Я услышал, как кто-то поднимается вверх по лестнице на второй этаж. Мама! Наверное, она пришла сказать, что завтра отведет меня в полицию. Я вышел из комнаты ей навстречу. Только вот… В руках у мамы, стоявшей на верхней ступеньке, был большой кухонный нож.

Слабые люди всегда выбирают жертвой тех, кто еще слабее них. Жертвам только и остается, что искать спасения у смерти. Но это не так. Мир, в котором ты живешь, велик и обширен. Если тебе невыносимо жить здесь и сейчас, то отправься на поиски безопасного места, где сможешь быть счастлив и спокоен. В бегстве нет ничего стыдного.

– Давай лучше пойдем в полицию. – В полицию? Да, они должны арестовать Моригути! – Нет, пусть арестуют меня. – О чем ты? С чего им тебя арестовывать? – Потому что я – убийца.

На теле матери было обнаружено одно ножевое ранение в области живота, на голове – гематома на затылке от удара об пол. Следователь заключил, что ее ударили ножом, а потом столкнули с лестницы. Все это до сих пор кажется мне нереальным. Даже после того как я увидела тело мамы в морге, я не могла поверить, что ее больше нет. Еще тяжелее было поверить, что убийцей был мой брат…

Его сестра рассказала мне, что, когда его спросили, зачем он убил свою мать, он ответил: – Хотел, чтобы меня поскорее арестовали. Сэнсэй, можно я задам вам свой вопрос? Как думаете, вам удалось отомстить двум мальчишкам?

– Погодь! Извиняешься перед убийцей?! Ты чё, такая же? Зададим ей! – закричала Аяко, наверное, представившая себя Жанной Д’Арк, не меньше… хотя эта дура вряд ли знает, кто это такая. В ту же секунду мои руки заломили за спиной – это сделал один из одноклассников, но я не рассмотрела, кто именно. Больно. Страшно. Я хотела, чтобы кто-то мне помог. Помогите!

Маллен, дрожа, опустилась на пол. Все тело у нее болело, она жутко замерзла, во рту стоял вкус крови. Она была далеко не в порядке, но с этим можно было подождать. – Я лейтенант Эбби Маллен из полиции Нью-Йорка, – прохрипела она. – Вы должны послать полицейских в молодежный приют. Нападавшие приехали оттуда. И я думаю, что они укрывают у себя серийного убийцу.

– Что такое? – Это от Эбби Маллен. Ты в копии. – Зои быстро пробежалась глазами по тексту на экране, а затем, вдруг напрягшись, перечитала его еще раз, уже медленнее. – Похоже, что она связала Моисея с чем-то под названием Церковь Братства Лилии. – Как же мы сами это проморгали? – нахмурился Тейтум. – Потому что не там смотрели. – Зои стиснула зубы.

Закончив свое выступление, он отошел в сторонку и стал наблюдать, как люди уходят на обеденный перерыв. Мириам и та новая девушка, Гретхен, обе шли рядом с Дилайлой, оживленно беседуя с ней. Его паства знала, что очень важно не дать гостям заскучать. Моисей не хотел, чтобы новым участникам его семинаров было одиноко. И не хотел, чтобы у них было время подумать собственной головой.

Зои прикусила губу. Это было вне ее компетенции. Она накопила свои знания, анализируя биографии, психологические профили и результаты опросов сотен серийных убийц. Но серийного убийцу побуждает неоднократно убивать совсем не то же самое, что вынуждает делать это лидера религиозной секты. Зои не хватало исходных данных. Ей требовался эксперт по сектам. Вроде лейтенанта Эбби Маллен.

А потом он сразу же спешил проследить за тем, чтобы она обязательно заплатила. Закончилась туалетная бумага? «Ты за это заплатишь». Случайно повысила на него голос? «Ты за это заплатишь». Поймал ее за разговором с их соседом-мужчиной? «Ты за это заплатишь». Жизнь Дилайлы изобиловала долгами и отсроченными платежами. Банковскими залогами в виде страха и боли.

В одиннадцати ярдах от восточной стены сгоревшего дома команда криминалистов обнаружила две пуговицы из слоновой кости диаметром пять восьмых дюйма. Возможно, никак не связанных с пожаром. Но не исключено, что Моисею Уилкоксу требовалось нечто большее, чем просто огонь, чтобы достичь полного удовлетворения…

– Я подонок, – предупредил я на случай, если она не обратила внимания. – Но ты мой подонок. И я люблю тебя.

Он ошибался. Он не безнадежный случай. У него есть душа. Может, даже хорошая. Но он похоронил ее так глубоко внутри, что я смирилась с тем, что мне не достать ее из-под руин обрушившихся на него трагедий. С этим мог справиться только он сам.

– Расскажи мне, – хрипло произнесла Хэлли, протянув руку, чтобы коснуться моей. – Покажи мне свои уязвимые места. Ты уже видел столько моих.

Словно удар в живот, меня настигло ужасающее, трагическое осознание того, что я влюблена в Рэнсома Локвуда. Осиротевшего. Бездушного. Бессердечного. И сломленного.

– Я не хочу тебя уничтожить, – прохрипел я. А уничтожал я все, к чему прикасался.

Мы напоминали магниты. Северный и южный полюса. Противоположности, которые не могли не притягиваться. Невозможное стало неизбежным. Поцелуй теперь казался неминуемым. Крайне необходимым. Вопросом жизни и смерти.

Тишина стояла несколько секунд. Потом изнутри прогремел выстрел! Стреляли из мощного охотничьего карабина. Заряд пробил стену в нескольких сантиметрах от плеча, взметнулась пыль, полетели обломки ракушечника. Чуть левее – и Михаила продырявило бы насквозь!

Автомат ударил в спину – внезапно и оглушительно! Стрелок позволил машине проехать и выбежал на дорогу. Он бил практически в упор, длинными очередями. Разбилось заднее стекло, пули застучали по бамперу, рикошетили от крышки багажника. Лопнуло заднее колесо.

Но нет, не почудилось! За спиной раздался шорох, напали внезапно! Хоть бы закурить для приличия попросили! От удара в правый бок (очевидно, ребром ладони) перехватило дыхание. В следующий миг шелковая удавка обвилась вокруг горла, концы стянули – потемнело в глазах.

Он выскочил из машины, завертелся. До выхода на дорогу семьдесят метров. Пока еще добежишь… У тротуара метрах в тридцати стоял подержанный «жигуленок» первой модели, за рулем зевал водитель. Михаил распахнул дверцу и плюхнулся рядом с водителем: - Поехали!

Ольга покатилась, как полено, захлебываясь собственными криками, темный мир завертелся перед глазами. Она докатилась до дна оврага, ударилась виском о вросший в грунт камень. Боли уже не чувствовала. Осталась лежать, разбросав руки и с вывернутой головой.

Тот, что справа, махнул кулаком. Максим отбил удар, перешел в атаку, врезал противнику под дых. Мужчина отпрянул, глухо выругался. Второй был где-то слева. Максим отбился ногой – и тот попятился, не стал нападать.

Нельзя отрицать, что Сэм обладает магнетической энергией, которая притягивает меня к нему до такой степени, что я едва могу думать о чем-либо другом, когда я с ним.

— Нам лучше не делать этого, верно? — шепчет он. — Я чувствую взгляд бабушки. — Через кирпичную стену? — Ты не знаешь ее. Готова поспорить, у нее лазерное зрение. Он усмехается: — Значит, супергеройский ген — это у тебя семейное, да?

В маленьком городе трудно сохранять секреты.

Меня, словно магнитом, снова тянет поднять глаза, и я борюсь с этим так долго, как только могу. Когда я больше не в силах сопротивляться, то оглядываюсь и замечаю, что он смотрит на меня. Как в фильмах, когда взгляды главных героев встречаются и время вокруг них замедляется, пока звучит какая-нибудь глупая романтическая песня.

На самом деле это конец света, Мика. И это. Полностью. Твоя. Вина!

Let it be. Другой дороги к счастью просто нет.

Не радуйся чужим бедам. В этот момент ты заказываешь их для себя – хотя, возможно, в другой форме. Не знаю, какой механизм за этим стоит, но он существует. Проверено много раз.

Гори-гори ясно. Но не играй с огнем. Сам должен понимать.

Будь выше всего, что ниже тебя по духу, бюджету и статусу, даже если ты прав. Особенно если ты прав.

Не слишком важно, в каком возрасте ты начинаешь свой путь – но если ты не сорвешь звезду с неба в свой первый, ну второй, ну максимум третий год на арене, то вряд ли дотянешься до нее когда-нибудь потом.

Книги о пути к успеху обычно пишут люди, чей главный жизненный успех – нормально продать книгу о пути к успеху. Если ты не планируешь писать подобных книг сам, читай только тех, кто чего-то реально достиг. От них ты узнаешь об успехе больше, даже если само это слово не всплывет ни разу.

Не думать о делах – вот это идеальный день. Когда ты просыпаешься, пытаешься вспомнить, сколько сегодня тебе нужно успеть сделать, и понимаешь, что день свободен. И завтракать можно час, и фильм посмотреть, не боясь никуда опоздать. Ничего не надо, только ощущение выходного в голове.

– Куда пойдем? – спросила Надя, когда он ее потянул в сторону центра. Она тут же увидела его улыбку, когда он обернулся к ней: – А разве это имеет значение? – И правда, без разницы.

Паша и не догадывался, как в жизни ему не хватало дружбы, пока не обрел ее.

– Чего ты удумал? – Танцы, Надежда, танцы. – Тут люди кругом. – Супер! Ты ж балерина, тебе не привыкать танцевать перед публикой.

Надя сама не могла объяснить, что переменилось в ней за один день и одну ночь, только Димина улыбка, когда она увидела ее сегодня в школе, такую ленивую и обольстительную, вдруг стала будоражить воображение и радовать сердце. Вот и сейчас, пробираясь среди столов и стульев, она смотрела только на него, а он на нее, и, казалось, даже капли крови в ее теле танцуют танго, не говоря уже о сердце.

И все не шли у нее из головы светлые кудряшки и добрые глаза, скрытые за большими немодными очками, которые смотрели на нее как-то по-особенному в тот раз, когда покупали мороженое. Надю тогда поразил этот взгляд: такой по-мужски простой, искренний и о многом говорящий.

Счастье – это не то, что можно найти здесь, при императорском дворе. Мы имеем лишь мгновения удовольствия. Собираем их и глубоко прячем в своих сердцах. И надеемся, что этого достаточно, чтобы заполнить любые дыры, оставленные нашей истиной.

Любить кого-то – значит терять контроль.

Мой страх – даже притворный – кажется убедительнее в сочетании с гневом.

Уважение – это не дар. Его нужно заслужить.

Настоящая любовь длится дольше, чем мгновение. Она – все, что происходит после него. Хаос в один миг, и простота в следующий. Все и ничего в промежутке одного вдоха.

Для начала тебе нужно поверить, что можешь.

Если я ответственна за свое будущее, значит, была ответственна и за прошлое тоже.

Стоит только начать предложение с «почему» или «как», и на тебе! — обязательно кто-нибудь испугался или рассердился.

Верить, значит видеть. Без веры нет надежды. А без надежды у тебя есть только полный переулок подростков, у которых скоро будут бирки на пальцах ног.