Мало кто у нас знает село Кукобой, расположенное в Ярославской области. А между тем – это с недавних пор официальная родина Бабы-яги. Не одному же Деду Морозу в Великом Устюге резиденцию иметь. Благо, Баба-яга не просто фольклорный персонаж, а, судя по всему, Первопредок, с корнями в Античности и обширной зарубежной роднёй.

Проанализировал тут свои эфиры и стримы, и реакцию на них публики. Понятно, что как себя со стороны послушаешь, чёрт-те что, а не эфиры. Злобный, как медведь-шатун, которого бессонница из берлоги подняла, бродит по лесу, так и ищет, кого подмять. На восторженные вскрики и славословия гению начальства в лучшем случае молчишь, а нет-нет и выскажешься на тему того, какие чувства всё это возбуждает.

Завтра была победа... Та, которая Победа... Такое было счастье, когда о ней объявили... Папа с мамой рассказывали, что после этого в небо начали стрелять все те, у кого было из чего. Кто трассерами, кто так, обычными. Патронов было в стране море. Да и оружия... Бандитизм военный и послевоенный был страшный. Отец тогда в Институте связи в Одессе учился. Девочек с трофейным парабеллумом провожал.

С Китаем мы теперь дружим, а Запад с нами нет? Как там в холодную войну было? «Сталин и Мао слушают нас»? Ну теперь слушают Путин и Си. Или не слушают. Оба люди вполне самодостаточные. Чего им голос улиц слушать? Других дел, что ли, нет?

Протесты, революции, перевороты... Не из них жизнь складывается, хотя понимать, что происходит, надо. Просто для того, чтобы под каток самому не попасть и, в случае чего, успеть семью спасти. Нету в этом мире светлого будущего, и не будет его. Вот теоретически было оно впереди, в молодости его ждали и надеялись на него, а ведь мы сейчас в нём, в этом будущем, живём. Нравится? А-а! То-то же...

Автор расстраивать читателя не намерен. Сказано уже: времена были коронавирусные, но довоенные. Громыхало на окраинах страны и по периферии, но оптимизма по части мироустройства в то время было куда больше, чем сейчас, так что, хотя некоторые вопросы к тому, что происходит на планете, были, но не такие, как сегодня.

Надеемся, что ваши планы, связанные с той или иной организацией, не ограничиваются лишь насущными проблемами. Нет смысла тратить месяцы и тем более годы своего драгоценного времени на развитие отношений, если у вас нет долгосрочных планов влияния на будущие корпоративные решения.

В качестве последнего шанса мы пригласили его с супругой на ужин. Это был отличный повод для нас обоих посмотреть на пару в непринужденной обстановке и попытаться лучше вникнуть в ситуацию. После нескольких рюмок и непринужденной беседы между женщинами на кухне стало ясно, что в этой китайской семье именно жена играет главную роль.

Вполне предсказуемо, что в голове у человека, с которым вы знакомитесь, сначала мелькнет: «Кто он такой?» Он тут же мысленно начнет процесс проверки, подобный тесту Опасен-Интересен-Сложен, который мы описали раньше. Ваша задача – успешно пройти такую проверку.

Как хорошо бы вы не готовились, вас, конечно, преследует опасение, что ваш первый контакт сорвется. Нет смысла бороться с этими страхами или пытаться их избежать! Даже после тысяч спонтанных контактов мы до сих пор волнуемся перед очередной встречей. Хотя такой страх может дезориентировать и демотивировать вас.

Как разведчики-нелегалы, мы выполняли три задачи одновременно. Нашей главной задачей, как и следовало ожидать, был сбор разведданных. Второй была «работа под прикрытием» – ну, то есть, наша «повседневная» деятельность. Третья задача заключалась в создании сети контактов.

Нетворкинг создает социальный капитал. Величина социального капитала, или репутации, является функцией вашей личной и профессиональной ценности, помноженной на успех в нетворкинге. Занимаемое место в обществе — это, по сути, ваш накопленный социальный капитал.

Как и в случае, когда мы теряемся в темноте, мы обращаемся за помощью к Полярной звезде. Но на этот раз Полярная звезда не помогла мне, наоборот, она заставила меня сбиться с пути. Она заманила меня в ловушку темноты, и я отчаянно пытался найти дорогу.

Я не могла найти причину, по которой Демир так отдалился. В ту ночь, когда мы были так близко друг к другу, я думала, что это будет длиться вечно. Но ни одно мгновение не длится вечно. Может быть, он воздвиг между нами эту стену, сделав то, на что я не решилась.

— Тогда почему ты убегаешь от меня? Почему ты так поступаешь с нами? — Потому что я должна! Ты понимаешь? Я должна. Если я хоть на мгновение позволю тебе любить себя, я уже никогда не смогу оторваться от тебя. Я окажусь в ловушке, а это не то, чего я хочу.

Я должна сдаться, отказаться от того человека, который заставляет меня чувствовать, будто я вот-вот сорвусь с места. Я должна. Я сдаюсь, Демир, но, пожалуйста, ты не сдавайся.

Я хотела закричать, но не могла. Я должна была оттолкнуть его от себя, должна была спасти его от его мечтаний, в которых мы были вместе. Это должно было закончиться, пока не стало еще хуже.

Так вот что значит — испытывать к кому-то глубокие чувства? Это значит, думать о нем, независимо от того, рядом он или нет? Значит, интересоваться, что он сейчас делает, как он себя чувствует, ел ли он, или кто с ним? Если все действительно так, то мне это совсем не нравилось.

— Теперь ты создаешь семью, свой очаг, однако никогда не забывай, что ты свободна. Свободна делать свой выбор, даже будучи замужем.

Таким взглядом принцессы обычно одаривали своих принцев — героев, в которых они верили, которым доверяли свои сердца, насмотревшись мелодрам и читая любовные романы. Но Адриана ошибалась: я не ее чертов герой. Однажды она поймет это, но будет уже слишком поздно.

Я знал, что так будет. Эта девушка. Она… С первого дня, как я увидел ее, я знал, что она станет моей погибелью.

Мы оба знали, как непредсказуема жизнь. Она полнится и моментами счастья, и моментами, что приносили с собой хаос и мрак. Ведь не только ра¬дуга появляется после дождя, но и буря после сол¬нечного дня.

Адриана — сладкий и запретный плод, и мне было не суждено его попробовать, но я стал эгоистом, когда встретил ее в самый первый день.

Желание защитить Адриану Моретти стало моей одержимостью. Я никогда не был монстром, но готов им стать ради нее.

Есть люди, которые должны жить. Нет, все, конечно, должны – человеческая жизнь бесценна. Но есть люди, которые просто обязаны оставаться в живых и быть счастливыми. Ты сразу замечаешь их среди других: они сияют. Неправильно использовать их в качестве пешек, неправильно сажать их в клетку. Это несправедливо, и я должна исправить эту несправедливость.

Я смотрела в его спокойное лицо и думала, как же сильно его ненавижу. Наверное, так же сильно, как люблю.

– Расскажите, – попросила я и улеглась на подушки рядом с Мэйлин, – про звезды. Вдруг и я их полюблю больше людей. Кажется, это несложно.

Не имело значения, сколько раз он меня предаст, сколько боли мне причинит – я его любила. Я не желала этой любви, но иначе не могла.

У всего на свете, сделанного рукой человека, есть система и логика, даже если создатель уверен, что это не так.

Пусть у меня ничего не было, кроме больного тела этого никчемного принца, но, черт возьми, решила я, вы все у меня еще попляшете. Не знаю, откуда возникли такие мысли, но я была уверена, что своего добьюсь.

Остается неразъясненным, как и когда Генрих Пятый успел так безумно влюбиться в принцессу Екатерину Валуа. Если верить Шекспиру, в 1415 году, во время переговоров по поводу Гарфлера, он демонстративно отверг предложение французской стороны заключить брак с дочерью Карла Шестого, помните? Значит, в тот момент он ее еще не любил.

«Я старый солдат и не знаю слов любви!» Девятнадцатилетняя Екатерина ломается, смущается, кокетничает, пытается понимать английскую речь и даже лепечет что-то очаровательно-неправильное, что должно, по замыслу автора, вызывать у публики улыбки умиления и добрый смех. Генрих тоже старается кое-какие мысли изложить по-французски, но получается у него плохо.

Генрих Пятый остается на сцене один и произносит горестный монолог, в котором Шекспир повторяет ту же мысль, которую вкладывал в уста и других «своих» королей: корона тяжела, ответственность за всю страну непосильна, заботы непомерны. И как хорошо простым крестьянам, которые отвечают только за самих себя, спят здоровым сном и ни о чем не парятся.

Ну просто обалдеть! В чем конкретно состоит вред политики Генриха Четвертого для всей страны – ни слова. Почему мир в Англии оказался под угрозой и должен быть упрочен – тоже ни слова. В сухом остатке: нас обидели, с нами обошлись несправедливо, и это намного серьезнее, чем ущерб от гражданской войны, поэтому (!!!) мы будем упрочивать мир не на словах, а на деле.

Поскольку образ толстяка Фальстафа очень полюбился публике, драматург решил развить успех и до отвала насытить вторую пьесу эпизодами с участием сэра Джона. Собственно говоря, складывается впечатление, что вся вторая часть «Генриха Четвертого» написана исключительно ради Фальстафа, а все остальное «про политику и всякое умное» приделано кое-как на живую нитку.

Пока происходила эта душераздирающая сцена банальной мошеннической разводки, появился некто Гауэр, который в списке действующих лиц обозначен как «приверженец короля». Он передает верховному судье письмо и сообщает, что скоро прибудет король с принцем Гарри. За то время, что Фальстаф морочил голову хозяйке, судья, видимо, успел ознакомиться с письмом.

– Весь ужас в том, что мы с женой дали друг другу обещание никому ничего не рассказывать, потому что это слишком болезненно и касается только нас. А сегодня я должен предать ту, о которой ничего не слышал почти три недели…

– Подожди, командор. Не впадай так быстро в тоску – любой секрет можно разгадать. – Да-да, конечно… Но тебе известны нравы медицинской сферы – на это уйдет вечность. – Мы не в медицинской, а в социальной сфере. – Один черт!

Если подумать, у полицейских странная профессия. Начинаешь день с трупа, потом идешь в церковь в надежде пролить свет на личность жертвы, общаешься с нормальными людьми на улицах и, наконец, прежде чем вернуться домой, «навещаешь» проститутку, предупредив звонком жену!

Торопись, мой ангел, приходи, как когда-то в нашей хижине. У меня есть ужасная тайна, которую я должна раскрыть тебе, как акт любви.

– Употребление в парке запрещено. – Знаю. Убивать тоже нельзя…

Я помню про дело о подозрительных исчезновениях, но оно застопорилось, а найденный мертвец взбодрит вас.

В мире, где большинство книг по истории искусства написаны мужчинами, считалось, что нет большой разницы между изображением женщин и натюрмортами, фруктовыми вазами и музыкальными инструментами.

Пабло Пикассо был любимым художником моей матери, ее эстетическим эталоном.

Война — одна из тех вещей, которые нельзя вычеркнуть из жизни. Даже в Париже

Живопись – это все, а любовь – приятная интерлюдия.

Мужчины из семьи Пикассо не созданы для брака.

Женщины Пабло обычно любили его сильнее, чем он – их.

Вся эта история восходит к Ромео и Джульетте и заканчивается не совсем так, как ты думаешь. Шекспир ошибся.

Она, несомненно, та самая девушка, которую я любил почти два десятилетия назад в Вероне. Все в ней такое же, от тембра голоса до исходящего от кожи запаха лаванды, от бархатистости прикосновений до жадных поцелуев.