Врагов было два десятка. Половину из них разведчики перебили, остальных обратили в бегство. Теперь перед ними был только лес, они бросились бежать, не успев установить направление.

Когда немец поравнялся с ними, Женя Пастухов выскочил из укрытия и хватанул его кулаком в висок. Немец свалился, как куль с мукой. Его оттащили за дом, связали, засунули в рот кляп.

- Он все врал! – воскликнул капитан Книппер, остановившись посреди поселка и схватившись за голову. – Он все время водил меня за нос! А я, как идиот, ходил с ним по поселку, рассказывал об организации нашей обороны…

Мотоцикл поравнялся с разведчиками, и тут его плавное движение было нарушено: наткнувшись на проволоку, машина подпрыгнула и перевернулась. Водитель полетел в одну сторону, офицер, сидевший в коляске, – в другую.

«Убить гниду. Уничтожить, чтобы не пачкала землю, - мысль сверлила мозг, гнев затмевал разум. – Избавиться от этой падали раз и навсегда!» Богданов приставил пистолет ко лбу Спасова, тот заскулил и зажмурил глаза.

Мужчина в костюме достал из ящика комода пистолет, по всей видимости принадлежавший Тодорову-Горуне, и вложил его в руку пленника. «Черт, он заставит его застрелиться, - понял Богданов и метнулся от окна к команде: «На штурм!»

Группа рассредоточилась, каждый занял удобную позицию, чтобы просматривалась и дорога, и дом. Богданов подобрался ближе к окну, заглянул внутрь. Тодоров-Горуня сидел на стуле за столом, перед ним лежала стопка белой бумаги и ручка.

Воспользовавшись их замешательством, капитан Солодовников, угрожая пистолетом, быстро уложил всех на пол, вместе с Богдановым связал всем троим руки и ноги, после чего рассадил вдоль стены.

- Не начни я размахивать «вальтером», может, немцы и не открыли бы огонь. А теперь что? Оба моих товарища получили ранения и все из-за моей неосторожности.

Назначение даты непосредственной подготовки к вооруженному народному восстанию и свержению правительства – лишь вопрос времени. Что бы ни задумали немцы, им нас уже не остановить.

Немец начал хрипеть и извиваться, горло его обдало огнём, глаза покраснели и стали вываливаться из орбит. Он хрипел, кашлял, из ноздрей лились сопли вперемешку со спиртом. Тело бедолаги извивалось как поджаренная на сковороде пиявка.

Луковицкий правой рукой ухватил связанного немца за подбородок, а левой вытащил из-за голенища нож. Немец начал дёргаться, но Луковицкий в считанные секунды разжал рот пленника лезвием ножа. Из пораненных губ и дёсен хлынула кровь.

Немец сумел сбросить захват, ткнул Шпагина кулаком в живот и собирался было закричать, но не успел. Старший сержант Луковицкий подскочил к шустрому немцу и саданул ему ногой в пах.

Подойдя ближе, Зверев внимательно осмотрел светловолосого. Кожа на лице паренька была рассечена в нескольких местах, переносица опухла, через прокушенную губу были видны осколки передних зубов.

На двух старых вытертых стульях сидели худощавый светловолосый парень лет шестнадцати с отекшим от синяков и ссадин лицом и примерно такого же возраста здоровяк с искривлённым от боли лицом.

Коротышка рухнул как подкошенный. Хруст тем временем метнулся к бритоголовому и ударил по коленке носком ботинка. Бритоголовый согнулся, согнул руки и прижал подбородок к груди.

Наблюдать, как он соблазняет другую женщину, видимо, было моим наказанием за то, что я разрушила нашу любовь.

Мне стало интересно, каково это — испытывать такую сильную любовь и получать не меньшие чувства в ответ. Однажды я ощутила вкус подобной любви с Блейком. Какое-то время мы летали — пока не рухнули камнем вниз.

В мире грез воспоминания обгоняли друг друга, словно даже собственный сон хотел надо мной поиздеваться и напомнить о том, что я разрушила.

Взрывы повредили лестницу, поэтому у немцев вышла заминка, спасшая не одну жизнь. И все же они прыгали вниз, корчились за пустыми контейнерами, открыли шквальный огонь.

Внимание привлек капитан Потапенко: он лежал неподвижно, с приоткрытым ртом, не замечая, что туда набилась глина. В приоткрытых глазах теснилась болотная муть.

Враг допустил ошибку, заманивая группу в ловушку – бестолково расположил людей. Это не были кадровые военные, действующие четко и грамотно… Но это не имело значения, существование группы находилось под вопросом.

Кто-то на несколько мгновений включил фонарь. Озарился узкий участок леса, свет резанул по глазам. Фонарь погас, смельчак откатился. Пули вспахали косогор, за которым он только что лежал.

«Граната!» - проорал Садовский, и все уткнулись носами в землю. Взрыв прогремел с недолетом, не страшно. Жаркая волна опалила голову.

Потапенко не был идеальной мишенью, но пулю поймал. Капитан захрипел, лежа на боку, стал вгрызаться ногтями в землю. Ноги судорожно подрагивали.

Но насчет состоятельного человека я с вами полностью согласен. Дело в том, что именно этот убийца должен был быть человеком, которому Гулам мог предложить купить его секрет за сто тысяч долларов. А у каждого человека, живущего в вашем городе, не может быть такой суммы денег наличными. Значит у нас уже есть два весомых свидетельства состоятельности убийцы.

И зачем убийца подходил к своей жертве, если не дотрагивался до него? – неожиданно спросил судья, – я звонил Шахбазову и спрашивал про ранения. Говорит, что стрелявший разворотил своей жертве всю грудную клетку. Видимо имел достаточно серьезное ружье. Мы ведь с Шахбазовым охотники и понимаем, что стреляли в упор.

Я мастер спорта по стрельбе, – признался «Дронго», – и был чемпионом Баку. Поэтому немного разбираюсь в оружии. Но это был не штуцер, хотя ранение достаточно обширное. Пуля от штуцера пробила бы тело насквозь и в спине была бы дикая рванная обожженная рана. Хотя наверняка пуля пробила тело и ее нужно искать где-то в той стороне. Я почти уверен, что стреляли из «Беретты». Коллекционное оружие.

Нет, не подозревали. Я же говорю, что несколько раз допрашивали. Только она разбилась сразу после обеда, а они оба были на работе, где их видели десятки людей. И не могли быть там, где погибла Самира. Алиби у них было надежное. Видите, я уже за эти месяцы привык разговаривать как следователь или прокурор. И дядя одного из этих парней работает в школе. Директором местной школы. Я его хорошо знаю.

Уже позже он спрашивал сам себя – почему он пошел на эту игру. С одной стороны ему важно было знать как именно проходят эти встречи и не было ли здесь возможной связи с несчастным случаем происшедшим в Габале. А с другой стороны он не мог признаться даже самому себе, что ему было просто интересно попасть на подобную игру.

Несколько месяцев назад назад погибла наша подруга Самира. Мы все вместе учились в университете в одной группе. Мы уже успели отметить сорок дней ее смерти. Еще полтора месяца назад. Давали поминки в Баку. В общем все как полагается. Она погибла так глупо и обидно. Совсем молодая женщина. Сорвалась со скалы. Разбилась насмерть. Такая ужасная трагедия. Все страшно переживали.

Как странно открывать для себя другого человека, на которого ты, по сути, не возлагал никаких надежд и ничего хорошего от него не ждал. Как странно, когда ты хочешь сначала рассердить его, а потом – чтобы он искренне улыбнулся. Как странно, что улыбка этого чужого человека действует на тебя ужасно волнующе. И как сложно рядом с ним оставаться спокойной и равнодушной.

– Я вообще не понимаю, как ты попал на наш факультет! – рявкнула я в конце концов. Расслабиться и не раздражаться не получилось. – Я просто думал, что физфак – это и есть физкультурный… – лениво проговорил Артем. Немая сцена. Я несколько секунд молча пялилась на одногруппника, не понимая, всерьез он или шутит. Если всерьез, то ты, Ромашина, крупно попала…

Счастье не прячется, оно всегда рядом. Поджидает у светофора, за углом любимой кофейни или, как в случае с нашими героями, сидит за соседней партой. Счастье сбыточное и вполне осязаемое — достаточно решиться протянуть руку и вложить свои пальцы в его ладонь.

Все в этой жизни можно пережить. Правда, перед этим хорошенько наревевшись.

Странно корчить из себя кого-то лучше, чем ты есть на самом деле.

Внешность – для кого-то это, наверное, важно. Но это совершенно точно не самое главное.

Все, что ты называешь минусами, делает тебя особенной.

Счастье - вот оно, вокруг нас, в мелочах. Прямо в воздухе витает. А люди почему-то его не замечают.

Майора тащили за ноги, он лопотал бессвязные фразы, вращал глазами. Курганов отодвинул стол, освобождая место, женщин загнали в угол и приказали не дышать. Майор ворочался на полу, блеял и пускал слюни.

Шперлинг перестарался. Голые тела еще подавали признаки жизни. Стонал сравнительно молодой немец с мутными глазами. Второго пришлось отодвинуть ногой, он полз к выходу.

Компания оторопела, все застыли с открытыми ртами. Шубин вышел вперед, ствол ППШ смотрел мужчине в лицо. У офицера медленно отвисла челюсть.

Немец сделал движение, словно собрался скинуть карабин с плеча, но оружие отсутствовало – оставил на крыльце перед посещением туалета. Халевич метнул нож за мгновение до его вопля.

Ждать пришлось недолго. По периметру курсировал рослый обер-гренадер с карабином «Маузер» за плечом. Отточенное лезвие саперной лопатки разрубило ключицу.

Часовой на окраине деревни кутался в рукава шинели и что-то напевал. Самое важное событие в своей жизни он пропустил. Подкрался Арсен Вартанян, сбил его с ног, несколько раз ударил ножом в горло.

Труп лежал у самой кромки зарослей. Поломанные ветки, засыхающие листья ясно показывали, где тащили тело и как его бросили сюда. Темно-синяя милицейская форма еще не натянулась - лежавшее лицом вниз тело еще не начало распухать, но на кистях рук и шее убитого хорошо были заметны трупные пятна.

Серов напряженно размышлял, разглядывая странные документы, на которых были фото командира корпуса генерала Максимова. Стопка бланков с красной полосой поперек текста и фашистский орел в углу со свастикой. На одних текст на немецком языке, на других на русском.

Отбив локтем ствол автомата, Косович обхватил шею диверсанта сгибом локтя и прижал его ноги своей ногой, лишив возможности двигаться. Машинально противник схватился Косовича за руки, но это не могло продлиться долго.

Поймав момент, когда сидевший перед ним бандит меньше всего ожидал нападения, он ударил его костяшками пальцев точно в кадык. Что-то хрустнуло, бандит захлебнулся кашлем, схватился за горло. Пистолет выпал из его рук и отлетел в сторону.

Степан прожил немного дольше брата. Расстрелял все патроны и разбросав гранаты, он взобрался в бронетранспортер, отпихнул ногой убитого немца и развернул на врага пулемет. Степан уже расстрелял почти всю ленту, когда пуля угодила ему в лицо.