Французы — пленники ударения на последнем слоге. Сколько бы француз не провёл времени за границей, манера говорить выдаст его с потрохами.

«О, царство сыров, паштетов и свиных ножек, храм желудка и райский уголок обжор!» — так я обращалась мысленно к рядовому провинциальному магазину. Но как еще описать это царство красивой и вкусной еды?

Чеки от руки, поезда, которые помнят молодость моей прабабушки. Порою кажется, что Франция и Париж сошли с ретро-открытки.

– Коннор не виноват. Он всегда считал папу нормальным. Наверное, потому, что мама слишком боялась сказать ему правду – всю правду. Он достаточно большой, чтобы знать это. Папа – монстр. Я никогда не позволю Коннору подойти к нему близко. Ланни говорит об этом так, как будто здесь она что-то решает. Но она не решает ничего.

– Знаешь, почему я женился на тебе, Джина? Потому что ты – идеальная жена. Ты слепа и глуха ко всему, что тебя не касается, и такая же бесхребетная, как дождевой червь. Ты никогда не пойдешь искать меня. – Джина – нет, – отвечаю я низко и хрипло. – Но Гвен найдет тебя и всадит пулю в твой долбаный больной мозг. Обещаю.

– Что это? – Я слышу, как позади меня возникает Хавьер, а Бут скулит и лезет под руку Коннору, пытаясь лизнуть моего брата в лицо. Я сглатываю и отстраняюсь. Вместо меня Коннор теперь обнимает пса, как будто ему нужно за кого-то держаться. – Ты хочешь, чтобы я это посмотрела? Он молча кивает. Я нажимаю кнопку воспроизведения. И когда вижу то, что показано в этой записи, мир меняется. Навсегда.

– Не заговаривай об этом, – приказывает Сэм, обнимая меня одной рукой. Это неожиданно, однако приносит облегчение. От нас обоих пахнет вонючим дымом, но мне все равно. – Мы не можем узнать, что он прятал там, и он сделал все, чтобы не позволить нам обнаружить это. – Что, если там был кто-то… – Нет, – твердо говорит Сэм. – Ты начнешь жрать себя саму, если будешь думать об этом. Не думай.

– Мой муж превратил одного из ваших копов в убийцу. – Мне приходится проглотить комок тошнотворной ярости. – И вы оставили этого копа наедине с моими детьми, помните? Бог весть, что он мог бы сотворить с ними. Так с какой радости я должна считать, что с вами они будут в безопасности?

Я не могу доверять никому за пределами этого исчезающе малого круга. Все, о чем я могу думать, это темный силуэт мужчины, который перемещается в ночи – шагом, не бегом, потому что я не верю, что Мэлвин Ройял будет бежать, несмотря на то, что половина полиции в стране охотится на него. И еще я думаю о том, что он идет за мной. За нами.

В тот момент, когда вы задаете вопрос, а не приказываете, есть шанс договориться и услышать друг друга.

Самобичевание и самообвинение приводят только к самоистощению и неверным решениям.

Все сказанное нам кем-то в момент раздражения к нам никакого отношения не имеет, являясь лишь проекцией внутреннего конфликта того человека.

Слова, которые мы произносим в гневе, — это маркеры, указывающие на то, что у человека болит.

Управлять людьми невозможно, пока мы не научимся управлять собой.

Прежде чем обижаться на кого-то, подумайте, к чему это может привести.

…Он всегда считал, что некоторые люди похожи. В чём-то. И они ходят по земле такие одни, и когда случайно встречаются, сразу понимают это. Узнают друг друга. С первого взгляда… если проходят мимо, потом могут жалеть…

Очисть ум от любых готовых схем и предубеждений…

Игра почти закончена. Тот, кого мы ждём, совсем рядом.

Кто именно из членов Совета знал об операции «Аль-Фатаха» в Соединенных Штатах, невозможно выяснить. Но в одном из кипящих гневом залов заседаний в Бенгази повернулось какое-то колесико. Израильтяне нанесли удар с самолетов, поставленных им американцами. Израильтяне сами сказали: «На этот раз будет наказан поставщик». Да будет так.

Присутствие Фазиля и Авада в Новом Орлеане рассеяло все сомнения ФБР и Секретной службы в том, что арабские террористы планируют взорвать стадион Тьюлейн во время матча на Суперкубок. Полицейские власти считали, что с поимкой Фазиля и Авада главная угроза утратила свою остроту, но они понимали – ситуация все же остается достаточно опасной.

Майкл улыбался, чувствуя, как умирает его воля. Ему каза¬лось, она покидает его тело, выходя легким дымком через рот и ноздри, и он улыбался окровавленными губами. Страшной, нечело¬веческой улыбкой. Он чувствовал, как снисходит на него покой. Все было кончено. О Господи, все кончено. Для одной из двух половин его существа.

Вода в бассейне была неестественно синей, и солнечные лучи, отражаясь от ее поверхности, слепили Майклу глаза. «У бассейна имеется целый ряд преимуществ, – размышлял он. – Никто не может явиться сюда с револьвером или с магнитофоном. И никто не может втихую снять у тебя отпечатки пальцев».

Он оставался как бы исполнительным органом – карающей рукой «Моссада», наносящей удар за ударом по опорным пунктам «Аль-Фатаха» в Ливане и Иордании. В «Моссаде», на самом верху, Кабакову дали прозвище «Последний аргумент». Никто никогда не решился бы сказать ему это в лицо.

Мой отец говорил, что любовь – победа воображения над умом, а брак – победа надежды над опытом.

Лучше короткая, но яркая жизнь, чем длинная вереница тоскливых дней.

В литературе выживают только критики, любящие одни и те же книги. Прямо как бараны, вместе и одновременно щиплющие одну и ту же траву! Между прочим, они действуют в ущерб читателю, стремящемуся, возможно, к новизне и разнообразию.

Для издателя хороший автор – мертвый автор.

Величайший парадокс в том, что в романах содержится правда, а в газетах – ложь.

Настанет день, когда уже нельзя будет отличить реальное от виртуального. Тогда сознание станут оценивать по качеству идей, а не по внешнему облику носителей.

Идти на шаг впереди в любовных вопросах – дело очень утомительное. Но отставать на один шаг? Быть соблазняемым? Это совсем другое дело!

Все это уже в прошлом, опять подумал он. Как и все эти приключенческие и любовные романы, написанные при старом режиме и которые так нравятся моему другу.

Но, любовь моя, Москва – не порт, хотя о ней и говорят, что это «порт семи морей». Москва расположена в центре европейской части страны, а Кремль – в самом центре русской культуры, психологии и судьбы страны.

Учитывая это, справки наводились очень осторожно. Выяснили, что актриса находилась в любовной связи с членом Политбюро уже более шести лет.

Однако самодисциплина графа объяснялась не любовью к военной муштре или слепым повиновением правилам, к которым его приучили в детстве. Даже в десятилетнем возрасте всем было понятно (и это могли подтвердить его репетиторы и учителя), что граф – не солдафон и не чувствует себя слишком связанным правилами и разными установками.

Серов с изумительной точностью передал ее черты: черные как вороново крыло волосы, легкий румянец на щеках, мягкое выражение всепрощения на лице. Кто знает, может быть, вышивание и давало ей великую мудрость? Если она была такой в четырнадцать лет, оставалось только представить, какой бы она могла быть в двадцать пять…

Если жизнь и вправду похожа на коробку шоколадных конфет, то выходя замуж, ты словно выбираешь одну начинку и захлопываешь коробку со словами: «О да, теперь это моя любимая начинка».

Любовь — это не подвиг и не достижения. Это скорее… привилегия.

Иногда в жизни все же приходится тыкать палкой пчелиный улей, и невозможно знать наверняка, вернешься ли ты с медом или с волдырями на руках.

Любовь — это не обладание. Любить — значит видеть в другом человеке великую тайну и стараться ее постичь

Расставания с любимыми никогда не бывают легкими и безболезненными, — говорит она. — Если все легко, с такой любовью явно что-то не так.

Неиспользование скелетной мускулатуры ухудшает состояние всех органов и систем человека.

Не путайте – лечит не вода! Вода только помогает лечению, но без нее выздоровление невозможно. Дружба с холодной водой сохраняет ясный ум и молодость кожи.

Анализируя свой профессиональный опыт, я пришел к выводу, что гимнастика должна быть в радость: не следует выполнять упражнения «любой ценой», против своей воли, потому что в этом случае психика рано или поздно даст сбой, и тогда человек откажется вообще что-либо делать.

Само по себе движение не лечит – лечит только правильное движение

Слабые мышцы ног => слабый кровоток => слабое питание сустава => артрит => артроз => постоянная боль => эндопротезирование (если есть деньги) => инвалидность

Маленькую боль терпи, большую не допускай.

Разве может быть поцелуй таким сладким? Столь тягучим и одновременно властным?