А если я знаю единственный в мире цветок, он растет только на моей планете, и другого такого больше нигде нет, а маленький барашек в одно прекрасное утро вдруг возьмет и съест его и даже не будет знать, что он натворил? И это все, по-твоему, не важно?

Понемногу я понял также, как печальна и однообразна была твоя жизнь. Долгое время у тебя было лишь одно развлечение: ты любовался закатом.

Каждый несет по жизни свой груз, свою боль и захваченные из детства страхи и комплексы.

Невыносимо трудно выжить после того, как твоя жизнь переломилась пополам, и почти невозможно пережить это еще раз.

А он понимает только одно – с женщиной так говорить нельзя. Нельзя и все. Это обидно. Это больно. Такие слова вызывают неуверенность и замкнутость. И ему не надо быть ни психологом, ни успешным финансистом, чтобы это понять.

Любовь – это белая роза на сером плаще жизни!

Бoльшая часть современной Москвы – это так называемые спальные районы, где хочется выть от тоски и где ощущаешь постоянное одиночество…

Наверное, самое страшное для одинокого человека – это праздники.

— Помнишь, мы видели в Барселоне храм Святого Семейства?
— Помню.
— Ну, так вот, его строил архитектор по фамилии Гауди. Он так тщательно отделывал купола и шпили, что на это ушло несколько лет его жизни и тысячи рабочих часов. Когда его спросили, зачем он так старается, ведь эту красоту на такой высоте никто не увидит, Гауди удивился и совершенно серьезно ответил: «Вы не понимаете, их будут разглядывать ангелы».

Я верю в то, что каждый искренний творец немножечко умеет колдовать. Если подробно описать то, о чем мечтаешь, это рано или поздно сбудется наяву. А у моей книги счастливый финал

Но судьба часто благоволит к смирившимся и именно им дарует иногда исполнение самых заветных желаний.

А теперь оставим эмоции, — деловито произнес Павел. — Прошлого не воротишь.

Только зрелые личности действительно готовы к тому, что союз двух людей – это тяжелая работа.

"Марко решил, что в штурме Дженни участвовать не будет. Хватит с нее монстров и колдовства".

Ничто так не губит абсолютные идеи, как мелочный эгоизм.

Его, как мужчину, удивляла способность девушек устраивать трагедии на пустом месте. Он еще по школе помнил, как вдруг ни с того ни с сего посреди перемены то одна, то другая одноклассница начинала рыдать, громко, со взвизгами. Почему, отчего? То ли гормоны бушуют, то ли смс-ку неприятную получила – не разберешь. Урока через два та же страдалица уже ржет, как кобылица, будто подруги недавно транспортировали к крану не ее, несчастную, с подламывающимися коленями, а физкультурника Грызикорытова. Нет уж, у парней со слезами хотя бы все ясно. Если кто-то плачет, значит, как минимум ногу сломал.

Но если он станет выбирать и дальше, ориентируясь исключительно на длину ног, то долго ещё будет гоняться за своим счастьем.

Да, мне не повезло, я родился не в Москве, как некоторые, а в небольшом украинском городке. Там нет работы, и я вынужден добывать себе пропитание тяжелым трудом на стройках за пределами своей родины. Но это же не значит, что я должен опуститься! Пусть я одеваюсь в секонд-хендах, но одеваюсь прилично. И умею складывать слова без нецензурных связок.

Стыдно, когда ты от страха врешь или делаешь подлости. А когда просто страшно — это нормально.

Судьба по-прежнему решительно вела его за руку, толкая на место пересечения важных событий.

Холодному небу с россыпью созвездий нет никакого дела до разумной песчинки по имени человек.

– Воробьев! Ты опять явился нестриженым чучелом!
   Джонни молча снес оскорбление. Он думал о своем.
   – Я, по-моему, с тобой разговариваю, Воробьев!
   – Со мной, – согласился Джонни.
   – Почему ты не отвечаешь?
   – А вы не спрашиваете. Вы просто сказали "чучело".
   – Я спрашиваю, – сдержанно произнесла Инна Матвеевна. – Думаешь ты стричься?
   – Думаю.
   – Когда?
   – После каникул.
   – Меня не устраивает твое "после каникул"!
   – Но это мои волосы. Меня устраивает, – вежливо сказал Джонни.

И все слова обесценились, упали на пол истершимися ненужными монетками. И осталось только то, что было больше и значительнее слов, то, что заставляло сердце биться, а глаза видеть. Нет, это была не любовь. Это была невозможность остаться друг без друга даже на миг.

Как же, как же. Референдум. Народ скажет да — значит, да. Скажет нет — значит, народ плохо подумал. Пусть народ подумает еще раз.

И если Человек Разумный, рафинированный и цивилизованный сапиенс, выбирает капитуляцию, то я откажусь от этого почетного титула и стану лучше зверем, и буду, как зверь, с безмозглым упорством цепляться за жизнь, и грызть глотки другим, чтобы выжить. И я выживу.

Университет на Моховой! Какое это было счастье - полных три года он восстанавливал себя сам: чистил кровь Пушкиным, Толстым, Герценом...

Ведь каждый  человек  считает   свой  собственный   внутренний  мир чем  - то  особенным  ,  неповторимым  , уникальным. А  на  поверку  оказывается  -  он  такой  же , как  и  у  всех ,  а  сам  он  микроб , частичка  безликой  серой  массы , состоящей  из  таких же микробов?

Правота и неправота, мораль и аморальность, — это, знаете ли, такая тонкая субстанция!

— Полина, только не умирай…
— Я, вообще-то, не тороплюсь. — Тут я поняла, что взяла неверный тон, и вновь перешла на шепот:
— Знаешь, в чем твоя ошибка? Ты не в силах сделать простой вещи, просто сказать: я люблю тебя. Чего ведь проще?
— Я люблю тебя, — с готовностью заявил он, вновь хватаясь за телефон, но я опять перехватила его руку.
— Я тебя люблю и не могу жить без тебя.
— Не могу, — кивнул он. — Пробовал — не получается. Семь лет — это срок. Правда, какой-то библейский придурок ждал свою жену еще дольше. Надеюсь, она хорошо сохранилась… — Он начал набирать номер.
— Оставь телефон в покое, — разозлилась я. — Я хочу умереть счастливой. Хотя бы перед смертью услышать от тебя… Коля, нам нечего делать за границей, я там с ума сойду…
— Конечно, к черту заграницу. Тебе надо…
— Я знаю, что мне надо. Если я вдруг останусь жива… никакого криминала.
— Конечно.
— И ты будешь прислушиваться к моим словам.
— Клянусь.
— Ты будешь спрашивать, чего хочу я, а не просто ставить меня в известность о том, чего хочешь ты.
— Буду. Только поехали в больницу.
— Мы начнем все сначала, ты...

Ладно, - ответила я, - сделаю все, что скажешь, только не надо разговаривай со мной свысока. Больше я не твоя студентка. теперь мы равны.
На мгновение оторвавшись от дороги, он бросил на меня удивленный взгляд:
- Мы всегда были равны, Роза.
Растаяв, я не сообразила, что ответить, а потом уже было поздно - он снова стал сама деловитость.

Как  бы  спокойно  и благополучно ни  складывалась  наша  жизнь ,  мы  не  успокоимся  , пока  не  найдём в  ней  некую занозу , нескладицу, неполадку,  прицепимся  к  ней  , заморочимся  ею и почувствуем  себя  глубоко  несчастными .( стр 20)

...власть выбрала его, со всей четкостью продемонстрировав то, о чем он интуитивно догадывался. Давая возможность изменить мир вокруг себя, она отбирала самое важное  - свободу выбора.

По закону сохранения энергии когда кому-то хорошо, другому от этого непременно плохо.

Жизнь— это гениальный сценарист, и повороты её сюжета предугадать крайне сложно

Ну, в самом деле, что можно сказать человеку, который уже сорвался с каната и летит в пропасть? Можно, конечно, посоветовать сохранять мужество и верить в то, что не все ещё потеряно. Только какой в этом смысл?

Жить нужно легко, не закидывая сеть в океан времени, поскольку в этом все равно нет никакого смысла. Прошлое минуло, будущее ещё не наступило - есть только здесь и сейчас

Само слово "религия" заставляло его отпрянуть, холодея от растерянности при мысли, что люди могут так ненавидеть друг друга за поклонение одному и тому же Богу, только выражаемое по-разному.

Любовь не умирает, она вечно возрождается.

Почему  так  получается:  вроде  идешь  правильной  дорогой,  но  приходишь  в  итоге  не  туда?

Врут все. Без исключения. Даже когда просто рассказываешь о себе, так и тянет приврать. То титьки на размер больше, то туфли на штуку дороже. А уж когда настоящие тайны за душой, тяга соврать просто непреодолима. Так что ты права, моя радость, все, что нам известно, не более чем видимость правды, а до самой правды еще придется докапываться.

Это только кажется, что люди твердые. На самом деле они как губки, пропитанные краской. Одна, скажем, синей, другая красной. Если губки хотя бы на миг соприкоснутся или скажут друг другу просто «привет!», это будет заметно.

Счастье, как и любовь, какой ее описывают в стихах и романах — это нечто исключительно поэтическое, весьма далекое от реальной жизни.

Вот  так  всегда  в  жизни  получается :  выглядит , как настоящее , а на  самом  деле  оказывается,  подделка....

Многое мы начинаем ценить слишком поздно, когда теряем, когда ценить остается лишь воспоминания.

Надежда - штука странная. Кажется, она абсолютно не умеет заглядывать в будущее и прогнозировать. Тупо втемяшит себе, что все будет хорошо, и живет радостно. А потом Реальность ее убивает. Не сразу, в самую последнюю очередь, а все оттого, что даже жестокой и холодной Реальности жаль наивную Надежду. Щадит-щадит, а потом быстренько, чтоб бедняга не мучилась, душит во сне или сразу - бах, выстрел в бошку, и готово.

МОСКВА -  ПРЕКРАСНЫЙ  ЦЕНИТЕЛЬ  ПОРОКОВ :   ОНА  ИЛИ  ВОЗБУЖДАЕТ   ИХ  ДО ПРЕДЕЛА  ИЛИ  УНИЧТОЖАЕТ  ДО  ПРАХА .

Жить  в  вымышленном   мире  музыки и литературных  образов  гораздо  проще , чем  в реальном .( стр. 93)

- Чем  больше узнаю  жизнь , тем больше понимаю : женщины  в наше время   изменились . Можно  сказать , мутировали .Сейчас уже  никто  не поедет  за мужиком  в Сибирь , если у него  там  нет  собственных  нефтяных  скважин . И коней  на  скаку останавливать , и в горящие  избы  входить  тоже  никто  задарма  не  будет  . Другое  дело  -  если  за  это  в  награду   станут  раздавать  мужей  - олигархов   или  папиков - спонсоров . Тогда  такие  скачки с  огненными  препятствиями  начнутся, только  держись !( стр 72)