..зачем мы отправлялись на войну. Почему человечество без нее не может. Это материя не социальная и не политическая. Не государства воюют, а люди. Будто зарабатывают право на соль. Тот, кто вернулся, обеспечен солью до конца дней своих.

Глядя на эти небрежные, пьяные каракули, я ощутил простодушие начертавшего их; и страшное, но закономерное одиночество гения среди обычных людей. Стрельнет у вас десять франков, а вечером напишет картину, которую позже оценят в десять миллионов.

Никакая боль не сравнится с болью от потери собственного ребенка.

Для нее невозможны были сомнительные компромиссы, вялые заигрывания с совестью…
Охотников до ее сочной красоты находилось предостаточно, а вот замуж звать никто не спешил. Видимо, слишком бросалось в глаза это ее неистребимое желание – дотащить непременно до загса.

Материнская любовь слепа, глуха и не поддается никакой логике, впрочем, так же, как и нелюбовь.

– Линда, ты должна надеть ремень безопасности, – вдруг очнулся Джей.
– Что он хочет? – спросил Натэлу дядя Рафик.
– Чтобы Линда пристегнулась, – перевела Натэла.
– Он что, машину с самолетом перепутал? – захохотал Рафик и, безостановочно сигналя, полетел по улице.

"Можно как угодно строить фразы, но факт остается фактом: если ты, имея бойфренда, спишь с другим парнем в номере отеля, это измена. И неважно, что этот парень — любовь всей твоей жизни."

"И я пошла, имея перед собой единственную цель — убить человека, которого любила."

"- При чем тут Рождество? Это моя жизнь. В реальном мире нет места чудесам и доброте.
- В реальном мире ты сама можешь творить чудеса."

"Иногда это тревожит меня, и церковь — подходящее место, чтобы подумать о таких вещах. Временами мне удается найти там мир, но не часто. Скорее, я найду его с тобой."

"— Ага. А ты обманщица. Я хочу посмотреть, как ты проглотишь свою гордость.
— Я уже две недели жую свою гордость, — проворчала я."

"Если вы встретили кого-нибудь, кто собирается стать человеком, но еще им не стал, или был человеком раньше, но перестал им быть, или должен был бы быть человеком, но не человек, - не спускайте с него глаз и держите под рукой боевой топорик."

Чем меньше я помню, тем больше люблю. Я забываю имена его друзей, его адрес "ВКонтакте", номер телефона и "аськи", забываю звук его голоса и рисунки на футболках, которые он носил, забываю его любимые песни и названия групп, которые он слушал, забываю модель его мобильника и мелодию, которая стоит на звонки его самых близких друзей, забываю наши разговоры и то ощущение, когда он был рядом...

Если я в какой-то день хотя бы чуток не попсихую, значит, я уже умер.

Мужчины, как всегда, крайне наблюдательны. Чтобы они что-то сообразили, надо бросить в них стулом, а потом сказать милым голоском: «Здрасьте!»

Любое личное счастье стоит воспринимать как подарок судьбы.

Он - огромный, могучий, опирающийся на исполинский боевой молот - стоял недвижимо на каменном шпиле, уткнувшемся в небо, и смотрел, а ветер трепал длинные темные волосы, заплетенные в косицы, швырял их на скуластое, резкое, будто из камня высеченное лицо, на длинные клыки, торчащие из нижней челюсти. Солнце плясало на гладкой, изумрудно отсвечивавшей коже, блестело нестерпимо на множестве медальонов и трофейных побрякушек, украшавших шею и доспех на широченной груди. Торс, плечи и ноги укрывала тяжелая броня, глянцевито-черная, испещренная рубцами и вмятинами, усаженная сверкающими бронзовыми умбонами. Окоемы сверкали золотой чеканкой, выдавая знатность и ранг хозяина.
Наконец ему надоело созерцание. И он воздел над головой огромный черный - черней сажи - каменный молот и взревел. Боевой клич, исполненный призыва и ярости, понесся над руинами и окрестным полям, отразился от камней, от дальних холмов, вернулся эхом.

Хорошие вести отличаются от дурных тем, что они дольше заставляют себя ждать.

В битве сильнейших редко побеждает великодушный. Но вне зависимости от этого великодушный выигрывает.

А ты не суди и не сядешь!

И как только суккубы работают с женщинами? Ни за что бы не согласился. Будь они ведьмы или валькирии – один шут! Едва сойдутся вместе, сразу начинаются свары, разборки и бардак!

– Я мог бы побить Пушкина, родись я в другую эпоху!

– Угу. Многие могли бы. Ломом в подворотне.

-"Если бы". Данность - то, что дано, и никаких "еслибов" нету!

Не всем воспоминаниям суждено померкнуть. Теплая погожая осень, славный городок, но часть меня до сих пор мокнет под дождем в монастырской часовне. Часть моей души не то умерла там, не то воскресла — сама не знаю.

Похищение Флер терзает не только душу, но и тело — боль язвой вгрызается все глубже и разъедает меня изнутри. Боль черной тучей омрачает погожий день. Боль сильнее меня. И вот я снова бросаю мотыгу и бреду к сторожке… Нет, мой единственный козырь — молчание.

Прежде я всегда была одна, хоть и не понимала этого — странствовала, боролась, страдала, плясала, блудила, любила, ненавидела и торжествовала одна; подобно животному, я не жила, а существовала — ни забот, ни страхов, ни радостей. Изменилось все вмиг: я стала матерью.

Страсть — это сильное возбуждающее чувство, хотя и стихийное. Подчиняешься ты ей или нет, она будоражит кровь.

Я была от природы наделена даром брать города. И маленькие деревеньки. И, как я уже говорила, проходить без очереди.

– Да всю душу она мне вымотала! Вот ты бы на её месте как себя вёл?
– Если б ты ко мне так напористо клеился? – заржал друг. – Я б поседел от ужаса и придерживал штаны. Ты, Костян, слишком навязчив. Хотя весна скоро.

Поменяй звуковую плату, гражданчик! Говорить, конечно, нужно вслух, но не настолько же!

Где у тебя кнопка паузы? Нажми ее и держи обеими руками!..

Пригласить гостей – это еще полбеды, а вот намекнуть им, что пора домой…

Слабая воля – это тухлое яйцо со слабой скорлупой. При любом ударе извне скорлупа трескается. Сильная воля – это алмазное яйцо. Оно не может треснуть, даже если вокруг расколется весь мир. И неважно, в каком оно теле – взрослого или ребенка.

Надежда умирает последней. Однако в данном случае она скончалась еще до появления мальчугана на свет.

Захламишь клетки мозга всякими уроками, а потом на мобильники друзей памяти не хватает.

Он у меня котик ранимый… В упор из пулемета!

Быть агентом света во мраке – это не работа. Это судьба…

Хуже гастрита в шестнадцать лет может быть только облысение в двадцать два.

И с тех пор мольберт стал моим миром, моим окном, открывающимся в жизнь, как, бывает, окна открываются в сад.

Если мы перестанем замечать красоту и радость мира, то тем самым плюнем в лицо Богу.

Кольчуга не слишком защищает от стрелы, особенно если она нацелена вам между глаз.

«Интересно, - подумала она, - когда же будет конец, если и начала не видно?»

Да, я идиот! Прошу расстрелять меня через повешение!

Мертвые не болтают. Им не до того.

Шумно страдают только симулянты и клоуны. И те и другие в корыстных целях.

Если ты выскочила на ринг во время матча и обстреляла боксеров картофелинами, еще не значит, что ты самая крутая. Крутая ты будешь через пару минут, если выживешь…

Не напрягай память! Блондинкам это противопоказано. Если слишком часто напрягать память, волосы могут потемнеть.

«Просто замечательно, что гости пригласились сами»

Еще пять минут болтовни – и я займусь людоедством!

Дистанция – главное понятие социального бокса.