– Нет, какой там образец… Мне нужен адвокат. Дайте мне телефон, – Рахул принялся шарить по кровати в поисках мобильного. – Вам знакомо такое американское выражение? «Если хочешь по-жесткому…» – Чандра повела плечами, взглянула на Пателя. Тот сразу все понял. Рахул – нет. Всего два движения. Раз – и Чандра, запрыгнув на кровать, нависла над Рахулом. Два – и ее колено с силой уперлось ему в пах.

Пока от его консультаций не было никакого проку. Патель чувствовал, как ускользает время. При мысли о том, что убийца до сих пор на свободе и выслеживает очередную жертву, у него зачастил пульс. Он спросил нарочито будничным тоном: – То есть, мы можем стать напарниками, как в американских фильмах про копов? – Ага, – сухо согласилась Чандра. – Я буду Уиллом Смитом, а вы – тем забавным парнем.

– Благодарю, – сказал сержант, когда они вернулись к машине. – Он что, решил поглумиться надо мной? – Продавец? Глумился над вами? – Ага. – С чего вы взяли? – Я попросил его принести «Ино». Он покивал и не двинулся с места. Вы использовали те же слова, тот же английский – и он принес, что требовалось.

– Стой и не двигайся, милая, – Ману понизил голос, на губах заиграла озорная улыбка. – Покажите, где камера. – Сарита улыбнулась в ответ. – Дайте угадаю… Это шоу «Розыгрыш»? Ману поднес патрубок ей ко лбу. Другой рукой потянул рычаг. Внутри со звоном натянулась цепочка, вытаскивая обратно мушкетную пулю.

– Поймите, Патель, – продолжал министр. – Я почти всю жизнь имею дело с индийцами; по работе, да и вообще. Там действительно лучше плыть по течению, но ни в коем случае не подпускать их к штурвалу. В конечном счете им по душе те, кто верховодит. «Всем министрам министр, – подумал Патель. – Осталось только назвать их туземцами».

По легенде, когда Андрею Чикатило показали снимки истерзанных трупов, найденных в Одинцовском районе Московской области, он с ужасом и отвращением отодвинул фотографии в сторону и сказал: «На такое даже я не способен».

Его никто никогда не замечал и не принимал всерьез. Хороший специалист, любимец детей, но, по большому счету, неудачник. Люди всегда сторонились его, ввергая во все более глубокую яму тотального одиночества. Чем дальше он был от людей, тем больше его занимали мысли об убийствах.

«Он был обычным, ничем не выделялся, я даже не сразу вспомнил, что мы вместе учились с ним», – вспоминал одноклассник Сергея Головкина. Открыв альбом со школьными фотографиями он с удивлением и все нарастающим ужасом стал разглядывать снимки. Почти на каждой фотографии он видел на заднем плане мрачное лицо Сергея Головкина.

Меня привлекали испорченные мальчики с дурными наклонностями. К тому моменту я уже сформулировал для себя концепцию, которая давала мне ощущение справедливости, которую я восстанавливал своими действиями. Я искал только порочных, тех, кто курил, пил, предлагал им ограбить склад, и, если они соглашались, я считал себя вправе причинить им действия садистского характера.

Это же просто мясо, кожа и кости. Кожу я засолил, а мясо поджарил, но мне не понравилось. Больше я так не делал. Съел, но через полчаса меня затошнило, нездорово это.

Я им сказал: “Про Фишера слышали такого?”. Они кивнули, и я продолжил: “Ну так это я, и сейчас я буду вас убивать”. Они молчали.

Не все, что стоит знать, можно найти между обложками сборников, мой мальчик. Скажем так, моя академия была шоссе, моим начальным опытом, а моим инструктором являлся все же непостоянный перст судьбы.

Но быть благодарным — это одно, а быть обязанным — совсем другое.

Как легко мы забываем — мы, занятые рассказыванием историй, — что жизнь была смыслом все это время.

Это то, что делают молодые люди: раздувают пламя ожиданий друг друга — до тех пор, пока потребности жизни не начинают давать о себе знать.

Те, кому дается что-то ценное без каких-либо усилий с их стороны, обречены это потерять.

Ибо доброта начинается там, где кончается необходимость.

Иногда отсутствие стиля меня несколько беспокоило. Кто, в конце концов, не хочет избавиться от кого-то оригинально? Но было бы верхом тщеславия сосредотачивать все мои хрупкие планы вокруг визуальных эффектов. Именно это может погубить — спросите большинство убийц, которые угодили за решетку из-за возвращения на место преступления — полюбоваться работой и привлечь внимание.

Начало гонки было восхитительным — скоро еще одно имя можно будет вычеркнуть из списка, и их останется немного. А финишировав, я начинала искать хоть какую-то информацию о том, как семья это восприняла. Эта эйфория могла захлестнуть меня на несколько дней. Конечно, вперемешку с легким страхом, что план не сработает и мне придется начинать все сначала. Но именно это и делало его таким пьянящим.

Всю поездку домой на такси я обдумывала любопытные идейки. Каким великодушным человеком был мой дядя — всего за двадцать минут он угостил меня выпивкой и подсказал, как его убить. И кто говорит, что богачи не помогают нуждающимся?

Натянув капюшон на голову, выскальзываю из центра и иду к главной дороге, где меня ждет такси. Там я на секунду торможу — кажется, будто за мной кто-то идет.

Бывало, в некоторых ситуациях я задумывалась, не посылает ли мне Бог знаки, чтобы я сошла с этого пути и начала нормальную жизнь. Но каждый раз я вспоминала, что не верю в Бога. А даже если он есть… то сам обрек меня на такое существование.

Несмотря на тревожность из-за скудной подготовки, меня охватывает азарт. Поправляя парик и накладывая макияж, я чувствую себя так, словно готовлюсь к незабываемому свиданию, а не к убийству своих бабушки и дедушки.

От соленой воды ее родимые пятна начинают чесаться. Она поднимает мокрые юбки и осматривает их. Некоторые размером с веснушки, другие можно обвести пальцами. Они покрывают ее туловище, руки и спину. Она никогда не называла их пятнами или отметинами, как делал ее отец. Она предпочитает думать о них как о песчинках и гальке – о целом морском побережье, рассыпанном по по ее коже.

Поджигательство, как любые формы терроризма, это преступление трусов. Им занимаются люди (обычно мужчины), которые хотят нанести удар, но им не хватает смелости — или простых навыков общения, — чтобы встретиться с жертвой лицом к лицу. В случае с поджогом жертва вообще безликая, бесполая цифра в его голове, а не живое, дышащее человеческое существо.

Воров трусиков — или фетишистов — полиция часто упускает из виду, считая просто нарушителями порядка, а они зачастую отнюдь не таковы. Этот второй парень украл женское белье не для того, чтобы продать, и не потому, что не мог обзавестись собственным. Его мотив явно был связан с эротическими фантазиями и имел выраженный сексуальный подтекст.

С серийными убийцами, когда их ловят, соседи, знакомые и коллеги обычно говорят, изумляясь, что это последний, кого они бы заподозрили — он был такой приятный или казался совсем обычным. Массовые убийцы сильно отличаются от серийных. Окружающие считают его странным и нелюдимым. Им неприятно находиться в его обществе, хоть они и не демонстрируют этого открыто.

На моих собственных тюремных интервью я не раз убеждался, что хотя не могу добиться от преступника признания в совершении преступлений, особенно убийств, его можно подвести к «рассуждениям» от третьего лица о том, как некий гипотетический человек мог совершить то или иное особенно жесткое действие.

Если жертву изнасилования и убийства оставили лежать на полу, прикрыв простыней, совершенно ясно, что это не попытка спрятать тело, по крайней мере, у здравомыслящего преступника. Это попытка вернуть ей человеческое достоинство или физически укрыть от глаз того, кого мучает совесть за преступление. И мне рассказали об этом убийцы, прикрывавшие тела своих жертв.

Чем больше мы узнавали, тем лучше становились как исследователи. Мы обнаружили, например, что убийцы-параноики избегают контакта глаза в глаза. Убийцы «грандиозного» типа, как Мэнсон, стремятся доминировать, поэтому стараются расположиться выше (Мэнсон сидел на столе), чтобы обращаться к собеседнику сверху вниз. Некоторые просто ищут сочувствия.

Надеемся, что ваши планы, связанные с той или иной организацией, не ограничиваются лишь насущными проблемами. Нет смысла тратить месяцы и тем более годы своего драгоценного времени на развитие отношений, если у вас нет долгосрочных планов влияния на будущие корпоративные решения.

В качестве последнего шанса мы пригласили его с супругой на ужин. Это был отличный повод для нас обоих посмотреть на пару в непринужденной обстановке и попытаться лучше вникнуть в ситуацию. После нескольких рюмок и непринужденной беседы между женщинами на кухне стало ясно, что в этой китайской семье именно жена играет главную роль.

Вполне предсказуемо, что в голове у человека, с которым вы знакомитесь, сначала мелькнет: «Кто он такой?» Он тут же мысленно начнет процесс проверки, подобный тесту Опасен-Интересен-Сложен, который мы описали раньше. Ваша задача – успешно пройти такую проверку.

Как хорошо бы вы не готовились, вас, конечно, преследует опасение, что ваш первый контакт сорвется. Нет смысла бороться с этими страхами или пытаться их избежать! Даже после тысяч спонтанных контактов мы до сих пор волнуемся перед очередной встречей. Хотя такой страх может дезориентировать и демотивировать вас.

Как разведчики-нелегалы, мы выполняли три задачи одновременно. Нашей главной задачей, как и следовало ожидать, был сбор разведданных. Второй была «работа под прикрытием» – ну, то есть, наша «повседневная» деятельность. Третья задача заключалась в создании сети контактов.

Нетворкинг создает социальный капитал. Величина социального капитала, или репутации, является функцией вашей личной и профессиональной ценности, помноженной на успех в нетворкинге. Занимаемое место в обществе — это, по сути, ваш накопленный социальный капитал.

Евлантьев отреагировал на это событие с истинным спокойствием. Однако в голове все же проскочила шальная мысль: «Теперь нам точно конец».

Он попытался встать, но Саня передернул затвор пистолета, и устрашенная жертва похищения опустилась на место.

Как уже говорилось, Особенная часть начиналась с «убийства». Но Саня был хитрый малый. А потому решил схалтурить.

– Вы должны поучаствовать в одном эксперименте. Это будет ряд заданий различной сложности. И всего за сутки вы сможете получить больше денег, чем за всю свою жизнь.

– Извините, но ваше пари проиграло. Мне очень жаль. – Я знаю, что проиграло, – перебил Саня, злясь все больше. – Но этого не может быть! Это бред какой-то! Верните мне мои деньги!

Саню Евлантьева никто не понимал, никто не любил, да и сам он не испытывал к людям особой симпатии, поэтому все указывало на то, что он должен быть крайне несчастливым человеком.