У людей столько способов увидеться друг с другом: машины, автобусы, а с помощью больших пальцев они могут легко открывать двери; они могут уйти из дома в любое время и прийти, когда им заблагорассудится. Я никогда не знал такой свободы, и это научило меня терпению: я должен ждать у двери, положив голову на лапы и навострив уши, чтобы не прослушать шаги

Я заметил, что некоторым людям бывает очень трудно найти друзей. У собак всё просто. Обнюхиваете друг друга, вежливо пьёте из одной миски и наслаждаетесь вечной дружбой. А вот если ты человек, нужно столько всего помнить: тут потрясти руку, тут показать зубы, тут кивнуть, но не слишком сильно. Я помогаю, как могу.

Как и у любого аффинита, сила меняла ее внешний облик. Самое незначительное отклонение силы от состояния покоя — и радужная оболочка глаз окрашивалась в багряный цвет, а на кистях и предплечьях темнели вены. По этим признакам можно было безошибочно определить, кто она такая, — нужно было только знать как

Когда Ана думала о нем, у нее болело сердце. Ее горе было бездонной черной ямой, но нельзя было в нее падать.

Ану неумолимо влекло к нему: она любовалась завитками его волос на затылке; мужественной, точеной линией его челюсти; хитрыми изгибами его улыбки. Рамсон тихо выдохнул и наклонил к ней голову, не сводя глаз с ее лица. Его взгляд говорил, что ничего, кроме них, не существует, и от этого ее сердце забилось быстрее, а дыхание стало чаще.

— Я думаю, так его видят боги, или кто там есть на небе. Кому важны мелочные людские перепалки и их войны? Они сверху могут наблюдать за всем миром. — Поэтому нам и приходится самим вести свой бой. Не богам.

По его щекам катились теплые слезы, и он спрятал лицо у нее на плече. И в ее объятьях Рамсон наконец-то понял, что имел в виду отец, когда говорил, что любовь — э то слабость.

Но кто… кто сказал, что другая часть, ее ли, или ее империи, не имеет ценности? Кто решил, что аффиниты не имеют права на любовь, не могут считаться людьми? И почему? Просто из-за того, что они отличаются от остальных?

Страх – это то, что мне очень хорошо знакомо. Клаустрофобия, панические атаки, страх оставить включенными газ и воду, страх сойти с ума, страх одинокой беспомощной старости, страх морщин, страх полноты, страх смерти близких, страх финансовой несостоятельности, страх войны, в общем – та еще трусиха!

Наступление эры радиотелефонов застало меня в «Ночных снайперах», где продвинутым мобильным пользователем была Диана Сергеевна. Настоящая фанатка всевозможных информационных технологий: интернета, сотовой связи, скайпа, ICQ. Меня это нередко раздражало и даже вызывало приступы ревности – она постоянно с кем-то созванивалась и переписывалась.

Самое ценное, что
есть у каждого из нас, – индивидуальность. Максимум, что человек может
приобрести за свою жизнь, – самого себя. Лучшую версию самого себя. Какой смысл играть чужую роль, беспрекословно доверяя законам, придуманным задолго до тебя обществом, с которым, по большому счету, тебя мало что связывает?..

Когда пришло время определяться с инструментом, я категорично заявила: «Хочу играть на скрипке». Сказала как отрезала. Это был совершенно осознанный выбор. Когда выбираешь такой инструмент, как скрипка, поначалу не представляешь, какие сложности тебя ждут. Не говоря о тех сложностях, которые поджидают соседей.

Маме и бабушке, слава Богу, хватило мудрости и терпения меня не форматировать под среднестатистические стандарты. Некоторые родители берут на себя завышенные полномочия и пытаются кроить судьбу ребенка по-своему. На меня же старались не давить, оставляя за мной право на собственное мнение и самостоятельные решения. Первое из которых я приняла в пять с половиной лет...

В тот день, когда меня забрали из ЛПМИ насовсем, мы с мамой привычно пошли на прогулку. Дойдя до места, где мы раньше поворачивали назад, мама не остановилась. Я же знала границу, до которой обычно гуляли. Не сразу вняв уговорам, я тронулась с места, но очень неуверенно... Демаркационная линия была преодолена – во всех смыслах. Мне было чуть меньше трех лет, когда я стала Светой Сургановой.

И я не собираюсь вместе с вами наносить визит верховному королю Элдреду, принц Балекин. Понимаете, я уже был во дворце. С вашим братом Даином. И принес клятву верности. Если он станет верховным королем, я готов принести присягу ему и только ему одному.

— Ты сказала, что это подарок на то время, когда тебя не будет рядом. Разве такое случится?

— И в этих историях герою необходимо сделать что-то невероятно ужасное с этим существом. Скажем, отрубить ему голову. Пройти испытание. Но испытание не любовью, а доверием, которое и снимает чары.

Что бы мы ни любили, любовь — наша самая большая слабость.

Ройбен попытался открыть рот, сказать хоть что-нибудь, чтобы остановить взмах ее руки, но приказ королевы сковал его, не позволяя совершить ни малейшего движения. Какой глупец! Нефамаэль насмехался над ним, искусно провоцируя, чтобы он совершил ошибку. Даже то, что прежде королева упустила возможность упрекнуть его, вероятно, было частью плана.

— Я говорю только с вами, госпожа, — сказал Нефамаэль. — Но не о вас. Ваши слабости мне знать не положено.

Кошмары, которые пугали меня шестилетнего, и мечты, которыми я грезил в пять лет, и в шесть, и в двенадцать, – все они стали частью тёмного карнавала под этой обложкой.

Иногда человек, который выглядит самым счастливым во всем городе, хохотун с улыбкой до ушей, просто прячет за ней тьму-тьмущую грехов.

В такой вечер надо бежать, чтобы печаль не догнала.

Характер человека можно изучить по его излюбленным прилагательным в беседе.

«Думай о причале», - мысленно велю я, не открывая глаз, - «думай о причале». Это всегда успокаивает. Не знаю, почему, но образ причала всегда помогает избавиться от потока кошмаров. Я представляю, как плыву к нему, снова и снова. На причале я в безопасности и чувствую себя спокойно, хотя и понятия не имею, почему.

Наша любовь слишком сильна, а они считают, что не заслуживают ее. Или боятся, что это ненадолго. Или... еще по многим причинам. У них жуткие проблемы с доверием и привязанностью. Это не их вина.

Несмотря на все, что случилось в моей жизни, я никогда не чувствовала такой утраты. Я смотрю на него, кажется, в последний раз. -Ты самая большая любовь моей жизни, которой у меня никогда не будет.

Правда, тексты и настроение половины песен убивают меня: любовь, похоть, тоска, гнев, желание, печаль. Но оказывается, что я могу понять все эти чувства. Удивительно приятно знать, что другие люди в мире страдают так же, как и я. И хотя это до смешного очевидный факт, но я начинаю понимать, как трудно смотреть дальше собственной боли.

Вы можете любить и быть любимыми, несмотря на кажущуюся бесконечной жестокую природу бытия. Даже когда вы тонете и так глубоко под водой, всегда есть время, чтобы дотянуться до того, кто снова научит вас дышать.

Смеюсь от души, потому что приятно представлять себе время, в котором мое сердце больше не болит, и в котором у меня блестящее профессиональное будущее.

...безответная любовь никому не помогает и делает только хуже.

Я изо всех сил пытаюсь найти в ней хоть что-то привлекательное, но на мой вкус она выглядит слишком искусственной. Волосы, перманентный макияж, чересчур длинные ресницы и губы точно после пластической операции. В женщинах мне всегда нравилась естественность. Изгибы, веснушки, родинки и яркие улыбки.

Однако со временем я стал тем, кем сейчас и являюсь. После столь фееричного провала то же самое ждет и тебя. Ты станешь сильнее, этот опыт научит тебя большему.

Главное не подавать виду и выглядеть сильной, даже если в это время внутри разгораются пожары.

Быть может, дело в том, что я всегда воспринимала гитару как неотъемлемую часть вокального выступления. Благодаря роликам на YouTube я даже научилась играть старые песни Тейлор Свифт. Эта гитара является моей главной ценностью. В случае пожара первым делом я буду спасать именно ее.

K-pop – вся индустрия айдолов – это не только красивая картинка и сумасшедшие танцевальные элементы. Вложив душу, вы можете помочь людям. Изменить их жизни.

Тебе не нужен талант, чтобы стать лучше. Доведенные до мастерства навыки никогда тебя не подведут!

Но k-pop очень похож на своеобразную фабрику. Компании охотятся за талантами в школах, торговых центрах, социальных сетях, на YouTube и конкурсах. Даже, если только попав в компанию, человек не отличается особыми навыками, со временем он превратится в бриллиант.

Благословение Черной Двери годится не для всех. Оно даруется только особенным.

Смерть — это не финал жизни. Твое тело — замок, а смерть — ключ к нему. Ключ поворачивается, и ты… освобождаешься. Ты можешь быть где угодно и сразу везде. В двух местах одновременно и нигде. Можешь стать частью фонового гула Вселенной.

Секреты – это ад. Секреты — это тюрьмы, которые мы сами себе создаем.

Я больше не стану пытаться думать. У меня это плохо получается.

Когда наши враги вернутся, а это точно произойдет, я должна быть готова. Теперь это мой дом. Это мое королевство.

И все же у меня нет страха. Неистовая радость полета настолько глубока, что ощущается словно агония и заглушает все остальные ощущения.

Вы же знаете, что я не буду счастлива. Как я могу быть счастлива без вас?

— Адерин. Я надеялся, что снова увижу вас во сне. — Это не сон. Я здесь.

Если бы желания были перьями, бескрылые могли бы летать.

Я больше не семнадцатилетняя девочка, которая тратит свое время, как ей заблагорассудится. Я больше не леди Адерин. Я Ее Светлость, защитница доминиона Атратис, единственная госпожа замка Мерл и прилегающих к нему земель.

По сравнению с тем, что кроется по ту сторону двери, человеческие войны — не более, чем детские ссоры.

Мы позволили людям верить, во что они хотят. Позволили краскам стушеваться и деталям стереться. В конечном итоге все будут рассказывать эту историю вместо сказки на ночь. Как-никак, это отличная история. История о «до» и «после», и о новых началах, не имеющих конца. Несовершенная и сумбурная, безумная и ломкая. Но самое главное – это история любви.