведчиков он прозвучал, словно сигнал стартового пистолета на соревнованиях – они рванулись вперед, заставляя бежать и Карла Зоммеля.

Закончить он не сумел: сержант ткнул ему пистолетом в горло и нажал на спусковой крючок. Выстрел прозвучал глухо – и вряд ли кто-то услышал его за пределами этого дома.

Шубин включил фонарик, положил его на тумбочку. После чего взял «своего» фрица за горло и слегка сдавил. Тот проснулся от удушья, захрипел, схватился обеими руками за руку Шубина – и тут увидел ствол пистолета, направленного ему прямо в лоб.

Он встал, открыл свой вещмешок и начал оглядываться, словно в поисках чего-то. Шагнул в сторону, словно за какой-то вещью и, оказавшись за спиной пленного, наклонился к нему и одним быстрым движением перерезал ему горло.

Немец насторожился, снял с плеча винтовку. Держа ее наизготовку, он двинулся в ту сторону, откуда доносился совиный крик. Сделал шаг, другой… И тут ему на голову обрушился сильнейший удар, от которого часовой осел на снег, теряя сознание.