На этот раз он уклоняться не стал, всего лишь ударил на опережение кулаком в лицо. Попал точно в подбородок. Семен сел на пятую точку, но тут же вскочил. И Варшавин снова ударил, сбив его с ног.

В самый последний момент Варшавин уклонился, и кулак пробил пустоту в нескольких сантиметрах от его носа. В эту пустоту перед собой Семен и провалился, потеряв равновесие. Варшавин тут же этим воспользовался, ударил его по ногам.

Ну да, ошибся отец в молодости, не той дорогой пошел. Но Фомин выяснил, не убивал отец никого на той злосчастной свадьбе, когда погибла дочь крутого авторитета. Должен был, но не смог заставить себя выстрелить.

Родион выстрелил под нижний срез бронежилета, но противник справился с болью, не выпустил из рук оружие и даже выстрелил, но мимо.

Проще винить того дьявола, которого ты знаешь, чем неизвестного, тех демонов, что снова бродят среди нас.

Они забыли, что до того, как стать королевой, я была ассасином.

Я уже давно поняла, что слезами горю не поможешь. Они только затуманивают зрение.

Я смотрела во все глаза, слушала во все уши, впитывала всей душой. Картина итальянской жизни в моей голове становилась все полнее, наливалась красками, обрастала тенями и полутонами, становилась объемнее и детальнее. И теперь я хочу поделиться этими накопленными знаниями с читателями моей книги – с теми, кому интересна Италия настоящая, живая, осязаемая.

Первым фейри было огромное существо по имени Нувель. Он вырос из магии этой земли. Смертные называли его чудовищем. Когда страх овладел их разумом, они напали на него всеми силами. Зная, что умрет, Нувель разделил мир на два царства, которые были связаны сущностью, но разделены физически. После своей смерти он распался на крошечные семена, из которых выросли фейри.

Фейри никогда не вмешиваются в договоренности или сделки.

В Фейрии возраст измеряется опытом.

В Фейрии мы не извиняемся. Мы очищаем свою совесть с помощью клятв и сделок.

В Фейрии только одно правило – никогда не отдавать свое сердце.

Сегодня мы вынуждены констатировать, что у людей нет врожденного иммунитета к нацизму и экстремизму. Неонацизм во многих местах планеты поднимает голову... Популяризаторы фашизма имеют сегодня определенное влияние на молодые умы, что таит огромную опасность для будущих поколений. Необходима огромная воспитательная и просветительская работа...

Приговор Международного военного трибунала неизменно считается справедливым и заслуженным. Однако с первого дня его оглашения и по день сегодняшний подвергается критике его оправдательная часть... Троица оправданных трибуналом – Шахт, Папен и Фриче... вовсе не спешили воспользоваться свободой, а, наоборот, письменно просили полковника Эндруса оставить их в тюрьме...

Учреждая Международный трибунал, представители стран-победительниц, безусловно, и не думали в ходе процесса перевоспитать матерых нацистов. Задача была иная – силой неопровержимых улик доказать их вину... в назидание другим – потенциальным – злодеям... И все-таки процедура была соблюдена не зря. Выступления подсудимых наводят на мысли о том, насколько трудно искоренить зло фашизма.

Чем больше изучаешь обстановку в мире в период гибели Третьего рейха, военного торжества союзников и необходимости решать, что делать с нацизмом и нацистами после окончательной победы, тем лучше понимаешь, что у нюрнбергского Суда народов было куда больше шансов не состояться. Уж слишком велика была преграда из исторически обусловленного недоверия между государствами и народами...

В книге изложены самые яркие эпизоды Суда народов, приводятся ранее не публиковавшиеся материалы, свидетельства участников процесса, их родственников и очевидцев, недавно рассекреченные архивные документы. Книга сознательно написана так, чтобы она была понятна и интересна, в том числе и молодым читателям. В ней нет затянутых рассуждений и нравоучений, зато есть горькая правда истории.

«Живые и мертвые пришли на суд народов! Незримо присутствуют они в зале суда! Они на трибуне обвинителей! Трепещите, преступники!» (Роман Кармен. Фильм "Суд народов")

Для контроля над зимой была дана сила энергии, весну символизировали целительные силы, хранителям лета были дарованы физическая мощь и превосходство, а тем, кто оберегал осень, достались губительные силы, в знак того, что в их сезон природа умирает.

Быть хранителем сезона – одна из величайших почестей, которые могут быть оказаны кому-либо в моем мире. Это своего рода прирожденное право, сравнимое с наследованием престола в королевской семье.

Каждая семья представляет что-то свое: весна – жизнь, лето – силу и мощь, осень – старость, а зима – смерть. Покой после жизни.

Обычно все прямые потомки Мастера, все потомки первого избранного богами Стража обладают магическими способностями. Эти способности являются частью нас, точно так же, как цвет глаз или личность. Как правило, они проявляются очень рано, в раннем детстве или во младенчестве. Вначале наши силы слабы и не поддаются контролю. Мы учимся управлять ими так же, как учимся ходить или говорить.

Чтобы противостоять хаосу и спасти мир от гибели, боги избрали четыре семьи, призванных взять на себя руководство по смене времен года, восстановить первоначальный порядок мироустройства и общими силами поддерживать его. Чтобы исполнить этот долг и обеспечить безопасность людей, боги наделили каждую семью магическими способностями, которые соответствовали их сезонам.

Давным-давно над миром властвовали боги. Они управляли сменой времен года: по их велению распускались цветы, опадали листья, а реки покрывались льдом. Сезоны, придуманные богами, должны были напоминать людям о бренности их бытия и подчинять божественной воле. Но едва боги вернулись в свой мир, оставив землю во власти людей, привычная нам вселенная погрузилась в хаос.

От него пахнет солью и холодом, и смотрит Хакон с такой нежностью, что внутри все тает. Ждал он ее, верил, что она сможет вернуться, и так хорошо ей от мысли, что любовь его ни на толику не стала слабее.

Все внутри словно трепещет, обливается медом, и цветы расцветают. Самое сладкое, самое чудесное чувство на свете. Кажется ему, что не испытывал он ничего подобного даже тогда, когда сердце его впервые осознало любовь к Весне. Нет, чувство это совершенно иное, похожее, но отличающееся кардинально. Так чувствует себя мужчина, смотрящий на свое дитя, рожденное любимой женщиной от их союза.

Вас не так уж и просто свела судьба, Радомир. Ключ к избавлению от проклятья кроется в вас, и наверняка ты сам это знаешь. Помоги ей добраться до севера прежде, чем змеиные кольца не стиснули нас так крепко, что мы задохнемся.

– Вдруг, – шепчет она, глаз не открывая, – вдруг мы мертвы? И все это – царство богини Хель, по которому блуждаем, не заслужив при жизни смерти, достойной чертогов Одина? – Были б мы мертвы, то не было бы меня с тобой. Я в других богов верю, и другая судьба меня ждет, как закончится жизненный путь. Нет, Ренэйст, живы мы, пусть и не уверен я, что это хорошо.

Северянка хватается за его плечи, жмется ближе, выдохнув тяжко, и прячет лицо в его шее. От Радомира пахнет хлебом и потом, пахнет от него пламенем и золой. Чудится ей, словно бы шепчет он что-то успокаивающее, помочь пытается, а после отстраняет осторожно ее от себя, глядя в глаза. – Я не прощаюсь, – говорит он, – и ты не должна.

Иногда куда лучше, когда тебя недооценивают.

Мои силы тревожат даже меня саму. Души являются источником магии шаманов. Факт того, что губители душ обладают способностью поймать души и уничтожить их без следа, идет против первостепенных законов магии как таковой.

Я так долго стремилась занять эту должность — стать Тенью королевы Эвейвина, ее придворной шпионкой и личной наемной убийцей, что порой забываю, что даже если я до сих пор и хотела занять эту должность, то не смогла бы.

С Варей у нас установилась приятная традиция – совместные прогулки по воскресеньям по разным общественным местам. Чаще по парку культуры и отдыха имени Дзержинского. Очень желанные для меня были эти часы и, отваживаюсь надеяться, для нее тоже.

Перерыли мы весь город. Но следов Хватова и его подельника, личность которого установить не удалось, так и не нашли. Хотя копали основательно. Кажется, вот Углеградск не так велик. Каждый закуток знаком. А негодяй в нем как сквозь землю провалился.

Я был не против. И вскоре сухая и строгая женщина средних лет – домработница, принесла поднос, на котором были медный кофейник и изящные фарфоровые кофейные чашки, а также всякая пышущая свежестью и сражающая наповал восхитительными запахами сдоба – скорее всего от пекарни «Николаев и сыновья».

Я ему что-то пообещал, но он меня уже не слушал. Он иногда вот так вываливается из разговора, лицо его становится мечтательным. О чем именно он думает в такие мгновения? Готов поклясться, все его мысли схожи с мыслями героя старого армейского анекдота. «Красноармеец Иванов! О чем вы думаете в строю?!» «О бабах, товарищ командир!»

Двое квадратных и звероватых хулиганов, по виду – только что из забоя, с характерными движениями и осанкой, как-то сразу мне поверили, потерялись и сникли. А кудрявый, который от любовного томления совсем обезумел, как с цепи сорвался. Посмотрел на меня налившимися кровью одичалыми глазами.

Попутчик был горным инженером, звали его Сигизмунд Яковлевич. И направлялся он с предписанием от «Союзугля» в Шахтоуправление Углеградска, где его ждала важная должность. Хороший инженер – это птица редкая и дорогая в плане пропитания. Стране нужны хорошие специалисты.

Усаживая подозреваемого в машину, Прокофьев заметил, как тронулся с места стоявший вдалеке черный внедорожный «Фольксваген» с затемненными окнами. Похоже, за Борщом наблюдали, если так, то его задержание воспринято как сигнал тревоги.

Иногда убийцы возвращаются на место преступления, особенно в тех случаях, когда смерть маскируется под несчастный случай. Борщ хотел убедиться, что план сработал.

Старенький дом, из красного кирпича, шиферная крыша от времени подернулась мхом, позеленела. А сам Хикс посинел. И тоже, можно сказать, от времени. Труп его, возможно, пролежал всю ночь, и большую часть дня.

Прокофьев задумался. Преступники погрузили труп Асвалова в его же машину, вывезли покойника в лес, похоронили, на его же машине и уехали.

За оружие потерпевший взяться не успел. Подушку, под которой оно лежало, отбросить успел, а дальше последовала целая серия ударов, справиться с которыми он не смог. Сначала его избили, затем задушили.

Могила разрыта, на дне мертвый мужчина лет тридцати. В спортивном костюме, на нем шерстяные носки и только на одной ноге галоша. Труп совсем еще свежий, и суток не прошло с момента смерти.

Перекосов резко шагнул к нему и сгреб в охапку. Саша сделал все возможное, чтобы не допустить этого, и блок поставил, и руку попытался взять в захват, но мужик своей чудовищной силой просто смял его.

Человек в маске и бронежилете уйти не мог, под головой у него уже скопилась целая лужа крови, и она продолжала растекаться. В воздухе остро пахло порохом, более того, Саше показалось, что под сводами подвала все еще гуляет эхо выстрелов.

Рука противника оказалась в жестком захвате, дальше крутящий момент с переходом на болевой прием, и победа. Верзила взвыл от боли с заломленной за спину рукой.

Сивый большой мастер по части мокрых дел, и он уже готов на убийство. Живым из этих тисков можно было выйти только в двух случаях, или вернуть деньги, или убить всех, начиная с Каймана.

Сарычев не стал ждать, когда противник придет в чувство, ударил его ногой – мощно, с оттяжкой, в пах. А когда парень согнулся в поясе, правой рукой взял голову в захват.