Ведь на самом деле это не ее выбор, просто некоторые ярлыки так плотно въелись в кожу, что Адрия перестала чувствовать, где заканчивается отполированная чужим вниманием гладь ярлыка и начинается ее кожа. Ведь если от ярлыка не получается избавиться, гораздо проще сделать вид, что так и задумано.

«К черту», — думает Адрия, потому что, если ее путь — падение, она насладится этим падением назло всему миру.

Иногда ей кажется, что весь мир против нее. Иногда она мечтает, чтобы новый день не наступил, потому что новый день несет лишь новую боль.

Безучастное выражение лица заставит каждого поверить, что Адрия Роудс не цепляется за прошлое. Всем своим видом она с вызовом диктует одно: ей не больно. Ей все равно на произошедшее.

Агати достигла прогалины посреди оливковой рощи, а затем и руин. Она увидела на земле тело. Тело женщины, лежащее в луже крови. Сумрак скрывал очертания лица. А на передней части платья виднелись три отверстия от пуль. На плечи женщины была накинута темно-красная шаль, которая местами стала черной от крови.

Я рад, что наш вечер сохранился у меня памяти. Как мы втроем хохотали до слез. Я рад этому светлому воспоминанию… Сложно поверить, но через двадцать четыре часа один из нас будет мертв.

Никос озадаченно нахмурился, размышляя над сценой, свидетелем которой невольно стал. Он собирался пойти дальше, но вдруг почувствовал, как по спине пробежал холодок. Никос замер. Он тут не один. Кто-то еще прятался неподалеку, во тьме, и следил за Кейт.

Было что-то странное в том, как он смотрел на Лану. Агати обратила внимание на этот взгляд раньше, когда Никос встретил их на причале. Сама Лана ничего не заметила. Но Агати увидела. И увиденное ей очень не понравилось.

Кстати, у острова тоже есть имя – Аура. Он назван в честь греческой богини прохладного утреннего воздуха и бриза. Приятное имя, которое не отражает ни истинную жестокость ветра, ни характер самой богини. Аура была младшим божеством, спутницей Артемиды. Мужчин она не любила и убивала их ради забавы. Когда у нее родились сыновья-близнецы, одного из них Аура съела; второго успела похитить Артемида.

О чем это я? Прошу прощения, как выясняется, держать свое мнение при себе и лишь пересказывать события – задача весьма непростая. И тем не менее я обязан справиться, иначе мы никогда не доберемся до острова – не говоря уже о самом убийстве.

– Все столько ждут от Бена, – стараюсь говорить непринужденно. – Я просто помогаю, чем могу. – Я ценю твою помощь. – Бен тоже пытается говорить непринужденно. У меня получается лучше.

Тебе никогда не хотелось разбить голову родителям? Я вот пару раз думала об этом. Это же нормально, да?

– Я полностью вовлечена. Не терпится узнать, сделала я это или нет.

Лампа на столике рядом с креслом не новая. Она тут стоит сколько я себя помню. Это длинный керамический цилиндр, довольно тяжелый. Но не слишком тяжелый. Я могла бы поднять его, замахнуться и треснуть папу по голове. Может, лампа даже не сломалась бы. Она выглядит прочной. Мама будет рада – раз эта лампа стоит тут уже столько лет, наверное, она ей нравится… Но вот беспорядок после она не оценит.

– Как думаешь, удастся отпроситься с работы? – Меня уволили. – А, отлично! То есть, как жаль, – торопливо добавляет она. – Ты же знаешь, мне не нравилась та работа. – Тогда беру свое сочувствие назад. Поздравляю с увольнением.

Действительно ли никто не верит Люси Чейс? Она и правда что-то скрывает, или же жители Пламптона уже пять лет обвиняют в убийстве невинную женщину? Давайте узнаем. Меня зовут Бен Оуэнс, это подкаст «Слушай ложь», где мы раскрываем ложь и добиваемся правды.

Едва они это сделали, как громадная глыба скатилась на тропу, ударила в нее, словно молот в наковальню – весь склон загудел от этого удара – затем прокатилась над прижавшимися к скале путниками и помчалась дальше, вниз, в долину.

А ведь ему уже надо было думать о том, где и когда этот тайный враг Вершининых нанесет новый удар – и что это будет за удар. В одном Гуров не сомневался – новый удар обязательно будет.

Важнее была психологическая характеристика человека, уничтожившего клумбу. «Итак, это человек, который все свои акции продумывает заранее, - размышлял Гуров. – Он действует последовательно, не спеша, и все доводит до конца. Получается портрет законченного маньяка. Это плохо, очень плохо…»

Гуров осмотрел «фальшивые» прутья. При внимательном рассмотрении оказалось, что кто-то поработал здесь автогеном. Прутья были аккуратно отрезаны от основной части ограды и стояли просто потому, что их воткнули в землю. Когда Гуров вынул все четыре прута, образовалось отверстие, через которое легко мог пролезть человек.

- Мне сейчас позвонили из городского ГИБДД. Говорят, что на шестом километре сочинского шоссе авария со смертельным исходом. У «Лендкрузера» на повороте отказали тормоза, и он врезался в отбойник, а затем его вынесло на встречную полосу. И они продиктовали номер машины. Это наш номер! Я сейчас еду туда!

Егор Васильевич, как военный человек в прошлом, сразу все понял. Он дернул мою жену за руку, повалил ее на пол, а мне крикнул: «Стреляют! Кто-то стреляет из парка!» Я понял, в чем дело, и бросился в парк. Навстречу мне прогремел еще один выстрел, пуля пролетела рядом с моей головой.

Эта история, овеянная солеными ветрами Бора-Бора, продувающими ветхие остатки бунгало, сохранилась в моем сердце навсегда.

Нельзя играть роль в жизни, а уж тем более - в любви. Будь собой и всегда слушай сердце, даже если следовать его зову больно и очень тяжело.

Страсть стихает, но любовь бессмертна.

И тем не менее, все равно остаются вещи, которые не купишь ни за какие деньги мира.

Мы все рискуем. В отношениях двоих не существует страховки.

Привыкший все обдумывать и просчитывать, я оказался сбит с толку, когда лишь раз встретился с ней глазами.

Я честно призналась самой себе, что его слова мне были приятны. Но холодный разум остужал горячее сердце, напоминая, что слова – это лишь слова, и можно сказать, все что угодно.

У понятия обычного и необычного грани очень и очень размыты. Что заурядно для одного человека, для другого совершенно ново и необыкновенно.

Но человек так устроен, что постепенно привыкает ко всему. И даже к боли потери. Она не уйдет, просто со временем ты научишься с ней жить и дышать.

Пан злобно посмотрел на постового, но, нехотя подчинился. Небольшая процессия двинулся к выходу с рынка. Николай следовал за ними на некотором расстоянии – на случай, если Новиков решит сбежать. Он, конечно, захватил табельное оружие, но, устраивать стрельбу в людном месте ему не хотелось.

Выстрел раздался, когда Коновалов и Рябцев выскочили из засады и помчались к пустырю. Саня упал. Из-за ближайшего дома выскочили Борис с Алексеем. Николай выстрелил в бандита, но, тот, уже понял, в чём дело и быстро побежал в сторону ближайшей улицы. Майор увидел, как за ним метнулся Максим.

Выстрел прозвучал, как гром. Разведчик, вцепившийся в майора, замер, обмяк и кулем свалился рядом. Неподалеку стоял взъерошенный Рябцев. – Убил, – прошептал Коновалов.

Встречный выстрел просвистел рядом с ухом Коновалова – раненый немец успел выхватить оружие. Третий лежал неподвижно – очевидно, Рябцев его серьёзно ранил. Майор выбил из рук немца пистолет и бросился на него. Краем глаза он успел заметить, как радист сорвал наушники и вскочил.

Первый выстрел пришёлся по ногам немцу, который находился возле радиста, держа фонарик. Практически сразу же капитан выстрелил по тому, что стоял в отдалении. Теперь уже можно было не прятаться. Офицеры выскочили из своего укрытия.

Василий поспешил на подмогу Максиму, который барахтался под окном, пытаясь справиться с пытавшимся убежать бандитом. Он вовремя заметил блеснувший в свете окна нож и ловко вывернул руку, державшую его. Оружие упало, а парень вскрикнул от боли.

Есть кое-что, неподвластное предсказаниям так называемых экстрасенсов: ты.

Я не боюсь этого места. Я не боюсь учиться думать как убийца, и я не боюсь тебя.

Нет ожиданий — нет разочарований.

Люди это люди, но, хорошо это или плохо, большую часть времени они являлись для меня просто головоломками: простые и сложные головоломки, кроссворды, загадки, судоку. Ответ всегда существовал, и я не могла остановиться, пока его не находила.

Если у этого парня есть внутренний бойскаут, то у меня — внутренний фламинго.

Город был притихший и неподвижный – неповоротливый, тяжеленный куль, ведь в нем помещались и я сам, и мое счастье.

Не было бы столь великим мое блаженство, когда я научился ездить на велосипеде, если бы на нем я не покорял новые земли.

Нам никогда не удается полностью вспомнить что-то забытое.

Страх – это благословение. Так ты можешь чувствовать, что еще живой

Каждый имеет право прожить свою боль и горечь так, как хочет того его душа.

Спасение загубленной души может привести к погибели собственной.

— Ты слишком смелая для феи, Касандра. — Я не смелая – мне просто нечего терять в этой жизни.

Но кто сказал, что после того, как умирает душа, она перестает любить?