Семен и не понял, откуда взялся Пятак, налетел, сгреб в охапку и швырнул на землю. Они еще находились в падении, когда прозвучал выстрел. Кто-то из карасевских пальнул из двухствольного обреза, картечь просвистела над самой головой, одна дробина даже задела волос. Хотя, возможно, Семену это только показалось.

Семен вышел из комнаты, взял Клару за руку, мягким, но решительным движением развернул к себе лицом и посмотрел в глаза, всей своей внутренней силой вытягивая из нее душу. И разум. Жалкими остатками сознания Клара поняла, что нетронутой ей отсюда не уйти. Но страха не почувствовала…

У дяди Миши железное правило: заслужил – получи. Если запорол пацанское дело, можно получить заточкой в бок, если просто накосячил, могут избить. А если в школе влетел, тут уж на усмотрение классной, если заставили шнырить, отлынивать нельзя.

Клара не видела этих рэкетиров вживую, только слышала от брата. Люберецкие какие-то, долгопрудненские, балашихинские. В ее представлении это были бугаи с уголовными рожами. Злые, жадные до чужих денег, готовые пойти на что угодно ради наживы, даже на убийство.

Лялин проехал метров сто и остановился. Он взялся за ручку двери. Вита вытащила из сумочки пистолет: – Не выходи! Лялин удивленно посмотрел на нее: – Вита, это же ГАИ! – Не выходи, если хочешь жить.

Даша, не оглядываясь, зашла в парадную, а Моришаль еще минут пять стоял и смотрел на дверь. Может он надеялся, что Даша пригласит его к себе. Но девушке всегда нужен повод для этого, а на чай приглашать глупо. Примерно так думал немолодой француз, по уши влюбленный в русскую девушку. «Медовая ловушка» захлопнулась окончательно.

Даша вошла в кабинет. Той Даши, что была на кладбище, не было и в помине. Вошла, немного смущаясь, хорошенькая, тоненькая, как тростиночка, девушка с милой улыбкой. Болотников аж привстал. Даша подошла к нему поближе. – Здравствуйте, товарищ генерал! По вашему приказанию явилась!

Она резко присела, охранник автоматически нажал на спусковой крючок, пуля вылетела из пистолета с начальной скоростью примерно 600 метров в секунду, но Стелла среагировала вовремя, и пуля пролетела у нее над головой, разбив вазу, стоящую на полке. Стелла сделала кувырок и ударила охранника ногами в грудь, тот отлетел и, стукнувшись об косяк двери, свалился на пол…

Он протянул ей мобильник. Стелла резко снизу-вверх ударила его по руке, мобильник подлетел к потолку. Девушка с разворота ударила Сергея ногой и протянула руку, в которую через секунду упал мобильник. Сергей влетел в стену и, потеряв сознание, медленно сполз по ней.

Прошло еще десять минут, а Гофман всё не выходил из туалета. Телохранители начали беспокоиться. Они постучались в дверь и, когда никто им не ответил, ворвались внутрь. На полу около унитаза лежал мёртвый Гофман. Из раны торчала рукоятка острозаточенного напильника. Он был убит ударом острого предмета прямо в сердце, среди профессионалов такой удар называется «укус шершня».

Цветные пятна без какой-либо формы и значения. – Кто убил директора Чан Сохи? Ты видел преступника? – хотя детектив Чхве упомянул смерть Чан Сохи напрямую, выражение лица Ынчхона оставалось все таким же равнодушным. Юноша молча подвинул альбом к детективу Чхве. Тому показалось, что хаос ярких цветов насмехается над ним.

– Если что-то случится с моей мамой или братом, эти доказательства немедленно отправятся в полицию. Сейчас я предлагаю тебе игру. Правила просты. Найди меня и забери этот альбом. А я отыщу тебя и спасу моих маму и брата. Что-то вроде игры в салки. Только такой, когда мы оба одновременно и догоняем, и убегаем. Если пообещаешь, что не навредишь заложникам, я не стану вызывать полицию.

Ынхе подошла к доске, на которой стояли фигурки. Она не знала, какой смысл смотреть на игрушки в такой ситуации. Но Ынхе решила постараться думать обо всем со стороны Ынчхона. С самого детства брат прятал в своих вещах послания, которые хотел передать каким-то своим способом. Когда Ынхе брала фигурки и рассматривала их одну за другой, она заметила кое-что странное. Подошвы их ног были раскрашены.

Напоследок Ынхе проверила, нет ли моментов, когда камера не работала. Любых моментов, где время на записи резко меняется… Но все записи были идеальны. Камера на магазине снимала дом Ынхе, не останавливаясь ни на секунду, и ни один кадр не был удален. Если эти записи идеальны, монтажник может до сих пор оставаться где-то в доме. Возможно, семья Ынхе уже два дня живет с незнакомым мужчиной под крыше

Он бегал туда-сюда между людьми и повторял странный жест рукой. Жест был простым – юноша указывал большим пальцем правой руки на левую сторону груди, на сердце. Ынхе похолодела. Она прекрасно понимала, что означает этот жест. «Вернись домой».

Сбежав через секретный ход, которым обычно пользуются рабочие, он замаскируется под грабителя в слепой зоне камер. Разделавшись с Гихо, он вернется туда, где проходит семинар, и оставит отзыв о мероприятии. Причина, по которой роковое дело было назначено именно на сегодня, заключалась в том, что длинный и скучный семинар идеально подходит для алиби.

Для него стало шоком увидеть двух этих женщин в том самом месте, куда он ходит на ланч. Кусок застрял у него в горле, и он едва не подавился. Самое худшее было, что они так близко, а он ничего не может им сделать. Он даже не мог мысленно заставить их подавиться своей едой, потому что они ничего не заказали. И потом, там были копы…

– Трупы – те, на которых сохранилась плоть – поступают в офисы коронеров. Проблема в том, что отчеты о пропавших написаны полицейским языком, и цели у них полицейские, а отчеты коронеров – языком судебной медицины, который полицейским целям не соответствует.

Проблему представляли двое в пикапе. Эти стояли за свое дело. Их мотивация шла изнутри. Может, она порождалась чувством вины, может, научным рвением, а может, им просто нечем было больше заняться. Обе бездетные и не замужем – это он помнил. Теперь и не выйдут. Как и он. Никогда. Никаких подвенечных платьев. Никаких свадебных фото. Никаких беременных животов. У них впереди только он.

Джейн замерла на месте. Если она не хлопнула себя по лбу, то лишь потому, что пару минут назад имела дело с биологически опасными материалами. И с давних пор запомнила, что в таких условиях прикасаться к лицу нельзя. А вот другой урок усвоить не успела, потому что с него прошло каких-то несколько недель: старайся не попадаться на глаза убийце, расхаживая по месту преступления.

Бамбуковая роща была густой и старой. Никто не ходил через плотные заросли гладких стволов с тех пор, как по краям высадили редкие образцы черного бамбука. Внутри землю покрывал многолетний опад. Это было идеальное место, чтобы копать и хоронить: бамбук нисколько не страдал, если ему повреждали корни.

Хотя агентства «32/1» не существует, оно должно существовать. Его описание основано на Центре опознания пропавших без вести, некоммерческой организации в штате Калифорния, основанной автором в 2004 году для установления связи между семьями пропавших и коронерами, обладающими информацией о тысячах неопознанных тел по всем США.

«Ну, «Икар», ты снова заварил такую кашу, что Центр трясет от возбуждения!» - эта мысль не осуждала, а, скорее, выражала восхищение и пробуждала профессиональный азарт.

Довольный Шарль показал ему в кузове пикапа четыре картонные коробки. От нехорошего предчувствия у Ивона сперло дыхание. – Здесь все по самолету Боинг Б-52 «Stratofortress», американскому межконтинентальному стратегическому бомбардировщику, – с пафосом заявил агент Франсуа. – Можешь брать и изготавливать для себя.

– Я предлагаю в целях изучения последних разработок в области создания ядерных бомб провести похищение изделия «Марк 15». – Украсть ядерную бомбу?! – не сдержала удивления девушка, но быстро осеклась. – Слушаю.

– Все продумано. При столкновении с водой выбрасывается аварийный буй… Эти слова Инсли говорил, уже закрыв глаза и начиная похрапывать. Легионер бережно оттащил загулявшего товарища к домикам пилотов и сдал дежурному. Первичная информация получена, метод работы с источником опробован, значит, надо продолжать. Разведка есть разведка, в любых условиях.

Неожиданно дорогу ему преградил Икар и спокойным тоном проговорил: – Отдай или пожалеешь… Заступник был на голову ниже стокилограммового бугая, все вокруг замерли. Негр не успел даже замахнуться, как броском через спину оказался на полу, а на его горле стояла обутая в армейский ботинок нога Ивона.

Гордон с ужасом смотрел, как железная перекладина все сильнее прогибается. Остановить этот процесс было невозможно - скоба с монотонностью молота била по фиксатору. Наконец, раздался тонкий звон, и железка лопнула. Бомба, сорвавшись с одного фиксатора, провисла и держалась только на одном оставшемся.

Как в воду глядел: тут же начался плотный миномётно-артиллерийский обстрел. Били по площадям, без конкретного сектора, наверное, прозевали, где колонна затихарилась. Два часа уже сидим безвылазно в окопе, хотя пока по нашей позиции прилетов нет.

Лёха-Хабиб, пулемётчик наш, «трёхсотый», тяжёлый. Вчера в засаду попали, грузовик на мине подорвался, ему осколок в живот прилетел и засел где-то в позвоночнике. Печень задел однозначно, да и вообще делов наделал, он ещё два часа вёл бой, все ленты высадил, своих прикрывал. Я его перематывал, в сознании ещё был, злой ужасно на Демона – ротного своего.

Через поле в нашу сторону двигался большой чёрный пёс, по идее, должен был пройти слева метрах в тридцати, на тут меня чёрт дёрнул, и я пару раз громко чмокнул. Псина тут же изменила траекторию и скачками направилась к нам, размахивая хвостом. Лабрадор, крупная сука с отвисшим брюхом, видимо, щенилась недавно или собирается.

Николай с тоской посмотрел на рассыпанные патроны, даже собрал горсть, но плюнул и побежал на выход. Хорошо, что я не последовал дурному примеру. Выскочил следом, отсчитал дистанцию и перешёл на лёгкий бег. По краям дороги небольшими группами стояли «отказники», некоторые желали нам удачи. Пробегая мимо «Лесника», зацепились взглядами, и он отвернулся.

Впереди начало разгораться зарево. Метров сто – сто пятьдесят, на фоне огня виднелись мечущиеся силуэты. Это, скорее всего, наши ополченцы из ЛНР. В нашу сторону стволами не тычут, бегают вокруг огня, а что горит, непонятно. Какие пароли спрашивать, если бежит толпа? Мозг понимает, что свои, но закаменевший палец снять с крючка не получается.

Отобедали на троечку, маршируем на полигон, Жара! Нет, не жара – пекло! Программа для взвода на вечер: минно-взрывное дело и специализация. Старшим стрелкам – по три выстрела из подствольника, снайперам – десять патронов из СВД, гранатомётчикам – три выстрела из РПГ-7, пулемётчикам – отстрелять два короба по сотке из ПКМ.

— Стой! Стреляю! — крикнул Ролан. Но выстрелил человек в маске. С разгона. Шелестову в голову. То ли преступник не собирался убивать представителя закона, то ли подействовала угроза оружием, так или иначе, он проскользнул мимо Ролана и – бегом вниз по лестнице.

Опустилось стекло, показался водитель, выщелкнул пальцами сигарету и исчез за автобусом вместе с машиной. Ролан узнал в нем повзрослевшего Лешку. Похоже, убийца ехал за Татьяной Зиновьевой. Избавляться от нее ехал.

Капитан отогнал Ролана от крыльца, заглянул за порог и снова схватился за пистолет, на этот раз снял с предохранителя и передернул затвор. Папку при этом он крепко сжал подмышкой, освободив руку, снял с пояса наручники. И бросил их Ролану: — Надевай! — Я не убивал!

Ролан окинул взглядом стол справа от трупа, скатерть сдвинута, на полу перевернутая тарелка, куски сала, кружочки колбасы, вилка валяется, солонка. Сначала упало со стола, затем уже на пол легла женщина. Ножа не видно. Зато на серванте совсем свежая царапина, как будто ножом в него ткнули.

На веранде в луже крови лежала немолодая женщина с жесткими курчавыми волосами каштанового цвета, в байковом халате, глаза открыты, тело в неестественной позе. Правая рука под телом, левая лежит свободно, но под напряжением. Видимо, потерпевшая пыталась закрыть раны на животе, подтягивая под себя руку.

Ролан лежит на земле, пахнет ромашкой, где-то вдалеке уносится вдаль поезд, голова болит, может взорваться, если открыть глаза. Шутка ли, на полном ходу вылететь из поезда и шею не свернуть. Головой сильно ударился, тяжелое сотрясение мозга бесследно не проходит, но с последствиями он будет справляться потом. Сейчас главное подняться и поскорее добраться до ближайшей станции.

Вскочив на ноги, Кныш вдруг выхватил из кармана плаща... длинный трехгранный штык от винтовки Мосина! Сделав шаг, ухмыльнулся: - Ну, что, ленинградочка? Пошалим? Ты ведь уже взрослая...

Убитая девушка оказалась старшей пионервожатой одной из Сыктывкарских школ, звали ее Ирина, Ирина Ивановна Тенякова. Двадцать пять лет, не замужем, комсомолка и вообще – добрая и открытая девушка... Была...

Вот и пистолет проявился! И, вполне может быть, это тот самый «Парабеллум», из которого застрелили кассира и шофера. Если оружия у Котова уже нет, то останется выяснить, как оно попало к Воронкову, и дело, считай, закончено! Если же пистолет все еще у мальчишки, надо искать другой, такой же!

Подобравшись к грузовику по пояс в болотной жиже, Максим забрался в кабину и доложил: - Двое. Похоже, шофер и кассирша. Мертвые уже. В тине все... - А деньги? Там сумка должна быть... как у почтальонов... - Никакой сумки нет!

Убийца же тотчас подскочил к машине... Женский крик... Выстрел... И сразу – еще один...

Выскочив из кабины, Иван Пахомович подошел к древесному стволу... Рядом что-то хрустнуло... Неужели и вправду медведь? Он осторожно выпрямился... и вздрогнул! В грудь ему смотрело черное дуло пистолета!

Я злилась на себя, не веря, что мое сердце выбрало такого неподходящего человека, чтобы так сильно полюбить.

Если бы ты пришел, я бы стерпела любую боль. Достаточно было одного твоего визита, чтобы притупить мою агонию. Ты мог бы стать моим самым эффективным обезболивающим, но просто не захотел.

Я слишком многое пережила, чтобы отказать себе в такой слабости, как тщеславие.

У любого чувства бывает начало и конец. В итоге всегда понимаешь, что надо двигаться дальше, просто делать что угодно, лишь бы не стоять на месте, не замирать в подвешенном состоянии.