— Я был трупом, когда встретил тебя, Несса, — говорит он. — Бездыханным. Бессердечным. Безжизненным. Я ничего не чувствовал. Ни о чем не заботился. А затем я увидел тебя, и эта встреча пробудила меня. Я был таким глупцом поначалу. Я был в таком оцепенении, что принял эту искру за ненависть. Будь я нормальным, я бы понял, что это любовь. Любовь с первого взгляда.

Но голос в ее голове твердил, что сальваторы — одной магии. Она с Третьим одной магии. Они были связаны, хотела она этого или нет, и связь эту можно было разорвать только смертью.

Сальваторы защищали все миры, до которых могла дотянуться их магия, и это означало, что Пайпер была сальватором своего мира, Земли. Третий был сальватором Диких Земель. Но сейчас все изменилось. На них обоих легла ответственность за миры, которых они не знали, но должны были уберечь от нашествия тварей

Магия питается эмоциями, чувствами, даруется богиней. Проклятия накладываются тварями и питаются хаосом.

Твари появлялись отовсюду: выглядывали из-за деревьев по обе стороны широкого тракта, выползали из глубоких, только что появившихся нор, и даже спрыгивали с раскидистых ветвей. Похожие на собак, огромных оленей, чудовищ из курганов, которых Третий давно не видел. Совершенно безмозглые, они следовали лишь за запахом свежей крови.

Не могла же Лерайе просто ткнуть в первую попавшуюся земную девушку и решить, что та станет сальватором? Пайпер говорили, что сакрификиумы выбирают лишь достойных. Она должна быть достойной чего-то. Должна быть достаточно сильной, чтобы вмещать в себя магию Лерайе. В ней должно быть хоть что-то кроме страха и растерянности.

Пайпер — Первый сальватор, и в ее руках Сила Лерайе. А перед ней — Третий сальватор, владеющий Временем. Вместе они способны на невозможное.

Футбол — это скучно. Духобол гораздо увлекательнее. Мяч в футболе приходится пинать, чтобы он летел туда, куда тебе нужно, а в духоболе никогда не знаешь, куда он полетит сам по себе

Три месяца назад моя жизнь вертелась вокруг духобола, видеоигр и встреч с приятелями за пиццей. Три месяца назад была жива мама. А теперь остались только я, папа и наша некогда разобщённая семья.

Иногда сверхъестественное меняет привычный порядок, мистер Ленард. Я думаю, тот несчастный случай так близко подвел Алекса к смерти, что наделил его даром.

Я смирился с тем, что ложь — единственный способ решения проблемы, когда человек не желает слышать правду.

Мне хотелось что-нибудь сломать. Заставить всё это исчезнуть. Но я не мог. Всё это было реальностью. Всё! И я только что увидел и услышал доказательства.

Нет, я вовсе не сумасшедший галлюцинатор. Я сумасшедший экстрасенс. И от такого, увы, не лечат.

Я обвила руками талию Ашера и прижалась к нему, чтобы никто — ни ангел, ни смертный — не смог снова отнять его у меня.

— Ты хотел жениться на ней… — Потому что ее душа прекрасна. Это никогда не было вопросом физического влечения.

При всей боли, которую приносит любовь, ее отсутствие действительно портит людей.

Его веки распахнулись, и я затаила дыхание, молча ожидая, не воздвигнет ли он свои стены, не сложит ли крылья и не предпочтет ли долг своему сердцу. Я сказала себе, что, если Ашер так поступит, я прощу его, потому что его выбор будет продиктован ответственностью, а не трусостью.

Так что я осталась, и мы стали друг для друга семьей. И наша выкованная горем связь превратилась в связь, порожденную любовью.

Разумеется, в том, чтобы избавиться от Персефоны были и другие преимущества. А именно тот факт, что порой (хотя не слишком часто и вполне терпимо) она вызывала у меня чувство, будто я падаю в бесконечную пропасть, полную стеклянных потолков.

Этот непоколебимый, бесстрашный человек твердил мне, что неспособен испытывать чувства, но сейчас он все же что-то чувствовал — дискомфорт. Возбуждение. Страх.

А это самая приятная часть вступления в семью Фитцпатрик. — Он раскрыл объятия. — Твои проблемы больше не твои.

Любовь — это роскошь, которую не все могут себе позволить.

Пот, кровь и слезы были моей любимой валютой.

В итоге я растратила Облачное Желание в одно безрассудное мгновение. На злосчастную страсть, глупую влюбленность, безответную любовь. На мужчину, которого все СМИ называли Злодеем. На Киллиана Фитцпатрика.

— Любовь может возникнуть сама по себе — тут у тебя нет выбора, но вот как поступить с этим чувством, когда ты знаешь, что подобное неправильно, — это уже твой личный выбор.

— Нет правильного пути, Пич, и нет неправильного. Есть только путь, который ты сама выбираешь, и то, что ты решаешь сделать из этого выбора.

«Есть вещи намного хуже, чем любить не того человека. Это потерять его».

«Я не знаю, какая боль хуже: потрясение от того, что произошло, или муки того, что уже никогда не произойдет».

Он сказал, что всегда будет защищать меня… но он даже не подозревает, что это он меня и убивает.

Принадлежать кому-то. Я чувствую, что теперь принадлежу кому-то. А после того, как я потерял все, что любил, это так много для меня значит.

Я воздержалась от комментария о том, что у него оно не такое уж и тяжкое. Следить, чтобы музы пребывали в хорошем настроении, — не титанический труд. В Аполлоне крылся огромный потенциал. Из него бы получился отличный верховный бог.

Афина выгнула брови, и я прекрасно поняла ее скепсис. Слова «терпение» и «Зевс» абсолютно не сочетались друг с другом.

— Ты действительно смелая, — произнес он так тихо, что слышала лишь я. — Или хочешь такой быть. Ты стала бы для меня достойной парой. Что скажешь? — Никогда.

— Я не отличаюсь терпением, — тихо откликнулся он. — Значит, придется научиться.

Что-то в этом есть. Как говорил Калхас в больнице? «Ты делаешь зримое незримым».

Кажется, я перешла слишком много границ. Моя магия в некотором роде толкает и притягивает судьбу. А судьба не любит, когда ею манипулируют: ни я, ни кто-либо еще.

Но знай, что я никогда не переставала и не перестану верить, что ты – больше, чем месть. Ты – сила, способная исцелить это место.

Мне нужно было поговорить с ней, забыть на мгновение, что я сам оттолкнул ее. Забыть о мести и крови и вернуться в то время, когда мы прятались от всех по нишам, а в мире все было хорошо.

Я ненавидел ее так, что силы этих чувств хватило бы полюбить ее. И за это ненавидел еще сильнее.

Признаюсь, если тебя не станет, часть меня умрет вместе с тобой.

Я уже сказал тебе: или все, или ничего. Ты сказала, что «ничего» тебя не устраивает, – так дай мне все.

Этот человек разрушил меня, мою жизнь, мои надежды и мечты. Правда, он подарил мне самый ценный подарок – нашего сына, но это произошло совершенно случайно.

Это напомнило мне, что все может быть и будет по-другому. Что у меня есть силы изменить свою жизнь.

Заметка для себя: перестань пытаться угодить людям, которые не хотят иметь с тобой ничего общего, как только у тебя появится парень. Конец связи.

Попытка причинить кому-то боль показывала только одно – больно тебе самому.

— Заставь мир восстать из пепла, Фейт.

Есть два типа людей: те, кто боится силы, и те, кто жаждет ее. Нас часто судят по тому, какие мы, а не по тому, кто мы.

— Не действие, а намерение отделяет добро от зла.

— Я твой, — прошептал он ей на ухо. — Пока не погаснет последняя звезда на небе, я полностью принадлежу тебе.

— Ты король, которого заслуживают люди, Ник. Если бы я могла загадать одно желание, то попросила бы долгую жизнь, чтобы самой увидеть твое правление.