Логунов взял прицел низковато и снес вместе с пулеметом и стрелком часть крыши. Доски и тело между ними рухнули за почти двухметровый забор, да так, что немец распластался кровавой лепешкой на белом снегу.

Конечно, пулеметы бессильны пробить броню, но как же трудно сохранять внутреннее спокойствие, когда в лицо несется рой смертоносных снарядов. Они будто густой град, оранжевый и страшный, выбивают жуткую дробь по железным бокам танка.

Пушка сработала. Выстрел! Танковый снаряд попал точно в брюхо снижающегося бомбардировщика, от чего тот вспыхнул огромным огненным шаром, разлетелся в стороны черно-оранжевыми осколками и с воем рухнул, накрыв собой маленькое кострище.

Ракета прочертила плавную дугу по левому флангу зависшего «юнкерса», вспыхнув прямо под крылом. Немецкий летчик сразу среагировал, снова набрал высоту и направил самолет к месту, откуда был выстрел. Он свалился на крыло и круто бросился вниз по ложному ориентиру.

Вокруг толпы в несколько тысяч человек двигалось кольцо из рядовых с автоматами в руках. За колонной следовал строй из фашистов. У них на поводках захлебывались от лая овчарки.

Ольга, сунув руку за отворот куртки, еле сдержала крик от ощущения липкой, еще теплой крови пропитавшей одежду. Комсомольский билет, красноармейская книжка разбухли и начали сворачиваться под бурыми разводами.

Мария, талантливо включив режим тупости, на середине пути ударила по газам – у Гурова заледенели внутренности. Вроде и не твоя машина, а все равно жалко, - и едва избежала столкновения с отбойником.

- А вы, Алексей… - она вздохнула, - вы, Алексей Юрьич, не штраф за неправильную парковку получили. Вас в глаза уличают в том, что вы брата убили. Что вы, Алексей, крыса.

Замерз по пьяни – и что? А то, что ребра с трещинами, на лице и боку кровоподтеки. Равно как и колея машины за шлагбаумом. Конечно, она могла проехать и до происшествия – но ведь могла и после?

Выпустили повизгивающую от возбуждения и предвкушения собаку, которая немедленно утащила девчонку-кинолога в сторону от дороги. Они обе ухнули в овраг, да так лихо, что лишь кусты затрещали.

Человек, лежащий лицом вниз поперек дороги, был гол по пояс, к тому же без обуви. Снег под ним подтаял, лбом он упирался в дорожный щебень, ко лбу примерзли темные, с сильной проседью волосы. Мышцы на широкой спине застыли буграми, кое-где уже намело островки снега.

Она не договорила, и он огрызнуться не успел: из-за резкого поворота, из-за снежной завесы, прямо под колесами возникло в метельной мгле синевато-белое, бесформенное, скрюченное.

Ельцов побледнел и чуть не упал со стула, на котором сидел. Станислав подал ему стакан воды, которую налил из стоящего на столе графинчика.

– Станислав Васильевич, у нас новость, – бодро сообщил Роман. – Вчера в мусорном баке нашли салфетку с пятнами крови. И в доме тоже была кровь, которую предположительно определили как кровь убийцы…

Позади женщины виднелось большое, в золоченой раме зеркало, в котором отражалась (как это ни странно) не спина женщины, а ее лицо. Создавалось впечатление, что сзади стоит кто-то еще.

- В базе данных этого человека у нас нет. То есть убийца – это не сиделец и даже никакой ни злостный нарушитель правил дорожного движения. И не скрывающийся от уплаты алиментов прохиндей. Это – кто-то другой…

Женщина говорила глухо, на одном дыхании, словно боялась, что если остановится, то опять произойдет что-то нехорошее, страшное для нее. Хотя – что может быть ужасней для матери, даже если она ведьма, чем смерть единственного ребенка?

Грудная клетка у человека весьма крепкая, так что даже не всякий нож в нее с первого раза войдет, а что уж говорить о деревяшке? Она хоть и остро заточенная, но все-таки – это не сталь ножа, и чтобы вогнать ее в грудь, силу нужно применить недюжинную.

А в эфире скрипел диван, раздавались охи, вздохи, полезной информации - ноль, один голый разврат. Гость на самом деле мог, причем долго. Максим за это время успел войти в базу, пробить владельца «Гранд Чероки», который стоял у «пятьдесят шестого» дома.

Малахов, может, и начальник районного отдела, но в душе как был, так и остался опером. И ничуть не потерял интерес к своей работе. И охотничий азарт в нем не остыл. Возможно, он выйдет на след преступника еще раньше, чем его помощники.

Впрочем, он мог и не спрашивать, странгуляционная борозда просматривалась отчетливо. Драбова душили старательно, петлю на его шее затянули основательно. Или удавку. Из веревки, на конце которой потом затянули петлю. Возможно, для антуража.

Максим уже собирался уходить, когда в проеме открытой калитки появилась знойная женщина лет сорока, в легком плащике поверх длинного платья. Все в ней пышное – и прическа, и формы, и грудь.

Малахов набрал номер полиции. Представляться не стал, просто сообщил о трупе с признаками насильственной смерти, объяснил, как проехать к месту. На просьбу дежурного представиться, назвал первую же пришедшую на ум фамилию.

Увы, Артем не ошибся, по реке действительно плыл покойник. Черные волосы, синяя кожа, жуткие трупные пятна, джинсовая куртка, на шее петля с обрезанной веревкой.

Степан перехватил руку, заломил ее за спину лейтенанту. Сержант даже не пытался нажимать на спусковой крючок, и затворную раму не стал передергивать. Он отсоединил магазин, чтобы пустой заменить на полный.

Микула схватил ее, затащил в комнату, там и ударил ножом. Раз-другой… Он психовал, поэтому бил без разбору, в грудь, в ногу. Бил, ничего не соображая… Но тогда почему на его футболке не было крови? Или, может, подслеповатая соседка не заметила?..

Роза по-прежнему лежала в луже крови в гостиной. Зрелище в высшей степени душераздирающее, и плакать хотелось, и стонать, но Степан смог взять себя в руки. Розы больше нет и не будет, но ее убийца должен понести наказание.

Рука резко пришла в движение, кулак мгновенно сжался и врезался бандиту в переносицу. Этого хватило, чтобы нокаутировать противника. Микула сел на задницу, а Степан, выхватив из кобуры пистолет, направил его на бритоголового «быка».

Мелкий тут же врезал ему ногой в живот. А коренастый, присев, рубанул кулаком в челюсть. В глазах потемнело, но Грамотей все-таки смог подняться и даже выдержать очередной удар.

Из «девятки» вышли двое. И если один плотный, то другой худощавый, щелчком в нокаут отправить можно. Грамотей даже не стал вытаскивать свой «ТТ». Ни к чему светить ствол, когда он мог сделать этих двоих одной левой.

Кто не одержим вещами, которые создал, которые любит? Идеи — это асексуальная сторона работы мозга. Ты не обязана делиться ими с кем-то еще.

- А у каких парней ты обычно вызываешь интерес? - У тех, которых сама придумываю

Просто удивительно, сколько можно всего узнать, если держать рот закрытым.

Компьютер — моя кроличья нора; Интернет — моя Страна Чудес. Я позволяю себе попасть в нее, только когда не имеет никакого значения, заблужусь я в ней или нет.

Какой смысл жить, если ты не можешь заниматься тем, что делает тебя счастливым? Какой смысл в приносящей деньги карьере, если ты постоянно ненавидишь себя, делая ее?

Сломавшиеся люди не прячутся от своих чудовищ. Сломавшиеся люди позволяют чудовищам съесть их.

От машины следы тянулись до самой могилы. Следы ног, следы волочения. Тело тащили по земле от самой машины. А натоптал, судя по отпечаткам обуви, один человек. Будь преступников двое, они бы перенесли тело с места на место на руках.

Преступник поленился закопать труп глубоко, поэтому собака смогла добраться до него. И ведь не подняла шум, не известила хозяйку, просто копала до тех пор, пока та сама не нашла ее над отрытой могилой.

Зинченко уже садилась в машину, когда Максим зашел к ней во двор. Шарьялова он оттолкнул в сторону, выдернул из кобуры пистолет и направил ствол на колесо. Прострелит шину, и на этом попытка бегства Софьи закончится.

Шарьялов не заставил себя долго ждать. Открыл дверь и, не увидев покойников, сразу же попытался ее захлопнуть, но Максим не позволил. Он тараном навалился на Шарьялова, сбил его на пол, сначала ударил в шею, а затем уже отобрал ружье.

Женщина, как могло показаться, находилась в предобморочном состоянии. Появление бандитов нанесло удар по психике, да и Павлов своим присутствием раздражал, нервничала она очень, даже щека дернулась.

Человека убили ударом по голове, чем-то острым проломили надлобье, если точней, чешую лобной кости. Удар оказался и сильным, и точным, потерпевший, похоже, умер мгновенно, видимо, даже не успев прочувствовать боль и страдание.

Пока обычный турист досматривает десятый сон, ты уже где-то среди песков и древних римских руин.

Несложно догадаться, что в рамках общего противостояния СССР и США главной идеей правительства «черных полковников» был воинствующий антикоммунизм. И это несмотря на то, что компартию в Греции запретили еще в 1949 году.

Первая мировая война длится на тот момент всего лишь один день, боев еще не было. Не может быть ожесточения и страшной горечи многочисленных потерь. Однако германская армия берет заложников, устраивает расстрелы, грабежи и бесчинства.

Едва территорию освобождали от гитлеровцев, Чрезвычай¬ная государственная комиссия принималась описывать их злодеяния. Привести их тут целиком просто невозможно. Это тома, это целая летопись ужасных преступлений. Вот, к примеру, Латвия. Концлагерь Саласпилс.

А теперь вернемся к романтической истории главного «политического долгожителя» — британской королевы Елизаветы II. Ее коронация была назначена на 2 июня 1953 года. Для участия в международном военно-морском параде в честь этого события были приглашены и советские военные моряки.

Схватиться за оружие и дать отпор убийцам смогли лишь некоторые русские военные, и уж тем более не оказали сопротивления гражданские лица. Всего в Варшаве было злодейски убито 2265 русских воинов. Взятые в плен 1764 солдата и офицера Киевского гренадерского полка позднее были «борцами за свободу» умерщвлены, так сильна была их ненависть к России и русской армии.

Никогда в России не казнили военнопленных, не расстреливали без суда, не было издевательств и пыток. Благородные нравы того времени не позволяли? Нет, дело не во времени. Дело всегда в людях и в том менталитете, который они впитали с молоком матери.

– А другие Блуждающие Леса? Почему этот остается на месте, когда остальные перемещались? – Полагаю, потому что у них не было нас.