– Некоторые бабы влюбляются в полное чмо и любят его потом всю жизнь! – сердито заявила Валя и спохватилась: – Не о Звягине говорю, а о любовнике Тумановой. Он ею просто пользовался! Пел в уши: «Жена больна, терпеть ее не могу, но совесть не позволяет бросить». – Удивительно, как Лолита купилась на старую, как мир, мормышку, – вздохнула я. – А что не так с куклой, которую она в подарок получила?

– Запомни: никогда не плачь при посторонних! Не радуй идиотов! Всегда улыбайся! Сопли развесишь в одиночестве! Пойми, если тебе плюют в спину, значит ты идешь впереди! Это просто зависть, она принимает разные формы. И пусть лучше от всего сердца завидуют, чем от всего сердца жалеют!

До недавнего времени мы с мужем считали, что у него нет никаких родственников. И вдруг в почтовом ящике оказался раритетный предмет: обычный конверт с тетрадным листком в клеточку. Автором простого послания оказалась Нина Михайловна Звягина, жена двоюродного брата троюродного племянника отца Ромы. Вы поняли,? Двоюродный брат троюродного племянника! Я до сих пор так и не сообразила, кто это такой.

Жена поняла, что ее мечта не соответствует реальности, осела дома, валялась на диване с журналами, с коробкой конфет, орешками, чипсами. Тогда она еще выходила из дома, но постоянно жаловалась на депрессию, скандалила по любому поводу, – поморщился Игорь, – круг интересов Кати сузился до «куда пожрать пойдем?»

«Знаю, кто зверски убил Катю. Могу всем рассказать. Как ужасное сообщение о том, что в вашей семье есть коварный преступник, повлияет на жизнь родных? Зарубежные партнеры совершенно точно откажутся иметь с вами дело. Конец амбициям, мечтам и большим деньгам. Думаете, информация о жутком поступке похоронена? Есть человек, который знает правду о смерти Кати. Кто он? Я! Хотите найти меня?

Я подавила вздох. Сырничков на обед я даже не нюхала, я вообще сегодня не пошла днем в столовую, «наелась» минералки из бутылки. И на ночь не хочу становиться комбайном по переработке продуктов сами знаете во что. Фото Екатерины здорово напугало меня, сразу вспомнилось, что сама порой могу слопать огромную порцию чипсов.

Жена поняла, что ее мечта не соответствует реальности, осела дома, валялась на диване с журналами, с коробкой конфет, орешками, чипсами. Тогда она еще выходила из дома, но постоянно жаловалась на депрессию, скандалила по любому поводу, – поморщился Игорь, – круг интересов Кати сузился до «куда пожрать пойдем?»

«Никогда не дрессируйте чужих тараканов!» Я отвела глаза в сторону, главное сейчас не рассмеяться над словами посетительницы. – Это верно, – кивнул Коробков, – воспитывать чужих тараканов – зряшное дело. Лучше своих построить.

– Говорит, что я заслуживаю права стать знаменитым. Поэтому я должен позаботиться о том, чтобы крови было как можно больше. Я снова и снова мажусь ею. Я набираю кровь в рот, и меня рвет. Мне становится страшно, я бегом возвращаюсь к своей машине и уезжаю прочь.

Чувства камнем застряли у Келли в горле, но она не пожелала отдаться им. Вместо этого она их использует. Гнев, отвращение и скорбь будут подпитывать ее во время работы над этим делом. Ей они очень понадобятся. Потому что первое же слушание с участием защитника Уорда показало то, что это дело станет одной из самых жестоких схваток за всю ее карьеру.

– Она меня обволокла, – кивнула Холли, – и я видела вокруг сплошной мрак. – Она издала смешок, в котором не было веселья. – Забавно – проснувшись, я решила, что вправду умерла. И знаете, что я подумала? Ну и хорошо! Разве это справедливо, что Эйприл, Майк и Уилл погибли, а я до сих пор жива? Они были лучше меня. Они не должны были...

Он бросил взгляд на Лили, и та, откашлявшись, задала несколько вопросов о психическом самочувствии Арло. Тот отвечал безучастным тоном, однако его голос наполнялся восторженным возбуждением, как только он начинал рассказывать про свои преступления. Восторга было слишком много, словно Арло описывал поход в парк развлечений.

Келли страшно не нравилось прозвище, которое дали Арло Уорду криминальные журналисты. Оно придавало ему мистическую таинственность, приправленную чарами зла. Однако в действительности в Уорде не было ничего таинственного: он был человеческим отребьем. Такое существо не должно было появляться на свет. Этот человек ничем не собирался улучшить мир, но отнял жизнь у тех, кто мог бы сделать это.

Наступал день, когда рассудок ее светлел, и она нормально общалась с сыном, но уже на следующий день казалось, будто этого никогда не было. Шизофрения опустошает близких больного, потому что любимый человек навсегда остается там, под обломками своей личности. Надежда на то, что он поправится и снова станет прежним собой, не угасает, однако этого не происходит никогда.

Если у мужика окажется выбор, с кем провести жизнь: с театралкой, обожательницей выставок, постоянной посетительницей консерватории, с чрезмерно ранимой интеллектуалкой, которая не способна картошку отварить, или с женщиной, которая ходит на спектакли пару раз в год, но умеет вкусно готовить, содержать дом в порядке и всегда поддерживает супруга, нормальный человек всегда выберет второй вариант.

Я побежала в столовую и замерла на пороге. Возле дивана лежал Никита, около него сидели Мози и Роки. Первый изо всех своих собачьих сил царапал правой лапой бок поверженного Попова. Роки проделывал то же действие, только пустил в ход левую длань. Родственничек не делал попыток встать, он просто издавал визг в режиме ультразвука. Альберт Кузьмич восседал на спине Никиты, стучал ему по затылку.

Незваный гость – хуже кота, который сбросил на пол все ваши чашки.

Достигнув больших металлических ворот в бетонной стене, в центре туннеля, Амос и Лия остановились. Лаура не могла объяснить, как это произошло, – вот они стоят здесь, а в следующий момент их уже нет… На ее глазах они растворились в небытии.

– Что происходит? – спросил Меццанотте, встревожившись. – Так вот, инспектор, сейчас я заперта в туалете гостиничного номера вместе со своей подругой. И есть человек, который пытается выбить дверь. Он очень зол. Боюсь… боюсь, он хочет нас убить.

– Вон там, в старой гостинице, – сказал он, – в одной из комнат на стене нарисована женщина, вокруг которой обвились змеи. Вы ее знаете? Человек в тюрбане кивнул. – Почему там никто не ночует? Все остальные комнаты заняты, а эта единственная пустая… Как так получилось? – Туда никто не заходит. Люди, проживающие в отеле, сказали нам, что это комната тех, кто находится внизу. Они их боятся.

Затем Лаура увидела кое-что еще. Что-то, что заставило ее застыть на месте. С открытым ртом и расширенными от недоверия и ужаса глазами, с вытянутой в их сторону рукой, она смотрела, как они переходят пешеходный переход по «зебре», весело напевая. У маленького мальчика на рукаве была матерчатая повязка с нашитой на ней желтой шестиконечной звездой. Точно такую же повязку носила и его сестра.

– И что же это за призрак, черт возьми? – Никто этого не знает, коп. Его так называют, потому что он появляется только ночью – высокий, худой и бледный, как призрак. Волосы у него тоже белые. С тех пор, как он начал шляться по вокзалу, и начали появляться мертвые животные.

К этому времени он уже почти не сомневался: кто-то уже около месяца убивает кошек, а потом раскладывает их по всему вокзалу. Какого черта он это делает и почему именно на вокзале, было большой загадкой.

«Мишенька, я ушла из дома. Прости, дорогой, случайно разбила пробирку, в которой ты хранил возбудителя чумы. Не хочется заболеть. Вызови санэпидемстанцию и до приезда бригады не открывай дверь, иначе непременно заразишься чумой. Целую, мама»

На восьмом десятке хорошо бы казаться дамой, которая недавно задула пятьдесят свечей на торте. Как этого достичь? Первое: не ложись под скальпель. Второе: работать, не сидеть дома, не ныть, не стонать, не рассказывать, где у тебя болит, не жаловаться на невнимательных детей, внуков, на дороговизну, на плохое настроение. Третье: переворачивать плохое в хорошее.

- Небольшая проблемка, - сдавленным голосом произнесла подруга. Я окинула взглядом Дегтярева. Полковник стоял у входа в гардеробную. На нем по-прежнему был дурацкий свитер со слоном, но выглядел наш борец с преступностью нормально, разве что лицо его было чуть краснее, чем обычно. - Он не хочет снимать пуловер, - продолжила Марина. - Нет, - отрезал Дегтярев.

Сегодня ты изменила своим привычкам, облилась от души! Завтра в десять встретимся в офисе. Ну и вонь! В доме полный бардак! Воздух такой, словно в особняке сдохли все крысы мира! Ошалелые собаки сбивают с ног хозяев, разбрасывают повсюду свою шерсть! Дарья, тебе надо прекращать валяться на диване, читая Устинову со Смоляковой. Займись хозяйством. Иначе... иначе придется…

Оно оказалось ростом с нашу Мафи, имело серо-коричневый окрас шерсти с бордово-красными пятнами на груди и передних лапах. Короткое тело не имело талии, спина широкая, как у пони. Самый обычный тонкий хвост был опущен. Голова… трудно описать ее словами. Морду тоже покрывали темно-красные отметины, глаза - как у нашего мопса Хуча. Но самое жуткое - волосы.Не короткая шерсть, а шевелюра, как у людей

Если помирать - так с телевизором! Я подошла к Дегтяреву. - Ты как себя чувствуешь? Полковник уронил надкушенный зефир. - Ужасно! Сделай одолжение, никогда не подкрадывайся ко мне на цыпочках, а потом не ори прямо в ухо. Чуть инфаркт не заработал. Разве можно так поступать с тяжело больным… вернее, с уже умирающим человеком? И не мешай смотреть новости!

Т-34 прошел метров сто, все сильнее замедляя движение, гусеницы с каждым метром все ниже и ниже забуривались в хрупкий покров, закапывая сами себя в рыхлом сугробе. Танк дернулся, беспомощно завыл и задергался от высоких оборотов, не в силах вылезти из снежного плена.

Танк вдруг загудел огромным железным колоколом, вздрогнул и застонал всеми металлическими частями. От неожиданности Соколов ударился лбом о край перископа так, что из разбитой брови потекла струйка крови, заливая глаза. Подбили!

Огонь! Наконец-то “тигр” дернулся от удара, полыхнул оранжево-алым цветом, отчего остановился так резко, что остальные машины на ходу начали врезаться в подбитый танк.

Выстрел! Мелькнула вспышка прямо перед лобовой частью переднего “тигра”. Попадание! Но огненный шар был слишком слабый, он вспыхнул и рассыпался искрами от удара о бронелист, не пробив дыры в отделении управления, как хотел Соколов.

Один из умирающих немецких лыжников в последнюю секунду нажал на спусковой крючок и выпустил из сигнального пистолета зеленую ракету, которая просвистела в небо ввысь и опала черным пеплом на снег.

Дорога вся была выложена обгоревшими телами людей: за рулем перевернувшихся грузовиков застыли водители с остекленевшими глазами, на обочине и в кювете лежали расстрелянные из германских минометов или пушек советские бойцы.

Позади себя он услышал чуть слышный щелчок, успел оглянуться, и в этот самый момент пуля, выпущенная из винтовки боливийского солдата, раздробила ствол дерева, возле которого стоял майор. Богданов чертыхнулся, упал на землю и начал отползать в джунгли.

Солдаты с обоих флангов быстро подтянулись к красной скале, оставив прежние позиции. Теперь они все были как на ладони перед майором Богдановым. «Эх, жаль снайперки нет, а то бы в два счета уложил всех по одному», – промелькнуло в голове майора.

Не успел он это произнести, как с правого фланга затрещали выстрелы, затем раздался громкий взрыв от разорвавшейся гранаты. Гул разрыва эхом отражался от горных склонов, создавая эффект многочисленных взрывов.

Он успел пройти метров сто и добраться до края горной дороги, когда с левого фланга послышались крики, затем стрельба. Майор упал на траву, подполз к обрыву, и увидел, как центральная группа боливийских солдат, во главе с офицером, схватилась за оружие.

Помимо сухопутных военных групп, боливийские военачальники активно использовали авиацию, которая с завидной регулярностью бомбила местность. Не помогали поискам и кружившие в небе вертолеты. Пилоты просматривали джунгли в надежде увидеть передвижения партизан.

Выйдя на улицу, Тамара поняла, что за ней следят. Девушка приостановилась, сделав вид, что поправляет сапожок, сама же осторожно оглянулась. Да, так и есть, мужчина позади не был студентом, и он точно сидел в кафе через столик от нее.

– Стой! Стоять, я сказал! Это русские! И следом за криком раздался выстрел. Для разведчиков он прозвучал, словно сигнал стартового пистолета на соревнованиях – они рванулись вперед, заставляя бежать и Карла Зоммеля.

Закончить он не сумел: сержант ткнул ему пистолетом в горло и нажал на спусковой крючок. Выстрел прозвучал глухо – и вряд ли кто-то услышал его за пределами этого дома.

Шубин включил фонарик, положил его на тумбочку. После чего взял «своего» фрица за горло и слегка сдавил. Тот проснулся от удушья, захрипел, схватился обеими руками за руку Шубина – и тут увидел ствол пистолета, направленного ему прямо в лоб.