— Разве есть что-то плохое в том, чтобы верить в лучшее, даже если заблуждаешься?

Чем больше силы, тем больше ответственности, больше боли и страданий.

Нет смысла бороться против того, чего не изменить. Важнее не что произойдет, а каковы будут последствия для тех, за кого отвечаешь.

— Змей нарушает равновесие сил на земле. Времена змеев прошли, новое время принадлежит людям…

— Ты прекрасна, душа моя. Я так старался получить власть над твоим сердцем, что не заметил, как потерял свое, — безрадостно усмехнулся он, отстраняясь.

Женщина уже сидела на ее ноге и замахивалась с животным шипением, мужчина был на подходе. Герман изо всех сил лягнул напавшую наугад и попала в голову; послышался треск, недовольное рычание, и на секунду хватка ослабла.

Журналист, силясь встать, лупит ее по спине руками, она нагибается и вгрызается ему в шею. То, что было Олесей, рычит, кричит и вырывает зубами куски мяса из горла жертвы.

На черно-белой кафельной плитке пола в заледенелой луже крови лежал растерзанный труп немолодой женщины в чепце и когда-то белоснежном фартуке. От тела к приоткрытой на улицу двери тянулись заплетающиеся алые отпечатки следов.

– Бегите! Бегите отсюда! – успел крикнуть пилот, а потом захлебнулся воплями, когда несколько странно двигающихся фигур набросились на него с сумасшедшими криками и утащили обратно в темноту.

Сил бороться уже не было, в голове промелькнула предательская мысль сдаться и уснуть в этих белоснежных сугробах. Человек упрямо отогнал ее. Не зря жизнь дала ему здесь столько шансов – надо встать и продолжать пытаться выжить.

Он очнулся, когда уже светало. Пульсирующая боль сдавливала виски, дышать было тяжело, что-то кололо в груди. Словно пьяный, осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, где оказался.

Справедливость связывает обязательствами слабых, а по-настоящему сильные люди сами являются справедливостью. За годы в гареме Шэнь Мяо поняла много истин. Если решила идти темной и кровавой дорогой, то и средства, которыми добиваешься своих целей, не могут быть добрыми и светлыми.

Главная ветвь семьи Шэнь погибла при трагических обстоятельствах, а вторая и третья семья поспособствовали этому. Шэнь Мяо вернулась в эту тягостную жизнь, чтобы один за другим вырывать клыки еще не окрепшим гадюкам, а затем медленно изводить их.

— Шэнь Мяо не простой человек. Она самый острый нож в этой резиденции.

Обещаю тебе, главная ветвь семьи Шэнь, в особенности Шэнь Мяо, закончат жизнь в тысячу раз трагичнее, чем ты.

Поскольку Шэнь Мяо причинила вред матери и младшей сестре, я заставлю ее смотреть, как люди из главной ветви семьи Шэнь уходят по одному, и когда она останется совсем одна… Вот тогда мы с ней и позабавимся.

Возмездие — это путь, с которого нельзя сойти по первой прихоти.

Их остальные общие воспоминания в ее памяти тоже отличались, словно были написаны другими красками. Он захотел понять, как так вышло, кто научил ее так непостижимо смотреть на мир. У каждого человека свой уникальный путь, который и делает его таким, какой он есть. Рейн неожиданно для себя почувствовал, что был бы не прочь пройти этой дорогой, чтобы стать хоть каплю лучше...

Два высоких брата, чуть сгорбленные старостью, но все еще осанистые, переглянулись. Игорь, похоже, плевал на приличия и, в отличие от Виктора, который был в костюме, вел все дела в халате. Огромные львицы поднялись и оскалились в адрес Лоренса, давая понять с порога, что атмосфера беседы уже определена.

Не открывая мне своего лица, женщина с черными как ночь глазами представилась именем, которое я уже однажды слышал, — Гремори. Впрочем, стоит отметить, что это было единственное слово, которое она произнесла вслух. Все последующее ее общение со мной происходило посредством связи мыслей и образов, которые она создавала.

Вонь стояла чудовищная. Нигде в Асуре грязь, отходы и мертвечину нельзя было найти в таком обилии, как здесь. Называли этот район Ямой, и без серьезного повода сюда никто не спускался. Тот, кто создал это место, явно ничего не слышал о прямых линиях. Высокие пожелтевшие дома словно разбросал трехлетний ребенок, а равнодушный прохожий мимоходом сгреб их в кучу.

Во время моего первого путешествия по Индии мне повстречалось большое количество взрослых магов, чья сила, подобно спичке, легко вспыхивала, сгорая на глазах, или гасла от малейшего дуновения ветра. Теперь я твердо убежден, что все разговоры о слабых поколениях носят более глобальный характер, чем принято считать.

Быстрые шаги, взбивающие пыль в переулке, заставили его обернуться. В темноте лиц было не различить, но, когда на двух черных силуэтах загорелись доспехи, он узнал Блондина. Бандит прицелился, и очередь выстрелов, последовавшая за бесшумными вспышками дула его зачарованного ствола, зацепила синий доспех Макса. Раскрутив в руках посох, Аня создала щит, который принял в себя остальные пули.

Но Коля был не таков, чтобы комплексовать. Он считал себя умным и приятным человеком, обладающим талантом собеседника и психолога. Этого на первое время должно хватить. В будущем к этому прибавятся положение и деньги.

Набив желудки до такого состояния, когда встать из-за стола без посторонней помощи трудно, они доползали до рабочих кресел и бросали на них свои огромные зады. При этом каждый не уставал повторять изо дня в день, что «обед нынче неважный», что у них болит пузо и больше в этой тошниловке они есть не будут и поставят соответствующий вопрос перед руководством.

Все получилось, как Васканян и ожидал. Ему сразу же повысили оклад на пятьдесят долларов, сократили с трех до двух месяцев испытательный срок и даже заплатили премию — долларов сто, кажется. Сейчас он уже не помнил таких тонкостей. Главное, что в который раз его аферу не заметили.

А Буратино влез на ветку и начал шишки вниз бросать, Прицелившись, он Карабасу сумел в открытый рот попасть. Затем вокруг сосны стал бегать: – А ну, попробуй догони! И длинный кончик бородищи узлом связал вокруг сосны.

В постель больного уложили, велели докторов позвать, Но лишь касторку прописали, он тут же принялся скакать. Кричал, что он совсем не болен, что зря позвали докторов, Что он лекарством недоволен, что он практически здоров.

Один остался Буратино в каморке бедной и пустой. И вдруг в углу увидел тёмном очаг и котелок с водой! Мальчишка подошёл поближе, хотел взглянуть, что на огне, Но вместо супа он увидел: висит картина на стене!

Я бы забрал себе все твои поцелуи. Навсегда.

Беда в том, что часто миг, которого мы так ждем или боимся, приходит в самый неподходящий момент, и труднее всего не сделать правильный выбор, а сделать его в подходящее время.

Звезды живут не только в небе. Они повсюду: в жарких поцелуях, в объятиях любимого, в его запахе, смехе, в мягких волосах с игривыми завитками. Они в каждом счастливом моменте.

Смотря ему в глаза, я ощущала то, что называют узнаванием: когда человек кажется тебе родным и знакомым внешне потому, что ты уже знаешь, что у него внутри. Это как вернуться на родину или войти в дом, где ты вырос: все знакомо, и все на своих местах, ты можешь найти нужную вещь даже с повязкой на глазах.

Мы выбираем ложь вместо боли. Обманываем тех, кто нам доверяет. Выигрываем еще немного времени, которое в конечном итоге лишь усилит боль. Мы лжем в первую очередь себе, отнимаем у себя и своей любви шанс на будущее. Ложь – это не желание оградить кого-то от боли, это самый настоящий эгоизм.

Мика был для меня всем миром. Он был моим воздухом, моим ласковым солнцем, моей причиной просыпаться каждое утро и причиной жить.

– «Лучше б умерла Алисия»? Ничего себе! – Так он и сказал. – И Алисия это слышала? – Конечно! А потом шепнула мне: «Он убил меня. Папа только что убил меня». Никогда не забуду ее слов!

Мужчина в темном снова там. Он появился сразу после того, как Габриэль уехал на работу. Я принимала душ и увидела жуткую фигуру из окна ванной. Сегодня он расположился поближе к дому, возле автобусной остановки, – словно в ожидании транспорта. Интересно, кого этот тип пытается одурачить? Я быстро оделась и пошла на кухню: из того окна лучше видно. Однако мужчина исчез.

Почему мама так поступила? Этого я уже никогда не узнаю. Раньше я думала, что мама хотела совершить самоубийство. А теперь расцениваю ее поступок как попытку убийства. Ведь, помимо мамы, в салоне машины находилась еще и я. А может, она собиралась убить только меня, а не нас обеих? Впрочем, нет. Это уже слишком. С чего бы ей желать смерти собственной дочери?

Как же я ошибался! Тогда я еще не знал этого, но было уже поздно: образ отца прочно засел внутри меня. Я внедрил его в себя, спрятав в области бессознательного. Куда бы я ни бежал, я нес его с собой. В голове звучал адский, неумолимый хор из размноженных голосов отца: «Бестолочь! Позор! Ничтожество!».

Я – Тео Фабер. Мне сорок два года. Судебным психотерапевтом я стал из-за того, что крупно облажался. И это чистая правда, хотя, конечно же, это не то, о чем я говорил на собеседовании.

Это казалось единственным логичным объяснением всего случившегося. Иначе зачем ей связывать любимого супруга и стрелять ему в лицо в упор? И чтобы после такого не было раскаяния и объяснений? Она вообще не говорит. Сумасшедшая, не иначе.

Быть знаменитым некрасиво. Не это подымает ввысь. Не надо заводить архива, Над рукописями трястись. Цель творчества - самоотдача, А не шумиха, не успех. Позорно, ничего не знача, Быть притчей на устах у всех.

Во всем мне хочется дойти До самой сути. В работе, в поисках пути, В сердечной смуте. До сущности протекших дней, До их причины, До оснований, до корней, До сердцевины. Все время схватывая нить Судеб, событий, Жить, думать, чувствовать, любить, Свершать открытья.

Никого не будет в доме, Кроме сумерек. Один Зимний день в сквозном проеме Незадернутых гардин. ... И нежданно по портьере Пробежит вторженья дрожь. Тишину шагами меря, Ты, как будущность, войдешь.