Храмы были обезглавлены, кресты сброшены. На клад бище была устроена танцплощадка, в монастырском скиту — пионерский лагерь Советские власти сделали все, чтобы люди забыли, какую роль Оптина пустынь сыграла в истории страны: ведь именно эта обитель украсила золотой век русской культуры бесценной жемчужиной — старчеством.

Потом в русской истории будут и святые воины, и защитники родины с оружием в руках. Но все же первыми в русских святцах недаром записаны те, кто выбрал путь непротивления злу и самопожертвования. Путь, о котором век спустя будет сказано: не в силе Бог, а в правде.

Что подделать практически невозможно? Народное мнение. Сегодня это сделать легче, с помощью средств массовой информации, тогда это было практически невозможно.

Муромцы, конечно, были язычниками. Здесь намешивалось множество верований, сюда приходили и славянские племена, и финно-угры, и воины-наемники. Очень густое смешение существовало здесь и верований, и традиций

Место для чекина номер один для гостей столицы — самая узнаваемая русская церковь в мире, символ не только Москвы, но и всей России. Храм Василия Блаженного. На самом деле здесь, в одном Покровском соборе, объединены общей галереей сразу десять маленьких церквушек, которые посвящены разным святым, и лишь одна из них — Василию Блаженному, московскому чудотворцу.

Я знаю 11 способов вязания изделий с погоном и при этом уверена, что знаю меньше половины. Погон — один из самых популярных видов кокеток. Он подходит практически всем, гармонично смотрится в любых изделиях. В этой книге я опишу не один погон, а сразу два.

Спущенная пройма, спущенное плечо, прямая пройма — этот способ формирования кокетки вязальщицы называют по-разному. Остановимся на первом варианте названия. Такая пройма прекрасно подходит для плечевых изделий в спортивном стиле и стиле casual.

Существуют десятки, а может, и сотни способов вязания одной и той же кокетки. Например, в моей книге «Все связано» тоже есть реглан, но он другой! То, что я расскажу вам на страницах этой книги, отличается способом распределения прибавлений вдоль регланных линий. Но это тоже анатомический реглан — вяжется по вашим меркам. Он превосходно садится по фигуре.

Храните пушистое отдельно от гладкого, цветное отдельно от светлого. Если у вас остались этикетки от пряжи, вложите их в изделия перед тем, как убрать на сезонное хранение, или напишите на листе бумаги инструкцию по уходу за каждой вещью и положите её в коробку. Так вы точно не забудете, что серый свитер нужно стирать только руками, а для синей шапки лучший вариант — машинная стирка.

Я подготовила для вас увлекательный мир формул и расчетов, путешествовать по которому советую без спешки, спокойно и размеренно, вдумчиво, внимательно. Под обложкой этой книги есть все, что вам может понадобиться для вязания мечты — расчеты на любой размер (от новорожденного до взрослого королевских размеров), из любой пряжи, на любой тип фигуры (в том числе, на будущих мам).

Мы видим на улице, в магазине, в журнале или фильме свитер и влюбляемся. В мыслях примеряем его на себя, улыбаемся, замечая, как в нем уютно. И вот уже ноги сами несут нас в магазин пряжи. Из миллионов вариантов выбираем ту самую пряжу того самого цвета, как в наших мыслях. А дальше вам нужны только время и эта книга. И калькулятор. И настроение. Без него - никуда!

Ты забудешь меня. Говорят, любовь — это решение быть вместе, решение в пользу другого человека каждый божий день. Это выбор быть рядом друг с другом. Но мы больше не увидимся, верно? Ты перестанешь меня любить.

Минуло слишком много времени с нашей последней встречи. Вчера я гулял по саду и, увидев розы на трельяжной сетке, вспомнил об украдкой сорванных поцелуях. Теперь я даже смотреть не могу на лоджию, не вспоминая, как по ней ходила ты...

Я тебя люблю. Страстно. Неистово. Иногда любовь к тебе — единственное, что помогает мне не сдаваться.

Будто попав в другой мир, я стояла и слушала пение, пока не стихли последние ноты. Фантастический мир в моем воображении исчез, а магия – нет. Должно быть люди в белых одеждах – это эльфы, никто из людей не смог бы так спеть. Наверное, они пытались вылечить дерево.

В Исландии все ее чувства обострились. Здесь она воспринимала все гораздо ярче: аромат маков и маленьких желтых цветов, названий которых она не знала, бескрайнее синее небо и пышный зеленый луг, звонкое щебетание птиц.

Я слышала, что многие исландцы верят в эльфов и троллей, находясь в таком волшебном месте это неудивительно...

Этот парень был похож на исландскую погоду. Никогда не знаешь, чего ожидать дальше.

– Мне не нужны никакие сокровища, – прошептал он ей, – я уже нашел свое. Парень прилег на траву, а девушка положила голову ему на грудь. Он нежно гладил ее длинные темные волосы, а она прислушивалась к тихому биению его сердца и думала: «Можно ли умереть от счастья?». Солнце согревало ее своими лучами, а вокруг танцевали прекрасные темно-синие бабочки...

– А знаешь, что это мое любимое место на свете? – Где? – тихо шуршит его голос. – Здесь, в твоих объятиях. – Сказав это, я думаю, как завтра нарисую эту фразу на листе бумаги и повешу где-нибудь, где Ной увидит ее. Мое самое любимое место на земле в твоих объятиях.

Любовь делает застенчивых – смелыми, а смелых – застенчивыми.

Теперь я понимаю, почему штормы называют именами женщин, – он тихо смеется, – ты просто ураган, Бри. Ты закрутила меня и унесла далеко от всех. И сейчас я бы с огромным удовольствием… держал тебя за руку. Это звучит по-идиотски, но я хочу держать тебя за руку. Всю ночь держать тебя за руку и видеть твое лицо, твои глаза.

Делай то, чего ты боишься. Если я преодолею себя и сделаю те вещи, которые меня пугают, но не несут никакой угрозы, то мне обязательно станет легче. Я понятия не имею, как это сделать, но одно знаю точно – мне нужно выйти из комнаты прямо сейчас.

Мои глаза притягиваются к нему как магнитом, и даже если бы я захотела, то не смогла бы оторвать от него взгляд. Стоит ему войти в ту же комнату, что и я, и вот уже все мои чувства направлены на него, как стрелка компаса.

«Nil sine magno labore» — «Жизнь ничего не дает человеку, если он не приложит большого труда».

Хорошо, я выбрала свой путь, я была смелой, а потом просто провела линию не в ту точку. Слишком много сегодня связано с фразой «С этого момента я соединяю точки так, как я этого хочу». Теперь мне нужно попытаться двигаться дальше, к следующей точке, и надеяться, что когда-нибудь, после миллиона окольных путей, я доберусь до нужного места.

— Ты не знаешь, как это бывает. Ты даже не представляешь себе, каково это. Мое сердце так переполнено. Так переполнено тобой, что, черт возьми, оно уже не принадлежит мне.

Возможно, этот день не был для тебя чем-то особенным. Может быть, я всего лишь строчка в твоей книге, Айви. Строчка или слово. Но ты — больше, чем глава в моей. Ты — моя чертова книга.

Нужно растить любовь к себе, чтобы даже в самые темные времена мы не чувствовали себя ничтожествами.

Прямо как в мелодрамах: рыдать и есть холодное лакомство большой ложкой прямиком из коробки. Классика жанра, как говорится. Банальная отвратительная классика.

Ничего не меняется. Если не менять.

У тебя всегда есть ты.

Чужие проблемы всегда решаются легче своих — один из главных законов вселенной.

Я пожимаю плечами, он в точности копирует меня. Поворачиваю голову, он тоже поворачивает. Я быстрым движением скручиваю пальцами неприличный жест и направляю его в лицо лжепсихиатру. Доктор успевает за мной. Он прочитал мои намерения. Он с той же скоростью показывает мне свой кривой средний палец.

На руке написано – «Иди в полицию!». И я чувствую, что нужно поторапливаться. Иначе случится что-то жуткое, что-то непоправимое. А еще я чувствую страх Аркадия. И уверен, что боится он совсем не напрасно.

Аркадий вырывается. Я не могу его контролировать. Он вытаскивает руки из-за спины. Я больше не могу ему помешать. Он хватает девушку за бедра и раздвигает ей ноги. Он рычит, он себя тоже не контролирует. Он сейчас воспользуется беспомощным положением пленницы.

Это еще не конец, но если я умру. Вернее, когда я умру. Уверен, что почувствую именно то, что испытываю сейчас. Боль… Мне больно слышать, мне больно смотреть. Больно дышать. Мне невыносимо больно быть. Я закрываю глаза. Расслабляюсь. И я исчезаю. Теперь я и есть та черная, всепоглощающая, безграничная пустота.

Я смотрю на отражение Аркадия в костюме, и улыбка растягивает мои обвисшие щеки. Мышцы болят, кожа на лице чешется, до щекотного чешется, но чтобы почесать нужно снять костюм. Нельзя. Нет.

Рита медленно приближает губы к зеркалу. Я тяну ее за плечо, собираюсь поцеловать, пока она в игривом настроении, но она останавливает меня. Выворачивается. Кокетливо извивается и говорит, нет-нет-нет, не торопи события

Иногда людям кажется, что ад свободнее Олимпа, что он лишен условностей и жесткого этикета.

Мы с моим безумием придерживаемся одного и того же мнения.

Мой взгляд судорожно метался по сторонам. Где мы были? В аду! Тартар все еще открывал рот в ожидании нас. Его зубы сверкали перед нами, как мертвые деревья. Сияющие и зловещие, словно в заколдованном сказочном лесу.

Впервые за семьдесят лет мне снились сны. И в каждом из них была ты.

Магия бушевала в моих венах, будто дикое животное. Сила богини во мне противопоставила себя всем законам природы.

Мы всегда одни в этом месте тишины, в этом жутком царстве серого холода, который заставляет меня дрожать изо дня в день. Многие из нас уже никогда не вспомнят свое прошлое, никогда ничего не почувствуют. Мрачные тени обитают в заброшенных домах.

Пока что я еще являюсь частью мира людей, но в то же время я далека от него как Земля от Солнца. Два мира, которые существуют параллельно друг другу и чьи судьбы так часто переплетаются друг с другом, разделяет незримая тончайшая вуаль серого тумана. Она искажает реальность, и я вижу мир людей, будто через разбитое стекло.

Здесь нет ни звуков, ни запахов, здесь нет жизни, а, значит, и нет времени. Песни, смех, разговоры – все осталось в мире живых. Наш мир нем, как могила. Каждый из нас одиночка, у которого свой собственный путь.

Прочь! Это больше не имеет значения. Осязаемый мир вещей нам здесь безразличен. Оставшиеся воспоминания исчезнут с течением времени, которое тяготеет над нами грузной массой. Мы никуда не торопимся, нам некуда торопиться. У людей все наоборот, в их оживленной спешке время летит незаметно. Честно говоря, я сильно сомневаюсь, что здесь существует понятие времени.

Я с любовью вспоминаю волны его длинных темных волос, обрамляющих высокие скулы. Крохотное воспоминание, чудесное видение, нам дали так мало времени! Невероятно, что лишь мгновения оказалось достаточно, чтобы его образ навсегда отпечатался в моей памяти.

Тебя, тень, я создал из ничего, я создал тебя из чистого света. Ты с жадностью приняла мой подарок, запятнав его кровью невинных, поэтому я проклинаю тебя. Пусть моя сила давно забыта, и мне не уничтожить тебя, я воздвигаю стену между тобой и людьми.