Самое счастливое время – это вечер, когда вся семья собирается вместе, все равно где – в гостиной за столом или в центре Милана. Они – семья, и им хорошо везде.

– Если ты сможешь изменить себя, свое отношение к другим людям, пусть даже они причинили тебе вред, ты достойна уважения.

Побег – это первый признак страха.

Стефано дал ей время подумать. На самом же деле он дал ей время свыкнуться с его выбором.

Вы были бы прекрасной парой, если бы Бог наградил его решительностью, а тебя – смелостью.

– Такое, девочка, творится… Теперь мышь будет искать кошку. Так что кошке лучше залечь дома до возвращения своего черного кота. Потом кот потреплет кошку, достанется всем птичкам, боюсь даже, птички потеряют свои хвосты, но, думаю, с кошкой он будет более сговорчив. Она может показать свои коготки.

Они старались спасти жизнь людям, но за этих людей уже кто-то решил: жить им или нет.

– Не так страшна телесная боль, куда хуже – боль душевная.

– Ты мне нужна. – Как воздух? – Черт, Диана! Да, как воздух.

Если сделать краткую выжимку из всего, что публиковалось, то выходило, что полиция разыскивает психопатку, примкнувшую к группе сатанисток, рекламирующих садомазохистский секс, ненавидящих общество в целом мужчин в частности.

Она была внутренне убеждена, что где-то есть люди, желавшие ей зла, и что, вздумай они наброситься на нее, то, скорее всего, выбрали бы момент, когда она входит к себе в дом или выходит из него.

Лисбет была для него милой забавой, к которой он снизошел, когда она была рядом и никого лучше под рукой не оказалось, но кого он быстро выбросил из головы, когда попал в более интересное общество.

В его компании Лисбет чувствовала себя на редкость безмятежно. Странное дело. Она почти никогда не вступала в разговор с другими, чтобы просто поболтать.

Девять месяцев назад Лисбет прочитала статью в «Попьюлар сайенс» – журнале, забытом кем-то в аэропорту да Винчи в Риме, – и неожиданно попала под очарование такой далекой от нее области, как сферическая астрономия.

Неизвестный принялся осматривать мертвеца, привычно, как заправский прозектор. Второй же также умело переселял содержимое из Акимовских карманов на стол, и чем больше их становилось, тем с меньшим энтузиазмом он работал.

Акимов, плохо соображая, полез было за удостоверением, и остановился, увидев уставленное в живот дуло. «Чего-то подобного и следовало ожидать», - философски подумал он, и, стараясь, чтобы голос звучал одновременно благонадежно и растерянно, произнес - Я лейтенант милиции.

На него глянул широко открытый темный глаз, который смотрел прямо, другой, под бровью со шрамом, застыл, кося в сторону. Блестели в оскале зубы, лицо белело, как брюхо снулой рыбы, нос большой, заострившись, казался еще больше. Что ж, инженера Ливанова задерживать уже не надо, он точно никуда не денется до второго пришествия.

И все-таки… куда, черт возьми, делся портфель? Он был, были и бумаги, что из него рассыпались. А когда Колька вернулся после того как догонял машину - ничегошеньки не было на мостовой, а ведь мокрая бумага должна была остаться. Значит, что - кто-то же бумаги собрал и унес, и если бы это был случайный прохожий…

Сорокин сходил в кабинет и лично передал телефонограмму в управление ОРУДа: под любыми предлогами задерживать автомобили марки «победа» и ГАЗ М-1, серые, синие или серебристые (если таковые найдутся), с номерами черного цвета, окончания «87» или «81».

Автомобиль налетел на отца, он ударился о капот, скатился на асфальт, замер вниз лицом. В сторону отлетели кепка, портфель, раскрылся блестящий замок, из портфеля вывалились какие-то бумаги, которые немедленно подхватил и погнал ветер.

Вздрогнула земля. Вся территория учебного центра покрылась черными грибами разрывов бомб, поднялось облако гари, пыли. В таком грохоте человеческих голосов внизу слышно не было.

Сосновский взял гауптмана в захват. Ремезов поставил укол. Около минуты с летчиком происходили непонятные вещи. Он то дергался, то столбенел, то моргал глазами, то закатывал их … наконец успокоился. Покорно сел на диван.

Генеральный комиссар госбезопасности Берия терпеть не мог информацию, которую предстояло еще анализировать, детально прорабатывать, принимать решения без какой-либо гарантии, что реализация удастся. А здесь, все расписано до мелочей. Берия будет доволен.

Его никто не услышал. Неожиданно за бортом потемнело и самолет затрясло, как в лихорадке, сбоку ударила молния. Попал-таки «Хенкель» в грозовое облако, хотя перед этим начал набирать высоту.

Крики оборвались неожиданной канонадой и фонтами разрывов гаубичных снарядов за передовой линией обороны первого стрелкового батальона. Были слышны обрывки команд, крики боли, тонущие в общем грохоте.

Глаузер, улыбнувшись, быстро извлек из-за пояса нож и резанул по шее красноармейца. У бойца раскрылись от удивления глаза, он еще смог опустить голову, посмотреть, как гимнастерку заливает кровь, и рухнул на землю, забившись в судорогах.

Сивоконь выхватил из ящика пистолет Макарова и, не прицеливаясь, выстрелил ему в грудь. Богдан рухнул на пол, но был еще жив. Юрий проворно подскочил к нему, приставил дуло к сердцу и спустил курок. Второй выстрел прозвучал не громче хлопка в ладоши. Богдан дернулся всем телом и затих.

Тело Воронова по инерции продолжало двигаться вперед, но уже не с целью принять последний и решительный бой, а просто потому, что он действовал на автомате, по заранее заложенной подсознанием программе. Встав на ноги, Виктор полностью осознал, где он находится, какова степень угрозы, и что надо делать дальше.

Командир отряда пошел к машине. Виктор – следом. Не успели они пересечь асфальтированную часть дороги, как с горы напротив ударила автоматная очередь. Архирейский среагировал первым. Он бросился на землю и по-пластунски пополз к дому, под прикрытие стен. Воронов, упустивший благоприятный момент, побежал к БМП и залег возле гусеницы.

Ситуация стала настолько критической и непредсказуемой, что Никитин наплевал на запрет первым применять оружие и дал из автомата короткую очередь в воздух. Подростки, как по команде, развернулись и лихо взбежали на гору.

Примерно в километре от въезда в Степанакерт грузовики из Шуши догнал легковой автомобиль. Из пассажирского окна высунулся ствол охотничьего ружья. При обгоне грузовиков прозвучал выстрел сразу из двух стволов. Осколками стекла и дробью водитель КАМАЗа был ранен в голову. Истекая кровью, он прибавил хода и остановился около КПП.

Вместо ответа стекло в окне напротив стадиона разлетелось вдребезги. Следом, со стороны дороги, в бывший актовый зал влетели еще два кирпича. Сквозь разбитые окна с улицы донеслись вопли, грохот взорвавшегося взрывпакета, выстрел из ружья и крик часового у входа в школу: - Пацаны! Нас атакуют!

В тот вечер Митараи дошел до самого дна. В любой сфере есть моменты благоприятные и неблагоприятные для начала работы, но ни до, ни после того не было худшего вечера. Неблагоприятные моменты можно сравнить с ситуацией, когда путешественника настигает песчаная буря. Тогда Митараи надо было, не принимаясь ни за какие дела, переждать, пока ветер успокоится. Но получилось совсем не так.

– Имеется указание на то, что Ричард Алексон смутно предчувствовал произошедшее. В последний год он не раз говорил на эту тему со своим секретарем. Вот его слова: «Если со мной что-то случится, то это произойдет при необъяснимых обстоятельствах. Ключ к этой загадке будет за пределами здравого смысла, и обычному человеку ее не разгадать. Так что позовите тогда лучшего сыщика в Америке».

– Брат был не такой. Он совсем спятил на пирамидах. Твердил, что обязательно разгадает их тайну. Его за уши невозможно было оттянуть от книг и документов. Во Франции и Англии много хороших материалов по пирамидам, вот он и уехал в Европу или Египет, и связь с ним прервалась. Потом неожиданно вернулся и начал строить эту самую пирамиду на Бич-Пойнт. Как раз в это время он получил наследство.

– Что, ты думаешь, у всех троих галлюцинации? От испуга они перешли на шепот. – Мы все устали, а из-за этих разговоров про богатства Алексона и проклятие египетских царей крыша немного поехала. Ведь не может быть, чтобы за этой стеной, которую мы долбили столько дней, кто-то жил? Другого-то входа сюда нет…

Дикка указал на странное существо с краю картинки, освещенной факелом. У того было тело мужчины с обнаженным торсом и голова невиданного животного. Низкий лоб с провалом посередине. Острый взгляд глаз, выступающие челюсти, разрез губ от уха до уха, заостренные зубы. Уши расположены не в том месте, где у человека, а торчат подобно звериным. Человек с головой то ли волка, то ли крокодила.

– Город, который ты увидишь сегодня вечером, захватит тебя своей неземной магией, но даже опьяненная ею, помни то, что я тебе сейчас сказал. Это страшное место. Проклятый множеством людей, из которых он высосал кровь, город уже обречен на смерть. Время процветания прошло, грядет упадок. Но никто этого не замечает, и все стремятся сюда. И мы тоже.

Ухажер достал парабеллум, который в последнее время всегда носил с собой, и дважды без промедления выстрелил женщине прямо в сердце. Все произошло настолько быстро, что она даже не успела испугаться.

Освободив руки, капитан попытался было вывернуться, но Геннадий сжимал его железной хваткой. Потом схватил милиционера за затылок. Другой рукой взялся за подбородок и, как учили в разведшколе, резким движением повернул голову до упора влево с одновременным поднятием подбородка, словно хотел поменять затылок и подбородок местами.

Продавец стал собирать деньги в холщовую сумку, и в это время из боковой двери вышел директор магазина. – Что здесь происходит? Выстрелил грянул скорее от неожиданности, чем намеренно, но отмотать время назад уже было невозможно.

Взрыв был не таким уж и громким, как ожидалось. Убедившись, что динамитная шашка сработала, Геннадий скорым шагом прошел вниз по улице и свернул в Сквер 9-го января, – попробуй-ка, отыщи его в темноте среди кустов и деревьев...

Человек в форме капитана милиции неторопливо обошел машину и, подняв парабеллум, неторопливо прицелился и нажал на спусковой крючок. Выпущенная пуля попала бегущей женщине точно в затылок, – прошла через мозг и с осколками черепа вышла через лоб.

- В чем дело? – удивленно спросил Степан Никифорович, выглянув в приоткрытое окно. – Да ни в чем, просто тебе не повезло, – насмешливо ответил капитан милиции и, выхватив из кобуры парабеллум, трижды выстрелил в водителя «ЗИСа» прямо через дверь.