– Когда листья закружатся и опадут, когда ветер развеет лепестки бегонии, – страшилище грациозно провело в воздухе рукой, словно натягивая невидимую муслиновую вуаль, – когда океан высохнет, а небо растеряет всю свою голубизну, когда солнце и луна погаснут, а дети покинут свои дома… – Рука медленно опустилась. – Я все равно буду любить тебя.

В эту ночь сердце Фан Му жаждало риска. Казалось, все его тело напитано силой, которая вот-вот вырвется наружу, и он даже надеялся, что в этот самый момент убийца подглядывает за ним в темноте, выжидая удобного момента для нападения. А он проявит бдительность и нанесет убийце смертельный удар…

Словно в середине солнечного дня на залитой солнцем земле вдруг появилась темная тень. Она имеет смутные очертания, но вместе с тем твердую текстуру; вы слышите ее дыхание, чувствуете ее взгляд и даже ощущаете слабый запах крови.

Он чувствовал страх. Этим утром все боялись. Умрет ли кто-нибудь еще? Чья очередь будет следующей? А Фан Му боялся себя.

– Почему ты мне не сказала? Женщина поднимает на него удивленные глаза. – В смысле не сказала? Ты разве не видел мою записку? Юноша застывает.

Фан Му увидел в толпе Четвертого брата и дернул его за руку: – Что случилось? Тот обернулся и уставился на Фан Му, не произнося ни слова. – Что происходит? Туалет снова засорился? – Фан Му посмотрел на окружающую толпу. – Уже не в первый раз, не так уж интересно… Старший брат из комнаты 351 покачал головой и тихо сказал: – Кажется, это Чжоу Цзюнь. Он умер в туалете…

От увиденного внутри сыщика все похолодело. Он увидел себя с ножом на кухне в тот момент, когда возвращал отмытую от крови улику на подставку. По снимку невозможно было понять, возвращает он нож или наоборот, вынимает. Попался, Пинкертон! Это капец!

Стас наблюдал за умиленными расшаркиваниями фотографа перед супругой, взирал на его сюсюканья-причмокивания, и вдруг поймал себя на мысли, что все выглядит настолько органично, что – не придерешься. Кроме одного – небольшого розового рубца на ушной раковине. И этот рубец постоянно притягивал взгляд.

Он вдруг почувствовал, что еще немного, и упадет рядом с мертвой Леной, ноги у него неожиданно подкосились. Шприц в руке покойницы поменял свое положение! Стас отлично помнил, в какую сторону торчала игла, когда труп был только обнаружен – в сторону ног. Сейчас игла была направлена в сторону головы!

Стас взглянул на жену и оторопел: таких бледных дрожащих губ и бегающих глаз он у нее не помнил: – Д-да, с-скорее всего, ее… от-травили. Точнее п-покажет только вскрытие.

Бледная учительница лежала на постели со сложенными на груди руками. Голова была повернута в сторону окна, голубые глаза словно пытались что-то рассмотреть за морозным стеклом. Подойдя ближе, Стас, все еще не веря в случившееся, разглядел зажатый в ее руке шприц.

Нельзя сказать, что конфликт с хозяином довел его «до ручки», каким-то неведомым чутьем он чувствовал, что их ссора – не самое страшное, что происходит в эти минуты. Это всего лишь отвлекающий фон, на котором творится такая мерзость, о которой и подумать-то страшно.

– Это научная разработка! – обиделся Илья. – Ее действие построено на отрицании действия. Ни один нормальный человек не станет запихивать в себя плод размером с кулак! И каждая психически адекватная личность спросит себя, каким образом челюсти связаны с умом. Вот вам и ответ! Тот, у кого мозгов нет, начнет выполнять задание. Ваш Дегтярев не может считаться здоровым!

Я сделала вид, что увлечена едой. В институте, где училась Дашенька, имелся лишь один интересный для студентки предмет, “Фольклор и сказки народов мира”. Я прочитала массу преданий, притч, небылиц и хорошо поняла: “Фраза мой дом - моя крепость” должна звучать иначе. Как? Если жена крепость семейной жизни, то муж в ней узник!

Мафуня сладострастно умыла меня, потом неожиданно легко вспрыгнула на ограждение. – Немедленно вернись на балкон, – занервничала я. Собаченция тихо гавкнула и… перебралась мне на плечи. Пальцы разжались, я рухнула с лестницы. Полет занял долю секунды, но за это время Дашенька успела проститься со всеми, кого любит, приготовилась шмякнуться об землю, потом увидеть Ангелов.

В душе каждой личности есть захоронка мрака. И у самых добрых, любящих всех людей она есть. Это состояние души, когда вы так устали, что нет сил видеть даже горячо любимого человека.Именно в такие минуты появляется захоронка мрака, формируется без вашего желания. Из нее вылетает энергетический шар. Сгусток мысленной плазмы ударяет в того, кому вы его отправляете.

– Не о том речь, – отмахнулся психиатр. – Вы нормальный? – Конечно, – кивнул полковник. – И кудрявый, – хихикнул Розов. – Следует признать, что шевелюра слегка потеряла пышность, – решил продемонстрировать критическое отношение к себе Дегтярев. – Но до лысины мне еще полвека. Я покосилась на блестящую, словно бильярдный шар, макушку Александра Михайловича и промолчала.

Страшненькие тортики самые вкусные.

Какие бы опасности пред нами ни встали, мы встретим их вместе. Я буду ей верен с этого дня и впредь. Ее защитник и ее слуга, ее повелитель и ее любовь.

«Я люблю тебя, Фор. Я всегда буду тебя любить. Куда бы я ни отправилась, я заберу с собой свою любовь к тебе».

Мне хочется прижать ее к себе сильнее, не дать ей сбежать, но столь же сильно я опасаюсь ей навредить, сломать ее. Не стоило мне позволять себе доходить до такого. Не стоило позволять своему сердцу открыться этой ужасающей уязвимости.

Я молюсь, чтобы богиня Единства указала мне какой-то путь вперед. Какую-то тропу, по которой я мог бы пойти, чтобы вернуться обратно к Фэрейн. Но боюсь, что такой тропы не существует. Мы обречены вечно удаляться друг от друга.

Ее душа была столь ярка, что притягивала меня так, как волка влечет фонарь, в котором горит лунный огонь. Я был не настолько глуп, чтобы принять интерес к ней сразу за любовь. Однако было в ней что-то… что-то, что заставило меня думать… гадать… надеяться…

Я приношу торжественную клятву: быть достойным этого выбора. Быть достойным ее любви. Быть достойным ее. Моего ангела. Моей королевы.

Скорее всего, эта ночная встреча – еще одна проверка личностей Раздабарова и Лыкова. Да оно и понятно: не таким человеком был Подкова, чтобы поверить их россказням вот так вот, сходу. Ну, хоть что-то стало понятно.

От Петра Петровича Сальников вышел с тяжелым сердцем. Не верил он в конечных успех задуманной авантюры, можно сказать, не верил на все сто процентов. Вряд ли ему, а точнее, Осипову и компании удастся склонить блатных к побегу.

И до самого вечера Лева Гармидер читал Раздабарову и Лыкову лекцию о неписаных законах в уголовной среде. Смершевцы слушали, не перебивая и не отвлекаясь. Они понимали: для того задания, которое они обязаны будут выполнить, это пригодится.

На следующий же день в лагере были зарезаны трое заключенных. Все они были осведомителями оперуполномоченного Казакова. На следующий день, а точнее сказать, в следующую ночь были зарезаны еще два осведомителя оперуполномоченного.

Сила была полностью на стороне Звягина. В любой момент он мог сделать с ней все, что захочет. Может увести с собой силой или убить. Такой, стало быть, был у нее выбор – быть убитой или оказаться в плену у немцев.

Рядом с машиной один за другим раздались три взрыва. Стреляли, судя по звукам, из минометов. Осколки и комья мерзлой земли защелкали и загрохотали по машине. Мотор взвыл, и умолк.

В пять утра дежурный двадцать четвертого отдела принял сообщение: на окраине Коминтерновского района в мусорном контейнере найден труп мужчины. Его приметы совпадают с приметами человека, которого ищет двадцать четвертый отдел.

Как выглядело тело женщины на земле? Двигалась ли она, или лежала без движения? Было ли что-то в руках мужчины, склонившегося над ней? Видел ли он, Бибиков, выражение лица мужчины, когда тот понял, что в переулке не один? Увы, большинство вопросов так и остались без ответов.

У Татьяны была поистине трагическая судьба: в порыве гнева отец зарубил топором ее мать, прямо на глазах двенадцатилетней девочки. Из родственников в живых оставалась лишь престарелая прабабка по материнской линии восьмидесяти шести лет, которая в силу возраста на роль опекуна не подходила.

– Стой, паршивец, тебе не уйти! – снова крикнул Бибиков и бросился наперерез. Еще один рывок и беглец будет в его руках! И тут его форменный ботинок скользнул по ледяной корке, Леонид потерял равновесие и полетел вниз. Удар пришелся на затылочную часть, в глазах потемнело, и он потерял сознание.

Мужчина оглянулся, подскочил и бросился бежать. Только тогда Леонид сообразил, что он и есть нападавший. – Стой, ни с места! – закричал участковый, испытывая запоздалую досаду. – Стой, стрелять буду!

Не успел он пройти и двадцати шагов, как крик повторился. На этот раз не такой пронзительный, но ясно различимый. Сомнения Бибикова испарились: кричала женщина и ей явно нужна была помощь.

От грохота заложило уши. Зимин оторопел. Завизжала, схватившись за голову, Инга Ленц. Что-то прохрипела Дина, дернулась, куда-то понеслась. Андрей не уследил – повалился на кушетку, когда по ноге попало перевернувшимся стулом. Творился какой-то ад.

За спиной раздался страшный грохот, заскрежетало железо. Зимин обернулся и видел, как у дальнобойщика заносит хвост. Водитель отчаянно тормозил, перекрывая проезжую часть. А переломанный серый фургон буквально взмывает в небо, переворачивается и катится по полю…

Зимин бил в челюсть, не останавливаясь. противник почти не сопротивлялся, отпрянул, задрожали ноги, из губы потекла кровь. Завершающий удар едва не выбил дух. Противник упал в мусор, застонал, захлопал водянистыми глазами.

Неожиданно сзади что-то хрустнуло под подошвой. Он только начал оборачиваться, засек боковым зрением, как из ниши выскользнул некто. Удар обрушился на голову, и все поплыло. Подобные штуки в ходу у уголовного элемента – тканевый мешочек набивают песком, глушит надежно, следов на голове не оставляет. «Глушарь» - по фене…

Сара Морган прекрасно владела русским и при необходимости могла сойти за коренную москвичку. Беседа продолжалась минут десять, все это время Зимин сидел как на иголках, нервно курил, вздрагивал, когда кто-то проходил мимо. Госпожа Морган могла быть не одна.

Старик давно превратился в сморщенную мумию, почти не шевелился, запотели стекла очков. На губах Дины Борисовны заплясала презрительная усмешка. Давалось ей это непросто, к роли героической партизанки на допросе женщина явно не готовилась.

Если кому сделаешь зло, оно к тебе вернется в десятикратном размере. Украдешь деньги? Вскоре свои потеряешь. Позавидовала ты человеку: «Все ему удается, да и понятно почему - родители дураку помогают» А потом вдруг ты теряешь работу, начинаешь рыдать: «Почему мне так не везет?» Ответ прост: перестань плохо про людей думать, горя и бед им желать, и твоя жизнь наладится.

Говорят, слон легко узнает того, кто его двадцать лет назад обидел, и не упустит момент наказать его. А Горти и через пять десятков лет припомнит мужу, как он на заре отношений подарил ей букет тюльпанов, из которого вылетела оса и ужалила ее, когда она засунула нос в цветы. Жора каждый день совершает какой-то глупый с точки зрения жены поступок.

Всю неделю жена и муж записывают в тетрадях свои обиды, недоумения и вопросы. Вся эта прелесть откладывается до «ругательной пятницы». В семь вечера пара садится за стол. Каждый вываливает все, что его обозлило, начинается обсуждение, спор, скандал, порой на пол летит посуда… Прения имеют право продолжаться до двадцати двух часов. Как только звенит будильник – все, «ругательной пятнице» конец.

На первый день рождения годовалый Боречка получил плюшевого мишку. Глаза у игрушки – два больших сапфира. Нос – черные жемчужины, рот – мелкие рубины, когти – тоже из этих камней, только оранжевого колера. Топтыгин носил кафтан из бархата, расшитый золотыми нитями. Вместо пуговиц на нем изумруды. На ботинках медведя золотые пряжки, осыпанные брильянтами.

Женщины, порой, рыдают по ночам в одиночестве. Думаю, существует две причины, по которым они льют слёзы. Одни ощущают себя глубоко несчастными, потому что они не познакомились с мужчиной своей мечты. А другие ощущают себя глубоко несчастными, потому что они познакомились и вышли замуж за мужчину своей мечты

Если вы встречаетесь с подругой только для того, чтобы попить кофе и похвастаться новой сумкой, то это не дружба.

Я не хочу извиняться — все мои слова будут звучать как насмешка после той боли, что я тебе причинил. Но я счастлив, что ты дала мне шанс.

Я поступил туда не потому, что очень хотел защищать правопорядок. Я просто хотел сделать что-нибудь безумное. В сущности, даже не надеялся, что поступлю, но судьба, похоже, решила со мной поиграть, — Марк усмехнулся. — А потом появилась ты. И стала мне очень дорога.