Не знай Тейтум заранее, что женщина мертва, он решил бы, что она просто наслаждается солнечным днем. Подойдя ближе, агент увидел, что тело усажено в такую позу, будто женщина закрывает лицо руками.

У смерти от огня – две скорости. Одна измеряется обычными часами, другая – секундомером. Начинается твоя смерть с принятия неправильных решений, приводящих тебя туда, где тебя быть не должно, а заканчивается неверными решениями, которые ты принимаешь, пытаясь оттуда выбраться.

– У вас может быть самый худший день во всей вашей жизни, все в мире может ополчиться против вас, но, ребята, солнце по-прежнему будет вставать на востоке и садиться на западе. И любой предмет, оказавшийся на солнце, будет отбрасывать тень. И у каждого из вас сейчас тоже своя тень. У Джейса, помимо собственной, еще две другие. Они где-то в этом же самом мире, и намереваются поймать его.

– Она слетела на машине с дороги в метель. – Тебя беспокоит тот факт, что она плохой водитель? – Нет. Меня беспокоит тот факт, что она действует сгоряча и делает ошибки.

– Как мне сказали, – повторил он. – По-моему, ничего хорошего, – Эллисон нахмурилась. – Думаю, что все нормально. Но когда Итан вышел из домика и под порывами белой вьюги направился к снегоходу, то уже понимал, что это далеко не так.

Ты лишь однажды попросила не убивать твою мать, а вот свою жизнь вымаливала у меня совершенно беззастенчиво. А ради чего тебе было жить? Ни семьи, ни мужа, ни детей; даже женатого любовника, и того уже нет… Что же было такого ценного в этой твоей жизни, что ты попыталась откупиться жизнью своей матери? В жизни ты никому не приносила радости. А вот в смерти решила порадовать меня…

Ким увидела, что женщина заколебалась. Ведь она была медицинской сестрой. – Пожалуйста! – крикнула Стоун. – Скажите же… – Простите, не могу, – с этими словами женщина сделала шаг назад. – Не могу вам помочь. Я сделала свой выбор, и теперь мне придется с этим жить. Неожиданно она исчезла, но Ким так и не поняла, куда, потому что в глазах у нее потемнело…

– В случае моего Па это было сделано для того, чтобы определить сужение в артериях, но сделали это только после того, как все остальные тесты не дали результатов. – Как и в случае с Джесси? – переспросила Стейси. Сержант кивнул, и она решила не говорить об очевидном. Если они в ближайшее время не найдут эту девочку со всеми ее медицинскими проблемами, то Джесси Райан умрет.

Замедлившись еще больше, он продолжил свой путь, несмотря на белые пятна перед глазами. Свет стал слабеть. Сол взглянул в зеркало, чтобы понять, что с ним произошло, и увидел, что его преследователь свернул на съезд на шоссе №2. «Слава тебе, Господи», – подумал он и почувствовал волну облегчения. Вновь посмотрел на дорогу перед собой – и улыбка замерла у него на губах…

Мне стало хорошо, когда нож оказался возле твоего горла. Правда была на моей стороне. И нож, направленный моей недрогнувшей рукой, глубоко вошел в твое тело. На этот раз ты вел себя как мужчина и принес себя в жертву, имея в виду тот выбор, который был тебе предложен. Хотя я надеюсь, что там, на небесах, ты понял, что все это были пустые хлопоты. Никакого выбора у тебя не было.

– Когда ты говоришь «среагируют», что конкретно ты имеешь в виду? Ким пожала плечами. Этого она не знала. – Командир, а ты не рисуешь большую мишень на наших спинах? – Возможно, – согласилась инспектор. – Боже… – Брайант покачал головой. Стоун улыбнулась и устроила ногу поудобнее. – Послушай, тебе не было скучно без меня?

Не успел он повернуться ключ, как стоявший рядом с ним Димчерч негромко свистнул. – Кому вы свистите? – резко спросил он. – Я не свистел, – ответил удивленный Димчерч. – Я подумал, что это вы. – Значит, кто-то… – начал Томми. Договорить он не успел. Сильные руки схватили его сзади, и прежде чем он смог что-то крикнуть, к его лицу прижали подушечку с крепким, сладковатым запахом.

– Знаю, мой друг, все знаю. Но другого пути нет. Человек все время ищет любовь, единственную, вечную… У человека все время в ушах звучит тема Арлекина. Но ни один человек не может ее найти, потому что любовь, рано или поздно, проходит. А Арлекин – это просто миф, нечто эфемерное, если только… – Да, что «если только»?.. – Если только его не зовут Смерть.

У Элси Макнотон было бледное, измученное лицо. – Они послали за врачом? – спросила она. – Да, – кивнул мистер Пайн, а потом посмотрел на покойную. – Стрихнин? – По-видимому. Эти судороги трудно с чем-то перепутать. Я просто не могу в это поверить!

– Но вы же не хотите сказать, мусье Пуаро, что можете попытаться раскрыть дело, не вставая с вашего кресла? – Именно это я и хочу сказать – при условии, что мне будут сообщены все факты. Я ведь рассматриваю себя только как консультанта. – Будь я проклят, если не поймаю вас на слове, – хлопнул себя по колену Джепп.

Жуткий сон возвращался к ней множество раз после того, как погибла Вирджиния, но она все равно повторила последовательность событий.

Лори привыкла к тому, что люди неправильно понимают роли, которые исполняют разные люди в ее шоу. Все считают, что ведущий, лицо которого они видят на экране, отвечает за все, и она не раз использовала это в своих целях. Зрители были склонны недооценивать ее дружескую улыбку и скромную манеру поведения.

Лори понимала, что при данных обстоятельствах ничего другого сделать нельзя. Они зашли слишком далеко, чтобы останавливаться.

Теперь я должен поменять роли — из члена семьи превратиться в адвоката.

Что бы ей ни подсказывала интуиция, она никогда не была заранее уверена в чьей-то виновности или невиновности, в особенности, в самом начале.

– Если хотите, я могу довезти вас до автострады. – Нет, - ответил Ричер. - Я намерен вернуться в Райантаун; хочу взглянуть на него напоследок. Вам не нужно ехать со мной, просто довезите меня до конца дороги. Вам ни к чему ввязываться в это дело. – Как и вам. В особенности там. Они будут вас ждать. – Очень на это рассчитываю. Я ведь практически обещал им, что вернусь. А я обычно держу свое слово.

– Почему, когда кто-то говорит, что приедет через два или четыре часа, всегда получается ближе к четырем? – Болезнь Паркинсона, – сказал Коротышка. – Работа занимает максимальное количество возможного времени. – Закон, – поправила Патти. – А не болезнь. Болезнь, это когда человек начинает трястись. – А я думал, так бывает, когда прекращаешь пить.

– Вы что-нибудь слышали? – В какое время? – Пострадавший еще не пришел в себя в семь часов, – сказала Амос. – Если предположить, что его атаковало человеческое существо, а не восемнадцатиколесный грузовик, нападение произошло никак не раньше пяти утра. – В пять утра я спал, – сказал Ричер. – И ничего не слышал.

Ричер так и не понял, когда нужно нажать на кнопку мыши один раз, а когда дважды. Он видел, как это делают и так, и так. Обычно он щелкал дважды. Если есть сомнение, то… и так далее. Может быть, это не помогало, но никогда не вредило. Все равно что выстрелить кому-то в голову. Двойное попадание вреда тебе не принесет.

Риск и награда всегда неразлучны.

Кто мы без души?

Жизнь — пазл, который всегда трудно собрать, если на нем изображена безликая серость будущего

Свобода — не всегда в сопротивлении.

Наверное, это блаженство — поступать так, как нужно тебе, а не другим.

— Недавно в нашем городе состоялось открытие Дома Братства в здании бывшей хлебопекарни, которое, как все здесь присутствующие помнят, пустовало с 1994 года, но было отремонтировано силами общины, или, как они себя называют, Братством Всемогущей Мыши.

Наша Ната родила четвёртого тежело повитух всех выгнали говорят ехайте в больницу а на чём мы повезём её бедненькую так мы сами все смазью из заичей желчи крови было много я уж думала плоха Ната всё а сийчас румяная сребетём сидит вот дал бог здоровя.

Неожиданно она начала раздеваться. Под ногтями у неё была земля, вокруг сосков — жёсткие тёмные волоски, но всё равно это было как чудо. Кто-то выбрал меня и одарил своей любовью. За что? За проблеск человечности?

— Ничего ты не знаешь. А ты хоть слышал, что под Архангельском у англичан концлагеря были? У них-то Гитлер и фашисты ихние всему и научились! А какой в Архангельской области иван-чай!.. Вон, в Шри-Ланке чай есть, продаётся в серебряных коробках, так там семь процентов — это иван-чай!— Ничего ты не знаешь. А ты хоть слышал, что под Архангельском у англичан концлагеря были?

Дома вокруг стояли вразжопицу. Вовсю цвели вдоль заборов лилии, распространяя приторный дух. Время от времени слышался хриплый стон, которым заканчивался каждый возглас петуха Германа.

Михаил распоряжался более чем скромными финансами. На жалованье дьякона, даже такого, который однажды удостоился чести петь на службе в присутствии патриарха, можно было жить, но не тужить было сложновато. Хорошо ещё перед Новым годом Михаил поддался на уговоры одного доброго знакомого и подработал Дедом Морозом.

Она улыбнулась мне, на лоб выбилась седая прядь, она заправила ее под платок, колени у нее подогнулись, она медленно осела. Я перелез через ограду и опустился на колени рядом с ней. Манушак подняла голову и в изумлении не отрывала от меня взгляд.

Уже светало, когда я открыл глаза, наверху, за решеткой, виднелся темно-синий лоскут неба. В камере кроме меня было еще пять человек, они спали. Боже мой, ну какого черта я туда поперся, почему не ушел, когда сердце почуяло неладное, почему не прислушался к себе?

В те дни у меня было так тепло на душе. Ходил в солидные рестораны и пил коньяк, для Манушак купил очень красивые золотые сережки и итальянские туфли на высоких каблуках. Это еще что, думал я, вот приедет, завалю ее подарками.

Триста километров до месторождений золота мы прошли пешком, дорога была замерзшая. Впереди ехали два грузовика с продуктами и горючим. На каждом тридцатом километре стоял длинный деревянный сарай,пион, он считал, что в такой момент у него должно быть скорбное выражение лица. — Менты говорят, что авария, попали под грузовик, но в это никто не верит.

Я остался на пять дней. Я все время проводил на пляже и ел там же, в закусочной. Купался и валялся на песке. На пятый день, вечером, начался дождь, пляж опустел. Я тогда впервые увидел бурное море и не отрывал от него глаз.

Когда он ушел, механик вырвал листок из тетради и начал чертить проектор, по ходу объясняя назначение деталей, где какая кнопочка, как заправлять киноленту, куда, что и как переключить или отключить. Когда он закончил, вырвал второй листок и положил передо мной со словами: «А ну-ка, теперь ты нарисуй».

Бассейн лежал передо мной – большой, немигающий черный глаз. Он ждал. Вода была темной и блестящей, как полированный камень.

Я помнила, как купалась в бассейне и как холодна была вода. Она была такая холодная, что буквально обжигала – обжигала до боли. А еще я помнила отчетливое ощущение сотен прикасающихся к коже пальцев, которые тянутся к тебе из глубины и хотят схватить, увлечь в бездну.

Я хотела сказать ему, что нам тоже лучше отсюда уехать – собрать вещи, прыгнуть в машину и бежать без оглядки подальше от этого страшного места. Я готова была на коленях умолять его поступить так, но вспомнила о Мэгги, которая спала в детской. О Мэгги, которая умрет без воды. Мы и источник были связаны друг с другом навечно.

Соскользнув с пилотского кресла, он ринулся по узкому коридору обратно в центральный отсек. Отодвинув кого-то из товарищей, трясущимися руками поднял крышку одного ящика, второго… Пусто! Ни одного аккумулятора.

Михаил не знал, какая именно должна быть скорость для отрыва от бетонки ‒ в данный момент он надеялся на интуицию и опыт. А по¬тому начал толкать штур¬вал от себя в надежде приподнять хвостовое оперение над бетонкой. Только в таком положении самолет продол¬жит разгоняться и, в конце концов, наберет нужную для взлета скорость

Сейчас главным было другое: запустить моторы, и пока на аэродроме никого нет ‒ вырулить на бетонную полосу для взлета. И то, и другое представлялось чертовски сложным.

«Главное ‒ оторвать машину от земли и взять курс на юго-восток, к нашим, ‒ рассуждал Девятаев, вместе с Соколовым передвигаясь корот¬кими перебежками к Хейнкелю. ‒ Остальное решим по ходу дела…»

Меж тем, из размозженной головы охранника в разные стороны летели мозги и брызги крови. Тяжело дыша, Кривоногов опустил железяку. ‒ Готов, гад. Раздевайте…

Весь прошедший месяц Михаил посвящал товарищей в тонкости летной работы. Рассказывал о предполетной подготовке машины, о запуске двигателя, о выруливании и взлете. Заодно заранее распределил обязан¬ности: кто свинчивает с рулей высоты ограничительные струбцины, кто снимает с моторов брезентовые чехлы, кто выбивает из-под колес колодки и открывает люк грузового отсека…