Рейтинги
История советской литературы полна трагических моментов и блестящих попыток обойти идеологические преграды. Цензура заставляла писателей изощряться в иносказании, а запрет на печать стал причиной того, что родились альтернативные формы публикации текстов. Так появился самиздат — одно из крупнейших и важнейших явлений в русской культуре XX века.
Читайте также: От рукописи к публикации: как добиться успеха в «Эксмо» 
«Самсебяиздат»
На сегодняшний день нет общепринятой точки зрения по поводу того, когда он появился. Исследователь истории инакомыслия в СССР Александр Даниэль признает, что процесс издания текстов в Советском Союзе не слишком отличался от распространения запрещенных цензурой произведений в пушкинские времена, однако считает, что классический самиздат возник в тот момент, когда печатная машинка стала доступна всем, у кого было достаточно денег.
Чуть более уверенно можно говорить о времени появления термина. В 1944 году поэт Николай Глазков, чьи тексты никак не проходили цензуру, начал выпускать самодельные книжицы с подписью «Самсебяиздат», по аналогии с «Госиздатом». Комизм термина был оценен не сразу. Только на рубеже 60-х литературная молодежь подхватила емкое слово, сократив его до «самиздата». А появление институции Даниэль датирует 1959 годом, когда журналисту «Московского комсомольца» Александру Гинзбургу пришла в голову дерзкая идея выпустить машинописный сборник, в который вошли произведения «запрещенных» поэтов.
Лекции по русской литературе Электронная книга 299 ₽ На Литрес
Как Хемингуэй заговорил по-русски, или Библиотека самиздата
Скорее всего, с поэзии все и началось. Первыми произведениями, распространявшимися в рамках самиздата, были стихотворения Окуджавы, Сапгира, Слуцкого, Евтушенко и других авторов.
Еще один тип первых самиздатовских текстов — переводы. Так советские читатели познакомились с работами Кафки и Оруэлла, нобелевской речью Камю и «Письмом к заложнику» Сент-Экзюпери. Отдельная история связана с романом Хемингуэя «По ком звонит колокол». Сам автор считался «идеологически правильным», и его произведения не раз публиковались в СССР. Роман 1940 года тоже был переведен на русский и даже готовился к официальной публикации, но так и не появился на страницах журналов. По сохранившимся в архивах версиям перевода можно судить, как сильно был сокращен текст по сравнению с оригиналом, но даже этот вариант показался цензорам опасным.
Дело о публикации романа было заведено за 20 дней до войны, 2 июня 1941 года. Однако, по словам переводчика Раисы Орловой, солдаты на фронтах читали «повесть о партизанах», похожую на главы из книги: «То, что из романа была выделена некая повесть, подтвердилось. Один человек читал ее в Москве, другой в Ташкенте». Советской власти не нравилось и то, как изображен Карков, один из героев произведения, прототипом которого был Михаил Кольцов, и то, что в романе присутствуют эротические сцены. На протяжении десятилетий варианты перевода «По ком звонит колокол» запрещали к печати, однако они так или иначе публиковались в самиздате.
Нужно сказать, что и среди русскоговорящих писателей в самиздате оказывались не только те, кто не прошел цензуру. Чьи-то произведения изначально распространялись по официальным каналам, но из-за «неблагонадежности» их авторов позже изымались из библиотек. Так, в списках можно было найти стихи Цветаевой и Ахматовой, прозу Стругацких, Булгакова и Солженицына и многое другое.
Существовала здесь и своя периодика. Наиболее известными в этом направлении были поэтический альманах «Синтаксис» Александра Гинзбурга, ставший первым самиздатовским журналом, и более публицистическая «Хроника текущих событий», на страницах которой появлялись первые правозащитные тексты.
Аудиозаписи также расходились через самиздат. Так, в 50-е под запретом оказался автор многих советских хитов Леонид Утесов, барды Александр Галич и Юрий Визбор, всеми любимый Владимир Высоцкий и многие другие.
Способы распространения
Для того, чтобы распространить все это, нелегальные издатели прибегали порою к самым изощренным методам. Наиболее очевидный из них — это набор рукописи и ее дальнейшее копирование. Александр Марченко вспоминал о печати своей первой книги «Мои показания» (1967 год):
«Достали три машинки, правда, одна из них сразу сломалась, так что четверо умевших печатать сменяли друг друга. Те, кто не умел печатать, диктовали им, раскладывали экземпляры, правили опечатки. Одна пара с машинкой устроилась на кухне, другая в комнате <...> На кухне постоянно кто-нибудь варил кофе или готовил бутерброды <...> Работали подряд две суток, а спали по очереди...»
Еще один способ самиздата — фотокопии, и благодаря им процесс распространения стал еще быстрее. Но, пожалуй, самый необычный прием «самсебяиздателей» — это распечатки на АЦПУ, автоматическом цифровом печатающем устройстве:
«Это — не принтеры к нынешним персональным компьютерам, а периферийные печатающие устройства к таким большим электронным машинам, работающим с перфокарт или перфолент, или магнитных носителей — лент или дисков. Ну, диски — вещь подотчетная, а вот уже магнитные ленты — не очень. Получается очень удобно: никто же не видит простым глазом, что у тебя там на бобине хранится — данные для расчетов какой-нибудь АСУ или „Москва-Петушки“ Венечки Ерофеева. Пришел, поставил ленту на лентопротяжку, улучил момент, когда в машинном зале все свои, запустил программу — и пошел печататься текст на АЦПУ», — рассказывает в одном из интервью Александр Даниэль.
А где же деньги?
Итак, «самсебяиздатели» рисковали свободой (Александр Гинзбург был арестован за выпуск «Синтаксиса»), добрым именем и благополучием, но ради чего? Большинство распространителей работали себе в убыток, в редких случаях выходили «в ноль», прибыли тут не было. Именно поэтому ряд исследователей категорически отказывается называть «самиздатом» ту систему, которая сложилась в 80-е: в это десятилетие появилось деление на «производителей» и «покупателей». Пусть подпольно и с большим риском для себя, но и те и другие ввязывались в товарно-денежные отношения, в отличие от самиздата 50-х, где текст перепечатывал тот, кто хотел его прочесть.
Конец истории?
Нужно сказать, что самиздат начал сдавать позиции гораздо раньше 80-х, ровно в тот момент, когда появился тамиздат (еще более комичное слово, не правда ли?) — русскоязычные произведения, опубликованные за рубежом, такие как «Доктор Живаго». Некоторое время самиздат и тамиздат существовали параллельно, но копий становилось все больше, их качество все лучше, и уже никому не приходило в голову переписывать романы на тонкую папиросную бумагу, уплотняя строчки так, что они наезжали бы друг на друга.
Славная история самиздата закончилась, и хочется надеяться, что навсегда. Сегодня термин имеет противоположное значение, обозначая все то, что автор открыто может публиковать в Интернете на определенных площадках, не боясь быть арестованным, но это уже совсем другая история.
