— Что вас вдохновляет? — не унимается она. Я смотрю в камеру, потом на журналистку, снова в камеру и говорю: — Моя девушка. Я люблю тебя, Мишель! Поговори со мной, пожалуйста. — Ого! — Девушка смеется. — Сегодня Новый год, у вас хет-трик. У вас точно есть все шансы. — Я мечтаю хотя бы об одном…

Как я восхищался ею, когда она признавалась в своих чувствах перед всеми и просила меня о малости — лишь быть честным и побороться за нашу любовь. Но я не смог. В тот момент я горел от стыда и был отвратителен сам себе, я не мог смотреть в глаза Робу, Тиму и Мише. Я был жалок.

Когда пугающий объект или звук исчезнет из поля зрения, префронтальная кора головного мозга сможет снова взять управление на себя и заставить мозжечковую миндалину остановить выброс стрессовых гормонов. Но как сестра Роберта я знаю, что никуда сбежать мне не удастся. И остается только один выход — сражаться за себя и за свою любовь. Надевай доспехи, Мишель, — мы идем на поле боя!

Пять минут назад я думала, что увижу его — и моя детская влюбленность пройдет. Я отличный мастер прогнозов. Моя детская влюбленность прошла в ту секунду, когда я утонула в его зеленых глазах и нырнула в глубокий вязкий омут пронзительного чувства под названием «любовь».

– Эй, братишка! Точный удар разбил солдату губу в кровь. Боец отшатнулся и, потеряв равновесие, завалился навзничь. Но остальные среагировали мгновенно. Через секунду двое сидели верхом на крупном молодом брюнете, заламывая ему руки за спину.

По туманному воздуху повторно разнесся заливистый свист, в ответ на который в злополучный проулок свернули Тимофеев и еще несколько бойцов. Здесь находились двое: один был сильно избит и едва держался на ногах, второй, который свистел, перекинув руку бесчувственного товарища себе через плечо, поддерживал его.

Грянул выстрел. Опергруппа вывалилась из сарая. У старой лодки боролись за пистолет два человека. Один из них получил удар в лицо и упал. Второй пустился наутек: шустро выскочил из зарослей и побежал по улице, нырнув в проулок.

Взгляд капитана посерьезнел. Николай Иванович поднял трубку и вызвал к себе Тимофеева с Петраковым, затем попросил соединить с Хабаровской лабораторией. Либо Петр Зайцев на Камчатке пользовался иностранной бумагой, либо дезертирство его брата было ловким обманом.

На станции они попрощались. Старший лейтенант из будки стрелочника связался с Бикином и сообщил, что без остановок поедет с кошмарной ношей в Хабаровск, велев оповестить городской морг. В ожидании поезда Тимофеев наскоро заполнил захваченный в дорогу акт о нахождении тела.

Тело Тимофеев заметил сразу. Точнее, не тело, а отдельные его части, белевшие из-под воды. Издали не понять, руки это или ноги. Течение прибило их к камням, где родник терял напористость и успокаивался.

Любовь убивает, но еще больше — ее отсутствие.

От жестокого воспитания редко получаются хорошие люди, а если это и происходит, то, как правило, не благодаря, а вопреки.

— В каждом из нас есть свет и тьма, но это не главное. — Что же главное? — Как ты ими воспользуешься.

Гордость — это дорогая вещица, она не на каждый день.

Пределы есть всегда, даже тому, что способен вынести самый безропотный человек. Можно годами и десятилетиями мучить и пытать его всевозможными способами, а после довести какой-то совершенной глупостью: неосторожным словом, чересчур горячим чаем или смятой салфеткой на столе. И имя этой глупости — последняя капля.

— Разве это то, чего ты хочешь? Не быть? — Это единственное, что я могу получить.

Внезапно в салоне ожила рация, и Михаил, казалось, запаниковал. Тем не менее, он так же машинально кивнул патрульному на посту и выехал из города. Казалось, что в одну секунду их поглотила ночь.

Девушкам так сильно не хотелось домой, что они готовы были поехать куда угодно, так как ничего хуже собственного мира они представить не могли.

Когда перед потерпевшей выстроились пять мужчин в форме, перед ее глазами все уже плыло. Это не она вглядывалась в лица — это они, как под микроскопом, изучали ее.

«Да черт возьми, опять поторопились!» — с раздражением пробормотал патологоанатом, обнаружив, что девушка на столе для вскрытия еще жива.

Впервые он утратил контроль над собой и над ситуацией, и это его испугало.

«А тебе не говорили, что слушать маму надо? Не говорили, что ночью шляться по улицам не надо и в чужие машины прыгать тоже не нужно? Мне, думаешь, хочется вас всех учить?..»

Элеонора… Лейвин? Моя сестра? Стоп… для начала… П-привет, мам. Я дома.

Я был на волосок от смерти. Потерял кое-кого очень важного. Убивал… и много тренировался. Но ничто из этого не волновало меня так сильно, как предстоящее воссоединение.

Что в прошлой жизни, что в этой… Мне нужна сила, чтобы защищать тех, кого люблю.

Мне вновь хочется испытать тот восторг, что чувствовали вы, когда были авантюристами.

Все, кто добился успеха в этом мире, связаны с академией Ксайрус.

Страх… Он сжимает глотку удавкой, забивает уши свинцовыми шариками! Как слушать чужой шепот, когда в твоем черепе орет сирена паники? Как довериться, когда каждый вдох может быть последним, а рядом — призраки этого места, продавшие ему душу на веки вечные, с их тараканами размером с дом и амбициями, пахнущими кровью?

Без любви не может существовать даже смерть, ведь как только о нас забудут, мы умрем.

Ведь в том, кажется, и заключался назидательный момент моего заключения. Осознание… Что любая жизнь важна и ценна по-своему. Что нет нужных и ненужных. Каждый заслуживал отведенного ему судьбой времени.

— Зло кроется в том, чтобы не ценить себя и ползать в ногах, стараясь угодить всем, кто хочет тобой воспользоваться и плюнуть в душу, — жестко усмехнулась перворожденная богиня. — Остальное — лишь попытки выжить в этом сумасшедшем мире.

Сила не в жилах и мышцах, — отрезал Герес, а его глаза сузились до щелочек. — Или в искрах магии. Сила — в осознании. Кто ты. Чего алчешь. И где твоя черта.

— Не нужно быть удобной, — покачала головой первородная богиня, накручивая на палец светлый локон. — Это первое правило хорошей и благородной леди. Как только перестанешь подстраиваться под других, совершенно неожиданно обнаружится, что и проблем-то особых нет.

Когда-то давно дядя подарил ему щенка, а он не смог его воспитать. Потом дядя подарил ему выдрессированного пса, и он потерял его. Теперь Луций сам притащил в дом взрослого дикого зверя, и снова понятия не имел, что с ним делать.

Говорят, знания умножают скорбь. Луций впервые в жизни почувствовал, насколько это верно.

Магия — это основа военной силы. Магия — это деньги. А маги — это люди. Еще никогда люди не отказывались добровольно от власти, денег и силы. Чего бы они им не стоили. Особенно, если платят другие.

Когда твоя тень надорвется и у тебя не останется выбора, Рух коснется тебя. Тогда ты пригласишь его и пообещаешь ему историю. Он станет твоей тенью, и ты умрешь второй раз.

Враг моего врага — мой друг. Что может быть лучше? Предать семью — что может быть хуже?

Любопытство не стоит того. Не стоит лезть в чужие секреты. Особенно — если дома тебя ждет свой.