Парень даже не вздрогнул и не пошевелился, когда Станислав, который вошел вместе со Львом Ивановичем в комнату Тони, защелкивал на его запястьях наручники. Он посмотрел на Антонину взглядом побитой собаки и горько усмехнулся.

– Я позволил себе дерзость снять с нее полотенце, – сказал медэксперт. – Иначе как бы я ее смог осмотреть. Женщину, по всей видимости, убили двумя ударами. Видите, – Новак присел на корточки и показал на рану на горле и на нож, торчащий из груди женщины.

Гуров направился в ванную. На чисто-белом кафельном полу лежало еще одно тело. Женщина была обнаженной, рядом валялось большое махровое полотенце, все пропитанное кровью или, во всяком случае, чем-то, похожим на кровь.

Подойдя ближе, Гуров обнаружил среди подушек и простыней тело мужчины лет пятидесяти пяти – все в крови. Раны были и на голове, и на лице, и на теле. Невольно создавалось впечатление, что его всего истыкали чем-то острым.

– Двойное убийство, ограбление и киднеппинг… Кажется. Я сам не совсем понял всех тонкостей происшествия. Так что будешь вникать в суть сам, на месте. Убили, как я понял, депутата городского совета и его жену. Она, кажется, режиссер-документалист. Их дочь-подросток пропала. Во всяком случае, в квартире ее не обнаружили.

Когда она села в машину, то клятвенно пообещала себе, что завтра прямо с утра пойдет в полицию и обо всем там расскажет. Шуткой было это сообщение или нет, но они будут обязаны его проверить. Просто так словами: «Помогите, он их всех убил!» – семнадцатилетняя Тоня Макарова не стала бы разбрасываться.

В бронежилете женщина выглядела смешно, даже – нелепо. У Цветка неожиданно дрогнули губы. Нет, не от желания засмеяться, а от какого-то другого, совсем даже противоположного чувства. Он отвел от женщины взгляд, и стал смотреть в ту сторону, где затаились враги.

В том месте, куда ушли разведчики, раздались одиночные выстрелы и автоматные очереди. Много ли было выстрелов, определить было невозможно. Эхо в тоннеле множило их на невообразимое число.

Он не успел проползти и трех метров, как раздались выстрелы. Стреляли очередями из-за камней, которых было немало неподалеку от дома. Цветок вжался в землю, левой рукой одновременно пытаясь снять со спины автомат. С большим трудом, но это ему удалось.

Но Червонец ничего не ответил, она даже не пошевелился. Он лежал на спине с запрокинутым лицом, одна его рука была отброшена в сторону, а другая – неловко подвернута под себя. Так мог лежать только мертвый.

Помогла женщина. Извернувшись, будто змея и яростно оскалившись, она успела ударить бандита по руке. Выстрел предотвратить она не успела, но ствол пистолета дернулся, и пуля угодила Цветку в руку.

Так и случилось. Один нож угодил в горло бандиту, державшему пистолет у виска женщины, а другой нож – прямо в глаз второму бандиту, стрелявшему в Червонца.

Соловей одним длинным, стремительным броском, будто он был не человек, а какой-то невиданный зверь из джунглей – достиг барахтающихся на дороге телохранителя и Кларка, выбрал удобный момент, и одним точным ударом лишил телохранителя сознания.

Пока Богданов размышлял таким образом, один из телохранителей ухватил за шиворот Холлиса, швырнул его на дорогу, и волоком потащил в заросли. Второй телохранитель остался их прикрывать. Лежа на дороге и держа винтовку наизготовку, он лихорадочно вертел головой, выискивая, в каком направлении ему стрелять.

– Бежим! – крикнул Кларк. Он бросился на ближайшего охранника, сшиб его с ног, и будто грузный зверь, вломился в чащу. Остальные последовали за ним. Сзади раздались крики и выстрелы. Пули завизжали во тьме, защелкали по стволам и кронам деревьев.

Убитых вьетнамцев было больше десятка. Всех их в скором темпе подвесили на деревья, и началось... Через какие-то два часа поляна и впрямь представляла собой живодерню. Жуткую картину дополняла луна, освещавшая поляну мертвым, зловещим светом.

Выстрелов с их стороны почти не было. Опомнившись, часть вьетнамцев с испуганными криками скрылась в джунглях, а другая часть так и осталась стоять на месте, будто окаменев. Этих, вторых, американские солдаты положили выстрелами в упор.

И Кларк вслух зачитал то, что было написано в приказе. А там говорилось, что отныне и до особого распоряжения, отправляясь в джунгли на боевые стычки с вьетнамцами, все солдаты обязательно должны надевать на себя присланные костюмы и маски.

С Красавчиком все было ясно, теперь перед спецназовцами встал самый главный вопрос – что делать дальше? Да, у них было два варианта дальнейших действий, и оба этих варианта были оговорены заранее, еще в России. Сейчас из двух вариантов нужно было выбрать один.

Лисичкин до боли стиснул зубы, и вытащил из кармана пистолет. Вот для такой-то цели пистолет и понадобился… Лисичкин извлек из пистолета обойму, и разрядил ее, оставив лишь один патрон и протянул пистолет Красавчику.

Как только незнакомая компания вместе с Катрин вошли в столовую, в которой находился Красавчик, двое мужчин тотчас же подошли к нему, и взяли его за руки. Красавчик инстинктивно попытался освободиться, но не тут-то было – руки у двух незнакомцев были крепкими, будто это были вовсе и не руки, а железные клещи.

Элизабет решила с самого начала огорошить свою собеседницу, вызвать у нее растерянность и недоумение, сбить ее с толку и, тем самым, напугать. Ну, а напугав, приступить к тому делу, ради которого, собственно, и был затеян весь этот спектакль.

Если, предположим, он действительно замаскированный враг, то он-то и может убрать эту милую женщину-резидента. И очень даже запросто! Дадут ему поручение – он и убьет… Повяжут его, так сказать, кровью. А из повязанного кровью двойного агента хоть веревки вей, он не шелохнется и ничего не скажет против.

Оружие и прочее спецназовское снаряжение они с собой не брали – на самолете провезти все это было бы невозможно. Впрочем, при выполнении задания они и не рассчитывали на применение ими оружия. Бывают в работе спецназовцев случаи, когда приходится действовать, в буквальном смысле – голыми руками.

– Это мы тоже знаем, сейчас пытаемся выяснить, какие убийства за ним числятся. Сложность заключается в том, что часть людей пропали без вести, часть похоронены как некриминальные трупы – он их травил клофелином и угарным газом, а иногда крысиным ядом.

Через три дня Чижов докладывал начальнику уголовного розыска: – Завтра после обеда выдергиваем Лешего к нам, и начинаем разговаривать по поводу его сообщении о готовящемся на Бедову покушении. Лешего будем держать у себя ровно столько, сколько нам потребуется времени задержать всех его работников.

– А зачем ждать суда? Надеешься на свою Мамочку? – Чижов подмигнул оперативникам и показал большой палец – мол, все идет к раскрытию. – Сегодня же кончишь свою поганую жизнь в этой чащобе. Но прежде, с тебя Матов все жилы вытянет, кишки вживую намотает на ветки.

Теперь, когда опасность потери автобазы миновала, Леший задумался о поправке своего реноме, основательно подмоченного последними событиями. А для этого как нельзя лучше подходила какая-нибудь городская газета.

Отказной материал, или постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, был настоящим литературным произведением. Чтобы не повесить лишнего «глухаря», сыщики включали в головах свои необузданные фантазии, иногда доведя их до совершенства.

В ходе разговора с жильцами выяснилась любопытная картина: оказалось, за десять лет подверглись краже одиннадцать квартир – в год почти по одной. Нетронутой оставалась только одна квартира, и опера решили проверить хозяев этого жилища. Наглая женщина не пускала оперативников за порог квартиры.

— Дружба — это одно, а симпатия — совершенно другое. Мне необязательно быть твоим другом, чтобы симпатизировать тебе, как и тебе необязательно дружить со мной, чтобы симпатизировать мне.

Демоны редко влюбляются, потому что знают, что любить будут вечно и страдать от любви — тоже. Поэтому можешь не сомневаться: мои чувства к тебе невероятно сильны.

Похоже, я успел забыть, что он все-таки демон. Его не волнуют человеческие отношения, люди нужны ему лишь для развлечения, а я стал очередной интересной игрушкой.

К несчастью, игры со смертью — не то, во что стоит ввязываться, даже если ты всемогущ.

Элеонора сжала его пальцы, отчаянно цепляясь за них, как за обрыв, с которого собиралась вот-вот упасть. Она не хотела отпускать эту руку в черной перчатке. Даже после перерождения. Даже после смерти. Никогда. Кем бы они ни были, кем бы ни стали в будущем, она чувствовала, что им нельзя расставаться.

— Когда дело доходит до справедливости, у меня нет стороны.

Они помолчали. Это было самое неловкое молчание за всё время существования человечества. Нет, что там, это было самое неловкое молчание со времён Большого Взрыва, вряд ли динозавры более неловко молчали.

Прыжок веры назван так потому, что совершается вслепую.

Ёлки, светильники, гирлянды и среди всего этого бесчисленное множество связей — тоже светятся и переливаются, мелькают и мерцают вместе со снегом. Они — такое же украшение города, как и все привезённые липучки, только здесь они постоянно.

Растворитель растекался по полотну, уничтожая следы картины так же, как отсутствие красок разъедало душу Питера, оставляя только пустоту и отчаяние.

Влечение никогда не нуждается в словах. Это язык телодвижений, начертанный в книге человеческой природы наравне с желанием любить и быть любимой…

-Прочитав в твоём сердце, что ты любишь меня, я поспешила к тебе, потому что и сама люблю тебя даже больше, чем простор небес. В тот вечер над парком поднялись в небо две звезды и стали мерцать рядом.

– Как насчет завтра? Или послезавтра? Наверное, будешь смеяться, но можно попросить личного ассистента прислать за тобой самолет. – Прямо «Пятьдесят оттенков серого».

Ноа по-прежнему разглядывал меня с любопытством и восхищением, будто интересную картину. Вот она, трудность общения со знаменитостями: они по щелчку пальцев могут околдовать тебя, и ты купаешься в мягком сиянии, а потом они уходят, и ты возвращаешься в унылый мир.

Раньше героинь изображали этакими лапочками, которые пекут печенье и не замечают, что замарали нос мукой. А сейчас у них в жизни полный кавардак, они то просыпаются с похмелья, то их вышвыривают с работы. Я вот хочу писать героинь, которых идеальными не назовешь, но и полными неумехами тоже.

– Знаешь такой термин, «сапиосексуальность»? – Нет. – Это когда в человеке тебя привлекает мозг. – Меня твой мозг привлекает, разумеется, но и вся остальная ты тоже.

Сходил на кучу первых свиданий в две тысячи девятнадцатом, и на несколько вторых, но сразу понимал, чем они обернутся, и не хотел тратить силы. В нашем возрасте на свиданиях нужен слепой оптимизм, верно? Триумф надежды над опытом.

Мы все ищем человека, с которым можно поговорить обо всем на свете.

– Ты думаешь, что неуклюжа в общении с людьми, потому что рано поступила в университет, и у тебя не было нормальных отношений со сверстниками. А что если причина твоей неуклюжести в том, что ты другая? Ты не чувствуешь и не думаешь так, как они. – Она снова понизила голос, и в нем зазвучал легкий британский акцент. – Что, если твоя неуклюжесть на самом деле является психопатией?

Боль взорвалась в животе, и он опрокинулся на спину, не понимая, что произошло. Издалека донесся женский крик; он упал на холодную плитку у входа, и в скуле как будто что-то взорвалось. Кто-то перепрыгнул через него, и он увидел черные носки и ботинки. Его охватила паника. Он попытался схватить человека за лодыжку, но рука не слушалась.