Видимо, поняв эту отзывчивость как возможность «доить» мужа своей тётки, Ешмалов за «субсидиями» к Святославу Дмитриевичу обращался всё чаще, и каждый раз просил всё больше.

Прежде всего, исходя из своего многолетнего опыта, Дроздов сразу же заметил, что сердце покойного и близко не имеет тех возрастных патологических изменений, которые могли бы привести этот орган к подобной катастрофе.

- Когда я с подносом вышла в гостиную, то увидела, что Святослав Дмитриевич лежит вон на том диване навзничь, держась рукой за грудь… – голос Инны дрогнул и прервался. – Глаза его были закрыты, на лице застыла гримаса боли.

Патрульная машина высадила их на параллельной улице. Всю дорогу ни Лина, ни Гриша не разговаривали, сидя на заднем сидении. Лина вспоминала все сеансы у Валентина Игоревича, и её пробивала дрожь. Она сидела в одной комнате с жестоким убийцей и выворачивала душу. А он участливо пожимал её руки, притворяясь чутким и отзывчивым.

Валентин Игоревич Бойко, сорок шесть лет, холост, детей нет, по крайней мере официально. Психоаналитик, имеет свою практику. На момент убийства Осиповой был в Озерках, предположительно. Я связывался с тамошним опером, он узнал, что Бойко выехал за день до преступления. Но, сами понимаете, это не показатель. Только Бойко знал о том, что Журавлёву избивали в детстве.

Журавлёва осторожно высвободила ладонь из руки психоаналитика, поправила прядку волос, упавшую на лоб. Ей было необходимо высказаться, просто поговорить с кем-то, кто в курсе всего что с ней происходило. Пустая квартира подавляла. А после того, как пришлось написать статью для «Огней», воспоминания с новой силой навалились и принялись изматывать душу.

На экране телефона светилось уведомление о сообщении. Руки плохо слушались, когда Лина взяла смартфон с тумбочки. Встряхнув головой, она пыталась отогнать призрачное присутствие ночного кошмара. «Мы нашли ещё одну жертву. Шеф свалил в область. Будет кошмарить местных. Там посадили какого-то алкаша» - сообщал контакт ГринСити.

На миг Парфёнову захотелось взять девицу прямо на кухонном столе. Ведь она же сама предлагает? Что здесь такого? Ну и что, что ей около двадцати, а ему почти сорок пять? Жениться он не собирается, спасибо, после второго развода можно и поумнеть. Просто секс.

Девушка улыбнулась. Не то, чтобы ей сильно нравился кавалер, но его слова, будто написанные сценаристом какого-нибудь сериала, цепляли. Ей хотелось пусть на пару часов представить себя героиней слезливой мелодрамы, в конце которой обязательно настанет хэппи энд со свадьбой, богатым загородным домом и парой детишек.

– Ну как… – сделал глупую физиономию Фигуркин. – На вашем дачном участке ведь нашли труп. Если в милиции посчитают, что тот, кого они арестовали, – Уткин, то труп, соответственно, будет признан носовским.

Но все-таки я не позволяла этим бессмысленным надеждам овладеть мной. Я прекрасно понимала, что происходит. Носов, испугавшись того, что он сделал, понес околесицу – стал выдавать себя за Устина.

Итак, У. умрет, а я останусь жива. И жалеть ни о чем не буду. Только о все том же злополучном времени, когда между У. и Нестором я выбрала первого.

Кому он нужен, этот Носов? Он и живым никому не был надобен, а уж мертвым и подавно. Да, да, с вероятностью девяносто девять и девять его никто не хватится. То, что он здесь у кого-то гостил, разумеется, чушь.

Отворил скрипучую дверь – и едва не закричал от ужаса. Бездыханный Носов лежал в сарае навзничь. На рубашке его расплылось огромное буро-красное пятно.

Воображаю, что это была бы за пара. Да он через месяц жизни с ней повесился бы. От сознания своей мизерности и полнейшего несоответствия такой шикарной женщине, как она.

Носков видимо, зажал микрофон рукой, и с кем-то переговорил. Наконец снял с микрофона руку и сказал: – Товарищ майор, глаз цел. Только сам глаз, как говорит санинструктор, из глазницы вывалился. На нервах висит. Пуля плашмя пониже виска попала.

– Ну вот, – снова раздался голос старшего лейтенанта, – В пулеметчика, черта лысого, не попал. Только в ствол пулемета, кажется, угодил. Не знаю, куда пуля срикошетила. Зато автоматчику голову напрочь снес. Видел в прицел, как она отлетела.

Я попытался одним глазом выглянуть из укрытия, но тут же еще одна пуля ударила в известняк, оставив на нем глубокую отметину, и, срикошетив, упала где-то за моей спиной.

Кажется, я уложился в две, от силы, в две с половиной секунды. Обе цели лежали, уткнув нос в песок, и не дышали, как и остальные бандиты.

Я навел черный крест прицельной марки на белое пятно камуфлированной куртки «бармалея», расположенное прямо под левой лопаткой, задержал дыхание, и готов уже был нажать на спусковой крючок, когда услышал отдаленную, но довольно громкую короткую очередь.

Под нами время от времени мелькали останки деревень. И из любой щели могла вылететь ракета ПЗРК, от которой вертолет могут спасти только предварительно запускаемые тепловые ловушки.

Прокофьева ранило, пуля задела плечевую кость, от болевого шока он потерял сознание, в себя пришел уже в операционной. Но откуда в него стреляли?

Прокофьев повернулся к двери, в этот момент в левое плечо что-то сильно ударило. В первое мгновение он подумал, что это дернулся нерв на руке, но, заметив брызнувшую из раны кровь, понял, что он в прицеле у стрелка.

Девушку вдруг затрясло, она стала падать, из горла хлынула пена. Прокофьев не растерялся, подхватил бедняжку и уложил на пол. Девушку затрясло еще сильней, и если бы Прокофьев не подставил руку, она бы ударилась о пол головой.

Сарычев действительно мог подставить Вельяминова – застрелить его жену, затем вломиться к нему в номер, чтобы подбросить орудие убийства. Но, видимо, что-то пошло не так.

На полу в комнате лежала женщина, не молодая, но еще и не старая. В глаза бросалось бурое пятно на банном халате. Пуля попала точно в сердце, смерть, по всей видимости, была мгновенной.

Прошел всего месяц, как нашли одну из двух инкассаторских сумок, и вот убийство. Вельяминов обнаружил труп своей жены, позвонил в полицию, и Прокофьев уже на месте.

На следующий день на допрос Шульца к двенадцати часам Пахомова с Зоей Ивановной на посольской «Волге» привез Володя. Шульц вошел в комнату, с виду спокойный, но хмурый. Усевшись в мягкое кресло тихим хриплым голосом произнес не глядя на следователя: «Вы не обманули».

Ярцева спустилась в каюту. Весь день, пока матросы отталкивали баграми от бортов мины, употребляя при этом самые нежные выражения, как велит неписанный морской закон, а отогнав, пускали вслед отборные ругательства, доктор старался не оставлять без внимания даму.

То, что удалось тебе сделать, судя по всему, может обернуться одним из самых серьезных провалов американской военной разведки в Европе. Поэтому твои западные хозяева готовы стереть тебя в пыль и, дабы сохранить себе жизнь, ты не врешь, что готов поделиться со мной причитающимся вознаграждением.

В районе площади Александерплац Володя прибавил газу, вынудив «сопровождающий» их автомобиль также ускориться, чтоб не отстать. «Волге» с дипломатическими номерами небольшое превышение скорости, находившийся поблизости экипаж ДПС в штацком простил, а идущий следом «вартбург» был остановлен.

Попробую убедить высокое начальство, но ничего обещать не могу. Касательно тебя, Зоя, действуй осмотрительно. Если удастся завербовать Перова, то считай, что голова у тебя на плечах останется. Остальное, правда, не гарантирую. И еще запомни – днем встречаешься с Перовой, вечером – ко мне с докладом.

Генерал Белкин, как следовало из написанного, ночью 27 ноября ехал из Карловых Вар в Прагу. Под утро, недалеко от чешской столицы, на обочине перед мостом, увидел разбитую машину «шкода». В ней – два окровавленных трупа. В одном из них генерал опознал сотрудника МГБ СССР полковника Рыбкина.

Бастион был словно осажен в землю – беспрерывные бомбардировки почти сравняли его насыпи, перепахали блиндажи. Целых пушек почти не осталось, а часть из них была превращена в мортиры: вкопанные в землю пушечные стволы могли вести огонь только настильно.

Соломон не успел придержать дверь, и она едва заметно хлопнула. В сени ворвался с револьвером Даниил, огляделся и выскочил на улицу. Там тут же ударили два револьверных выстрела.

Офицерик взвизгнул от боли, и в щипцах у врача показалась пуля минье со своим характерным рубчатым краем, похожая на напёрсток.

Пропустив всадника, Чиж вскочил на ноги и бросился по гребню склона ему на перерез. Выбрав нужную точку, Чиж прыгнул на круп лошади черкеса, и, накинув свою веревку, сплетенную из коры, мгновенно задушил его.

Рослый склонился над трупом и приподнял правую руку убитого – на месте большого пальца зияла кровоточащая рана.

Человек прыгнул с крыши, и Федор увидел, как его кинжал вошёл за ключицу воину по самую рукоятку ещё в тот момент, когда он только падал на землю.

Я верю, что самое главное на свете — это быть счастливым! Счастье. Невзыскательное, как бокал шоколада, или непростое, как сердце. Горькое. Сладкое. Настоящее.

Второй снаряд разорвался возле головной машины. Двигатель грузовика мгновенно загорелся, а через несколько секунд с громким хлопком взорвался, отбросив в сторону остатки капота. Над дорогой взметнулось пламя, и тут же пополз черный дым с копотью.

«Тридцатьчетверка» остановилась. Орудие выстрелило, выплюнув вместе со снарядом, струю серого дыма. И тут же под немецкой легковушкой разорвался осколочно-фугасный снаряд. Машину подбросило, она упала на бок в кювет, ее задние колеса завращались в воздухе.

Один из немцев подошел к краю низинки и дал длинную очередь в папоротники. Мишутка не испугался. Он, наверное, был бы рад, если бы его сейчас убили. Но пули прошли мимо, даже не задев мальчика.

Васьков чиркал и чиркал зажигалкой. Вот заплясал огонек, чадя черным язычком…. Шнур загорелся, затрещал, и огонь побежал по нему к пакету с взрывчаткой.

Передвинув ножны с дедовским кинжалом на живот, Руслан с зажатым в руке пистолетом улегся между тюками и прикрыл себя сеткой. Теперь не пропустить момент, когда машина проедет контрольный пункт.

Болванка, выпущенная «Зверобоем», пробила броню моторного отсека немецкого танка. Еще несколько секунд, и из клубов серого дыма вперемешку с паром, взметнулись языки яркого пламени, а потом взорвался бензобак, и в небо ударил с гулом столб огня.

Я мечтала о лучшем мире. Где Серебряные Лебеди могут быть выпущены на свободу. Где они смогут резвиться в кристально чистой воде, не боясь быть распятыми.

Руководствуйтесь светом, потому что тьма никогда не сможет провести вас сквозь темные времена.

Смерть — жестокая штука. Она может быть безудержно свирепой, забирая людей, которые не заслуживают этого. Она разорвет ваше сердце на две части, отняв у вас любимого человека и оставив вместо него лишь сладкий шепот воспоминаний. Эти воспоминания станут плечом, на котором вы будете плакать.

Она — мое чертово противоядие, а я — змей, ищущий добычу. Она — воплощение чистоты, а я — воплощение порока.