Распахнув дверь, Богданов, уже не предупреждая, ворвался в номер. Джейсон Ли стоял у открытого окна, которое выходило на пожарную лестницу. Он успел оглянуться, чтобы понять, с кем имеет дело, и тут же нырнул в оконный проем.

Богданов отпер дверь в чулан и щелкнул выключателем. Тусклый свет маломощной лампочки осветил пленника. Он сидел на корточках лицом к двери, устроив связанные руки на нижней полке, и дремал.

Дубко выбежал из сарая на пару секунд позже командира. Он сразу бросился к воротам, понимая, что если водитель успеет завести двигатель, то хилое препятствие, сооруженное из прогнивших досок, его не остановит.

Богданов дулом пистолета указал Домбровскому на дверь. Тот нехотя встал и направился к выходу. Богданов последовал за ним, взглядом приказав Казанцу и Дубко следить за остальными.

Выстрел и внезапное появление в доме незнакомца с оружием, застало хозяев врасплох. Даже мужчина с накачанными бицепсами растерялся и так и остался стоять в проеме между сенями и комнатой. В самой комнате оказалось восемь человек разного возраста, все они сидели за столом и испуганно смотрели на людей с оружием.

- Сегодня в одном из помещений произошел инцидент: один из уборщиков совершил попытку подбросить в комнаты, предназначенные для Ричарда Никсона, запечатанный пакет. Охрана Кремля попытку предотвратила, пакет был изъят и в нем обнаружили материалы, компрометирующие советское руководство.

Солдаты стояли в полный рост – вести огонь лежа не было никакого смысла, пространство было открытым, и укрыться было негде. По той же причине не ложились и каратели. Это был странный бой, это был бой вопреки всем разумным правилам.

Откуда-то сбоку вышел майор Литке. Он остановился неподалеку от солдат, отдал им команду и поднял руку. Затем что-то отрывисто крикнул и резко опустил руку. И тотчас же грянули автоматные очереди. Но ни одна из пуль не зацепила Старикова, все просвистели выше, ударились о стену и с визгом срикошетили в разные стороны.

Сейчас для Колхоза было главным и самым важным в жизни – убить того немецкого солдата, на которого он бросился. В каком-то невероятном прыжке он его настиг, сбил с ног, навалился на него, обеими руками схватил его за горло, изо всех сил сжал пальцы...

И только когда Воробей приблизился к полицаям вплотную, кто-то из них ухватил его за шиворот и уволок за штабель из мешков, набитых песком. Какое-то время Старикову и Лысухину ничего видно не было. Но вскоре из-за мешков во весь рост поднялся Воробей и призывно замахал руками.

Стариков, стараясь не потревожить застоявшуюся на дне канавы воду, пополз к Лысухину и Воробью. И когда он приблизился почти вплотную, Лысухин нанес неожиданный резкий удар по голове Старикова. Стариков охнул, и обмяк.

Неожиданным резким рывком он приблизился к Воробью, и таким же резким рывком выдернул у него из рук автомат. – А-а... – растерянно произнес Воробей, ничего не ожидавший такого выпада. – Цыть! – свистящим шепотом произнес Лысухин, и приставил к горлу Воробья нож.

Они пришли, когда солнце уже начало клониться к закату. Я даже не успел среагировать, когда дверь вылетела от мощного удара ноги. В дом ввалились четверо. Тянуться за оружием бесполезно – я уже был на мушке.

По ушам ударил отчаянный стрекот очередей. Противник чтил заповедь – весь успех засады в первых секундах массированного огневого поражения, и тут уж патроны жалеть нельзя. Бей со всей стволов во все, что движется.

Когда арестованных заводили со двора в помещение отдела, в сутолоке ко мне приблизился Скрипач и прошипел разъяренным камышовым котом: - Лучше сам повесься! Не так больно будет, гаденыш!

Двое бойцов, без шума, криков и пыли, умело скрутили худосочного человека, прогуливающегося по участку – как я понял, это был наблюдатель, и атаку он успешно прозевал. Потом наши ввалились в просторный хуторской дом. Что-то там внутри мельтешило, кто-то кричал.

Было очень больно. Но дыхание нападавший мне сбил не окончательно. Я еще мог дышать, шевелиться и видеть, что творится. А увидел я эту здоровую тушу в гражданском костюме. Он замахивался для еще одного удара.

Звиру очень хотелось выстрелить. Притом не в лоб, а в какую-нибудь менее существенную часть тела, чтобы было очень болезненно, но не слишком опасно для жизни. А потом, в более подходящей обстановке, устроить мне что-нибудь совсем уж экзотическое, вроде сдирания с еще живого кожи.

Глеб мгновенное воспользовался ситуацией – пустил короткую очередь из автомата, которая сбила рядовых с ног. Сила выстрела почти в упор откинула их назад, уже мертвые тела упали на землю. Сзади тоже раздался выстрел и крик Лизы: – Нет, нет! Это наш, это разведчик, не стреляйте!

Разведчик вытянул руку и медленно провел ею в воздухе. Едва пальцы коснулись холодного металла, он замер. Только бы не уронить автоматы и не разбудить грохотом обитателей домика. Он нащупал ствол, спустился вниз до приклада и подтянул ремень.

Шубин замычал, от усилий он почувствовал в голове новый приступ боли. Несмотря на горящий след от удара, пленный не остановил попытки привлечь к себе внимание. Ему теперь было нужно, чтобы девушки убрали кляп, и он мог все им объяснить. Вот только девчата были иного мнения.

Кожаная петля неожиданно оборвала выкрики Шнитке. Он выпучил глаза, схватился руками за ремень на шее, но разведчик рванул со всей силы за концы, так что пухлый капрал рухнул назад. От удара и веса тела хрустнули позвонки на шее, мертвый Шнитке обвис как тряпичная кукла.

На рукава бурой от крови формы упали две капли и расплылись темными пятнышками. Несчастная санитарка с силой стиснула тоненькие пальцы, сплетенные в замок у пряжки ремня. Только горькие слезы от этого не остановились, продолжали капать и превращаться в неровные пятна на рукаве.

Подоспевшие следом солдаты замерли в ужасе от картины под ногами. До самого верха ров был полон трупов: старики, женщины, прижимающие к себе детей, крошечные тельца ребятишек; трупы в обмотках громоздились друг на друге, торчали в разные стороны стылыми конечностями; их одежда, кожа, земля на скатах оврага были покрыты потоками крови.

Майор медленно оглянулся, приняв рассеянный вид, при этом внимательно рассматривая пространство, стараясь подметить каждую мелочь. На зрение он не жаловался, но, даже сейчас офицер не мог предположить, где их «хвост». Неужто так умело спрятались, что даже они, разведчики с опытом, не могут никого засечь?

Тут же справа и слева поднялась стрельба. Это оживились те, кто отделились от их группы. Стрелял Юргис, стреляли оставшиеся с ними бойцы. Напарникам ничего не оставалось, как палить из револьверов наугад в темноту, в то время как остальные «братья» вели огонь из немецких автоматов.

Звуки выстрелов, которые раздались где-то далеко, резко отрезвили. Майор тут же остановился и, едва не положив по своей армейской привычке руку на бедро, принялся крутить головой по сторонам. Капитан напряжённо всматривался в темноту.

Все четверо выскочили из-за стеллажей неожиданно. Сторож немного опешил от появления незнакомцев, что сыграло им на руку. Но, старик, похоже, и впрямь был не промах: Паша отлетел на добрых пару метров. Остальным пришлось повозиться. Спустя какое-то время, старик лежал на топчане, во рту у него был кляп, руки и ноги связаны веревкой.

Николай оказался прав. Обладавший чутким сном капитан, проснулся среди ночи от звуков выстрелов, звучавших где-то далеко, вскочил с кровати и кинулся к дорожному мешку, в котором у него лежал пистолет.

Василий и Николай многозначительно переглянулись. Линию поведения они выбрали правильно: бродя по улицам городка, нет-нет, да и оглядывались по сторонам, старались держаться подальше от патрульных милиционеров, да и придали себе вид людей настороженных.

Как только я сажусь в машину, звонит телефон. – Дженна, – говорит Дейл, – я кое-что обнаружил в вагончике Ральфа. Вам необходимо это увидеть.

– Замок не взламывали. Сюда никто не входил. – Он вздыхает. – К сожалению, это, скорее всего, то непонятное, что здесь постоянно происходит. – Что вы имеете в виду? – Странные вещи. Говорят же о сверхъестественном, паранормальном… – Джей пожимает плечами, как бы давая понять, что сам не верит в это.

В этот момент я опять слышу хруст ветки под ногами. У меня перехватывает дыхание. Кто-то точно идет за мной. Я чувствую его присутствие и не оглядываюсь. Вместо этого бегу, скользя по грязи. Кто-то касается моего плеча, меня стараются схватить. Я кричу, ноги подгибаются. Острая боль в голове – и все чернеет перед глазами…

Наблюдаю за тем, как Ральф наливает воду в кружки, идет ко мне и садится напротив. Кажется, что он слишком крупный для этого помещения. Полосатая кошка потягивается и укладывается поудобнее. Я глажу ее по мягкой шерстке. Краем глаза вижу, как что-то проскакивает под столом и исчезает в спальне. Я взвизгиваю от неожиданности. – Там просто Тимми Вилли, – ухмыляется Ральф. – Это… мышь?

Они прошли к патио через огромную кухню. На улице по-прежнему царила липкая жара. Небо приобрело красивый золотисто-розовый оттенок. Стейс охватила дрожь. О чем говорили Деррек и Джон-Пол? Что произошло на Гоа? Она вдруг поняла: у этих двоих было общее прошлое, о котором никто ничего не знал…

– Тут крутится журналистка, разнюхивает что-то… Не забудь, о чем мы договорились. Хорошо? Никаких интервью. – Поскольку она не отвечает, Уэзли повторяет более резким тоном: – Я сказал, хорошо? Он сжимает ее руки еще крепче, и Оливия чувствует себя как животное, попавшее в ловушку. Подавив беспокойство и сомнения, она кивает: – Хорошо.

Маллен, дрожа, опустилась на пол. Все тело у нее болело, она жутко замерзла, во рту стоял вкус крови. Она была далеко не в порядке, но с этим можно было подождать. – Я лейтенант Эбби Маллен из полиции Нью-Йорка, – прохрипела она. – Вы должны послать полицейских в молодежный приют. Нападавшие приехали оттуда. И я думаю, что они укрывают у себя серийного убийцу.

– Что такое? – Это от Эбби Маллен. Ты в копии. – Зои быстро пробежалась глазами по тексту на экране, а затем, вдруг напрягшись, перечитала его еще раз, уже медленнее. – Похоже, что она связала Моисея с чем-то под названием Церковь Братства Лилии. – Как же мы сами это проморгали? – нахмурился Тейтум. – Потому что не там смотрели. – Зои стиснула зубы.

Закончив свое выступление, он отошел в сторонку и стал наблюдать, как люди уходят на обеденный перерыв. Мириам и та новая девушка, Гретхен, обе шли рядом с Дилайлой, оживленно беседуя с ней. Его паства знала, что очень важно не дать гостям заскучать. Моисей не хотел, чтобы новым участникам его семинаров было одиноко. И не хотел, чтобы у них было время подумать собственной головой.

Зои прикусила губу. Это было вне ее компетенции. Она накопила свои знания, анализируя биографии, психологические профили и результаты опросов сотен серийных убийц. Но серийного убийцу побуждает неоднократно убивать совсем не то же самое, что вынуждает делать это лидера религиозной секты. Зои не хватало исходных данных. Ей требовался эксперт по сектам. Вроде лейтенанта Эбби Маллен.

А потом он сразу же спешил проследить за тем, чтобы она обязательно заплатила. Закончилась туалетная бумага? «Ты за это заплатишь». Случайно повысила на него голос? «Ты за это заплатишь». Поймал ее за разговором с их соседом-мужчиной? «Ты за это заплатишь». Жизнь Дилайлы изобиловала долгами и отсроченными платежами. Банковскими залогами в виде страха и боли.

В одиннадцати ярдах от восточной стены сгоревшего дома команда криминалистов обнаружила две пуговицы из слоновой кости диаметром пять восьмых дюйма. Возможно, никак не связанных с пожаром. Но не исключено, что Моисею Уилкоксу требовалось нечто большее, чем просто огонь, чтобы достичь полного удовлетворения…

Губы Хуа растянулись в злорадной улыбке. – И угадай, что она сделает в первую очередь? Ду замер и на каверзный вопрос отвечать не стал. Хуа наклонился над столом и вкрадчиво произнес: – Начнет тебя искать. – Искать меня? – Да, она будет тебя искать. Не парня, которому нравилась ее игра на скрипке. Нет, она придет за убийцей своего отца.

Хуа достал телефон и, выбегая обратно на улицу, набрал номер Мин-Мин. Он смотрел в темное окно, кровь бешено стучала в висках. – Привет! – наконец ответила она. – Быстрее! – закричал Хуа. – Немедленно уходи из квартиры! – Зачем? Я как раз собиралась зажечь свечи. – Забудь про свечи! Скорее одевайся и… Его прервал испуганный вопль Мин-Мин.

– Вы знаете, где он? – Хуа втайне радовался, что она не видит тревогу на его лице. Девушка покачала головой. – Как я слышала в новостях, он погиб в результате взрыва, но потом убийства возобновились… Надеюсь, этот гад не остановится. До того дня, когда я найду его. В пустых глазах девушки тлели угольки ненависти. Хуа почудилось, что вокруг стало очень холодно.

– Выключи фары, пожалуйста. Не хочу, чтобы ты меня видел… Лун усмехнулся про себя и выполнил просьбу. Откинувшись на спинку кресла, он удивился отсутствию подголовника. Машину вдруг швырнуло вперед, раздался жуткий грохот. Голова Луна запрокинулась. На долю секунды он почувствовал боль в шее, а затем все потемнело.

Хуа начал подписывать бумаги, давая указания бухгалтеру: – Позвони в банк, договорись о встрече. Деньги переведем завтра. Бухгалтер кивнул и отошел в сторону, чтобы сделать звонок. Две минуты спустя Хуа закончил с документами, поднял глаза и увидел на лице бухгалтера панику. Еще сжимая в руке телефон, тот выдохнул: – Господин Хуа, наши счета… заморожены!

– Для меня? Тогда я обязан попробовать. – Он не хотел проявить неуважение, поэтому взял палочки, но, прежде чем положить кусок в рот, спросил между прочим: – А что это за мясо? Очень ароматное. – Собачье, – усмехнулся Гао.

– Хотелось бы выяснить, – профайлер взглянул на Нину, – знал ли он о вашем детстве? Уэйд задал вопрос с беспристрастностью бывалого детектива, однако его слова ударили Нину наотмашь. По его мнению, убийца оставил кошмарную пародию на ее прошлое – а значит, откуда-то узнал, что младенцем ее оставили в мусорном баке!

Один не знал ее новой фамилии. Искал Нину Эсперансу, однако на семнадцатом дне рождения след обрывался. Должно быть, смена фамилии произошла на закрытом слушании по делам несовершеннолетних, а к подобным протоколам, в отличие от других документов, доступа у него не было. Долгие годы Нина от него ускользала. Теперь ее ждала кара за все одиннадцать лет. Прежде чем умереть, она заплатит сполна.