Существует множество вещей, с которыми мы свыкаемся, не понимая их.

— Смотри, перед нами Земля, — сказала Нойс, — но не вечный и единственный приют человечества, а всего лишь его колыбель, отправная точка бесконечного приключения.

Порой мы и впрямь узнаем о собственных давних деяниях только из будущего, а события, которых, по нашему мнению, и вовсе никогда не было, обретают плоть и кровь в чужом прошлом.

В нем еще жила слабая надежда на чудо. Правда, любопытство было куда сильнее, но надежда оставалась. И даже если окажется, что изменить будущее он не в силах, он встретит его лицом к лицу.

Когда просто хочешь ненадолго отправиться в прошлое, а управляться со временны̀м туннелем и экзотическим веществом, которого к тому же всегда не хватает, — вдвойне непросто.

Если фильм про любовь, то ближе к финалу обязательно возникает ситуация, когда главному герою приходится сделать выбор, — наконец проговорила она. — И тогда герой либо решает пойти по легкому пути и оставить всё как есть, либо избирает трудный путь, и всё меняется. Если герой не боится взглянуть своим страхам в лицо, то обретает в итоге желанную награду! — Но моя история совсем не про любовь, Чанд

Как запугать людей, которые наводили ужас на весь город? Ответ оказался проще простого. Надо самой принять жуткий облик.

Фрукты содержат фруктозу. Фруктовый сахар содержит ровно столько же килокалорий, сколько белый сахар. Однако он не так хорошо усваивается нашим организмом, как глюкоза. Увеличенное потребление фруктозы оказывает неблагоприятное воздействие на обмен веществ и способствует появлению избыточного веса и диабета.

В нашем организме — и, собственно, во всей жизни — все работает при помощи механизмов управления. Здоров человек или болен, зависит от того, насколько сбалансировано состояние его «системы». Все в организме происходит по принципу цепных реакций. Каждое нарушение влияет на общее состояние.

Первые зубы называются молочными потому, что прорезываются они у ребенка, когда он — исключительно или в основном — питается молоком.. Это происходит в нежном возрасте около шести месяцев, к двум годам ряд молочных зубов (состоящий из 20 зубов), чаще всего, у малыша уже есть в полном составе.

Аналитики использовали программы своего ведомства для слежки за бывшими и теперешними любовницами, читали их электронные письма и просматривали их сетевую активность. Перехваченная обнаженка стала чем-то вроде неформальной офисной валюты: пока первый аналитик растолковывал мне некоторые процедуры безопасности, второй его товарищ поворачивался на кресле и перебивал нас, улыбаясь: «Какова?»

Отец что-то читал с экрана, а малыш возился у него на коленях, хватал ручонками связку ключей и хохотал. Встроенный микрофон ноутбука поймал этот хохот, и я слышал его в своих наушниках. Отец крепче сжал ребенка, мальчик выпрямился и своими темными сливовидными глазами посмотрел прямо в веб-камеру. Я не мог отделаться от мысли, что он смотрит прямо на меня.

В богом забытом углу офиса стояла пирамида вышедших из употребления компьютеров. Под видом тестов на совместимость я бы мог перенести файлы на них, где смогу вести поиск, фильтровать и упорядочивать их сколько захочу. Я нес эту громадину к себе на стол, и меня остановил один из руководителей IT-отдела, спросив, что я делаю. «Ворую секреты», — ответил я, и мы, посмеявшись, разошлись.

Я недоумевал, что так переживал из-за правительственного надзора, когда мои друзья, соседи и все сограждане с радостью устанавливали надзор корпораций у себя дома. А ведь еще оставалось лет пять до «умного дома» и «виртуальных помощников», с гордостью возложенных на ночные столики — собирать все данные, которые будут переработаны в алгоритмы рекламы, а далее — конвертированы в звонкую монету.

Мне говорили: предложить государственные секреты врагу немногим лучше, чем бесплатно отдать местным репортерам. Репортер расскажет публике, тогда как враг не поделится ими даже со своими союзниками.

Все тинейджеры — хакеры. Им приходится быть ими по причине невыносимых жизненных обстоятельств. Они считают себя взрослыми, а взрослые считают их детьми.

Бармен пожал плечами. – Упал и ударился головой. Это же надо, а! Пройти через Вьетнам – и убиться в ванне… – Он перевел взгляд на бутылку Рассела. – Еще?

Солнце уже ушло за горизонт, и лишь серебристые всполохи на западе нарушали плотную темную серость неба, так что он не сразу заметил, что входная дверь его квартиры чуть приоткрыта. Он развернулся спиной к дому так стремительно, что едва не выронил бутылку «Джеймсона». Улица была пуста. И тиха. Он толкнул дверь и медленно вошел.

Он знал, что будет следующим. Не потому, что больше никого не осталось, а потому, что каждый адресат умирал вскоре после получения фотографии по почте. Только в его случае убийца чего-то ждал. Больше года…

Рассел услышал шум и резко оглянулся. К нему спешил Дуг. – Рассел, старина… О, Господи. Я слышал твой голос, но не мог найти тебя. – Он перевел взгляд на сумку. – Что это? – Сумка. Пустая. Без кошелька и ключей. Думаю, это сумка Авы. Взгляд Дуга был устремлен куда-то в пятидесяти футах от него, за Рассела. На небольшой холм из земли и хвои, по очертаниям очень напоминавший могилу.

Стараясь быть помягче, я положил руку ей на плечо. — Фанни, скажи, пожалуйста, ты знаешь, почему к тебе попало это письмо с угрозами? Она вскинула голову, и я увидел ее лицо — осунувшееся, встревоженное, мертвенно-бледное. Глаза ее пылали огнем. — Черт возьми, ну конечно, знаю! — выпалила она в ответ. Теперь уже у меня подкосились ноги. — Ну и… почему? — Потому что в стене спортивного зала замуров

Пути трех моих родителей давали пищу для на размышлений. Эти трое прожили странную жизнь, борясь со страданиями, страстями и противоречиями. Подчас им недоставало мужества, а порой они проявляли чудеса самопожертвования, внушающего невольное уважение. Они жили, любили, лишали жизни других. Иной раз страсти захлестывали их с головой, но они, конечно, старались совладать с ними как могли. Они старал

С рождением Тома на его плечи ложился тяжелый груз ответственности, и он готов был его нести. Воспитание ребенка, забота о нем — это бесконечный бой, требующий ежеминутной бдительности. Беда может грянуть нежданно-негаданно. Внимание нельзя ослаблять ни на миг. Но у Франсиса хватит терпения. Он толстокожий.

Внизу, под скалой, громоздилась какая-то темная куча. Манон прищурилась... Это было тело. Труп женщины, брошенный среди скал. Манон не на шутку испугалась. Сейчас она горько пожалела, что не прихватила с собой никакого оружия. Она осторожно подошла ближе. Мужчина выпрямился. И, когда он вскинул голову, Манон его узнала. — Это сделал я, — сказал он, указывая на мертвое тело.

Признаюсь, я исписал твоим именем пять страниц. Можешь смеяться надо мной, только не слишком сильно. Можешь быть со мной жестоким, только не слишком усердствуй. За нашей игрой стоит цель, усомниться в которой не вправе ни ты, ни я. Все, что бы ни сделали мы вместе, чем бы мы ни стали, все в руках Господних, и наша любовь берет начало, форму и смысл в Его любви.

Ты все время повторяешь слово «любовь». Может, мы говорим о сексе? Может, ты этого хочешь?

Дорогой Джо, я чувствую, как радость, словно электрический ток, струится по моим жилам. Я закрываю глаза и вижу, как ты стоишь под дождем, отделенный от меня дорогой, и невысказанная любовь связывает нас, словно стальным тросом.

Я должен спасти Клариссу от нее самой, а себя от Перри. Должен обновить наши связи, нашу любовь, благодаря которой мы с Клариссой столько лет были счастливы. Если мои подозрения беспочвенны, для меня жизненно важно найти этому обоснование. Я открыл ящик, где она держала последнюю корреспонденцию. Проникал все глубже, и с каждым успешным движением все больше грубели мои чувства.

Любовь подарила мне новые глаза, теперь я вижу все с такой ясностью, различаю мельчайшие подробности. Прожилки на дереве старых перил, каждую отдельную травинку на мокрой лужайке под балконом, черные щекотливые лапки божьей коровки, минуту назад пробежавшей по моей руке. Мне хочется погладить и потрогать все, что я вижу. Наконец-то я очнулся от сна. Я чувствую в себе столько жизни, я так возбужден

Весть о смерти ребенка подкосила ее. Я никогда не видел, чтобы горе так выбивало из колеи. Страшнее оказались даже не смерть ребенка и утрата Марджори, которую она переживала как свою. Наружу вырвалась собственная скорбь по призрачному ребенку, которого несостоявшаяся любовь превратила в наполовину реального.

Некоторые секреты открываются только тем, кто докажет свое упорство.

Мои слова неизбежно оказываются орудием уничтожения, и я не в состоянии их обезвредить.

Когда денег мало, с самого детства невольно становишься рассудительным во всём.

Ганси понял: главное — верить, что всё это существует. И понять, что все эти странные штуки — часть чего-то большего. Некоторые секреты открываются только тем, кто докажет свое упорство.

Счастлив тот, кто найдет короля и осмелится пробудить его, ибо король дарует ему награду, столь чудесную, какую только в силах вооб- разить смертный

По ночам в Генриетте ощущалась магия, а магия по ночам может восприниматься как что-то ужасное.

Уважаемый мистер Хичкок! По-моему, со мной что-то не так. По крайней мере, я искренне надеюсь, что все это мне чудится. Понимаете, моя сестра Роуз хочет меня убить. С ней происходит что-то ужасное...

Уважаемый мистер Хичкок! У меня есть идея для вашего фильма. Только предупреждаю, будет очень страшно. Страшнее истории я не слышала. Я расскажу вам ее, мистер Хичкок, но прежде я должна кое о чем вас спросить. Вы верите в чудовищ?

Внутри каждого – каждого из нас – живет зло.

Поиграем? Если у тебя король, ты забираешь карту у другого игрока. А если туз, то превращаешься в монстра.

Эми прикусывает губу. Что подумают люди, когда ее не станет? Что она была сломлена, что у нее поехала крыша. "Что за чудовищем она была?" - зададутся они вопросом. Только эти люди ничего не знают о настоящих чудовищах.

Я считаю, что людям вроде нас полезно иногда что-то потратить напрасно. В эту минуту чувствуешь себя богачом с кучей денег, которому не надо трястись над каждым пенни.

Она понимала, почему людям случается лгать, воровать и причинять боль друг другу. Она знала, что человеческая слабость бывает сострадательна, а добродетель жестока.

Ложь – когда ты говоришь неправду по злобе или из трусости. Выдумка – когда ты сочиняешь то, что могло бы произойти. Или рассказываешь не то, как было на самом деле, а то, как должно быть.

Когда в животе пусто, и на улице дождь, и ты один дома, так приятно знать, что можно подкрепиться хоть чем-то, даже если это всего-навсего чашка черного и горького кофе.

Пока Фрэнси читала, она находилась в согласии с миром и была так счастлива, как только девочка может быть счастлива от хорошей книги и блюдечка сладостей, когда она одна в доме, тень от листьев ползет по двору и день клонится к вечеру.

Здесь крайняя бедность соприкасалась с заоблачным богатством. Девочка чувствовала, что, будь она хоть бедней всех в Уильямсбурге, в каком-то смысле она богаче.

Магифрения представляет собой специфическое нарушение сознательной психической деятельности, при котором в мышлении преобладают идеи и представления мистического содержания, противоречащие научным представлениям.

- У меня не было выбора, пришлось заканчивать следствие с тем, что удалось накопать. Да и куда еще там можно было бы копать? Розыскную собаку допросить разве что…

Труп потерпевшего сначала долго не могли поднять, так как он оказался необъяснимо тяжелым, будто притягиваемым к земле. Затем он несколько раз падал с носилок, и история повторялась.