— Ну а когда мужики еще думают? Только когда влюбляются, тогда мозг работать начинает. Не у всех, правда, но в большинстве случаев.

— Саш, я… — Я понял. Кто-то есть. Да. Огромный таракан в голове.

Так бывает вообще? У меня ни разу не было, а тут прям вот так… С первого взгляда, как в женских сопливых фильмах, которые у меня мама каждый вечер смотрит. Каждый раз я на эту любовь с первого взгляда глаза закатывал, а тут влип сам, приехали.

Сегодня не я покоряю его сердце, а, кажется, он мое.

МЧС не рассылает оповещения населения об угрозе, что хороший парень на горизонте? Нет? А очень жаль! Потому что надо бы присылать…

— Я умею кататься, — смотрю на него упрямо, почти охотно веря в свои слова. — Да-да, я видел. Просто у нас коньки скользкие. — Да. И лёд.

Это не проклятие. Это я. Мои поступки навлекли на меня наказание. Мое прошлое стало отравлять будущее.

Дикая магия извращает. Это яд. Она черпает силу из мерзостей мира, и прикоснуться к ней — значит позволить душе сгнить.

Я могла бы убить его. Очень легко. Теперь в этом нет ничего страшного, не так ли?

Как и в истории, которую пишу… я могу изменить кое-что! Я могу сделать ее другой, потому что хочу, чтобы она была другой. Это моя история.

Любовь никогда не бывает грехом.

Тут есть свои тонкости, если основоположник профессии тебе не благоволит, какое-то время ты пропоешь — но не всю жизнь. Только те, кто выступает на сцене, это понимает.

Этим представлением он обрушит на себя не только пересуды, но и слепую любовь как барышень, так и молодых замужних дам! Чэн Фэнтай сказал со смехом: — Эти слова звучат так, словно вызывать на себя любовь барышень ему не впервой!

Шан Сижуй обладал какой-то волшебной силой, точь-в-точь как сирена из греческих мифов. Стоило ему открыть рот, и мир тут же менялся — расцветал новыми красками или, напротив, тускнел — зависело от того, какую пьесу он исполнял. Едва человек угодил в этот зачарованный мир, и он не мог уже избежать обольщения.

Каждый раз, когда я прошу тебя помочь, ты требуешь благодарности! Вот уж и правда, нет такого торговца, кто бы не обманывал.

Он вкусил достаточно горестей, но ничто не могло его отпугнуть. Страсть Шан Сижуя к постановке новых пьес была проявлением молодости, и потому никакие угрозы не могли его остановить.

От того, кто сидит на троне, зависит судьба Англии. И тот факт, что я слишком часто сомневался в том, что подхожу на эту роль, вероятно, показывает, что все-таки подхожу. Я осознавал всю тяжесть своих решений. Принимал их с осторожностью. И всегда ориентировался на благополучие своего народа, а не на свое собственное.

Любовь Бенедикта была самой искренней привязанностью, которую кто-либо когда-либо ко мне проявлял.

Злость легче, чем любовь, поэтому я выбрал ее.

Мое сердце давно разбито, однако сейчас Бенедикт как будто растоптал осколки. Раздавил подошвами своих ботинок каждый из них в крошечные песчинки, и теперь они, как наждачная бумага, скребут по моей страдающей от боли душе.

Моя ложь разрушила не только нашу любовь. Они поставили под угрозу целую страну.

Я вот всю жизнь делаю вид, что все хорошо, хоть это и не так. Я знаю этому цену. Знаю, чего это стоит для каждой клеточки тела.

Некоторые способны совершать ошибки, затем исправлять их и идти дальше, А на чьей-то душе каждая промашка оставляет глубокий след, пустоту, которую ничем не заполнить.

Если не знаешь, что за карты у тебя на руках, ни за что не сможешь их выгодно разыграть.

Если игра для тебя по-настоящему важна, не играй, а живи. Иногда это правильнее всего.

Вопросы с подвохом не страшны для того, кто привык искать его повсюду.

Ему хватило гордости сделать выбор, хватит ли сил жить теперь с последствиями?

Это выглядело, как самая паршивая идея, но чёрт возьми, хороших не было.

Все, кто едят с тобой за одним столом, однажды оказываются у тебя в тарелке.

Голод – единственное, что заставляет чувствовать себя живым.

– Я не хочу казаться больше, чем я есть. – сказал Воронец. – Я хочу быть чем-то большим.

Всё, что происходит на сцене – пустое, но Чёртов Круг делает из этого больше, чем жизнь.

Только теплу ее ладоней удалось бы прогнать прочь все тревоги, утолить печали, наполнить силами, чтобы жить дальше. Жить и делать мир лучше. Делать лучше для нее. Ради нее.

Жизнь – сама по себе испытание. Чем старше ты будешь становиться, тем больше будешь понимать это. Сейчас ты молод, горяч, руководствуешься чувствами, а не разумом, и это неплохо! Молодость дается нам лишь однажды, зато старости у тебя будет хоть отбавляй, хе-хе. Прошу лишь, помни, в любой ситуации оставайся верен себе и своему сердцу. Пускай раненое, но именно оно делает тебя тем, кто ты есть.

В жизни каждого из нас возникают моменты, когда вокруг не остается ничего кроме тьмы. Император ты или бедняк, великий воин или последний трус, однажды все равно столкнешься с непроглядным мраком. Но даже в самую темную ночь можно отыскать узкую тропинку к свету.

Лю было приятно называть ее «любимой». Словно он касался чего-то облачного, приятного, спрятанного глубоко внутри. От этого на душе становилось теплее.

Ей предстоит бороться. За себя и те крохи гордости, что еще не отняли у нее. Биться, не зная жалости. Ни к себе, ни к кому-то еще.

Когда пути назад нет, остается идти только в одном направлении. Вперед.

– Теперь ты знаешь, – сокрушенно выдохнул Андрей, – ты все, чего я когда-либо желал так сильно. Все эти годы, это всегда была ты, – он сглотнул и, тяжело дыша, посмотрел мне в глаза. – Я найду тебя. Чего бы мне это ни стоило, я найду и никогда не отдам им тебя.

Все, что Изабель, как и всему миру, требуется знать – это то, что я выжгу землю под ногами у каждого, кто посмеет ей угрожать.

Думаю, что если бы все желания нашего сердца имели свойство сбываться в реальной жизни, в рае не было бы смысла.

Иногда с болью не справиться в одиночку, – пояснила она, – ее необходимо с кем-нибудь разделить. Для этого тоже нужно быть смелым.

Правда разрушает иллюзии, оставляя после них руины несбыточных надежд. Правда пугает. Правда ранит. Правда всегда бьет в сердце. Правда отбрасывает длинные тени.

– Наши жизни принадлежат не только нам, но и тем, кто нас любит. – Словно в ответ на его мысли, сказал герцог. – Тем, кто отдал нам часть своего сердца. И если мы не готовы бороться ради себя, мы обязаны делать это ради них.

Есть действия. А у действий есть последствия. Пока ты держишь фигуру в руке, как в шахматах, у тебя есть время подумать, куда ее поставить. Но стоит сделать ход, и назад его не откатить. Я не терплю не ошибки, а тех, кто не готов взять ответственность за свои действия.

Он был всесилен, бессмертен, владел магией и мог по щелчку пальцев сотворить все, что угодно. Так почему в фиолетовом пламени его глаз она разглядела тоску?

Проигрыш порой приносит более ценный опыт, чем легкая победа.

Жизнь смертных неприлично коротка… Цени каждый миг и не разбрасывайся ею по пустякам. Тем более ради такого, как я.

У всех провинившихся есть причины и оправдания.

И только с ней он просто говорил и слушал, не ожидая подвоха и не ища выгоды. Ему просто этого хотелось. И впервые за целую вечность ему было спокойно.