— Серебряные башмачки обладают многими чудесными свойствами, — сказала Стелла, — но самое удивительное их свойство в том, что они за три шага перенесут тебя хоть на край света. Надо только стукнуть каблуком о каблук и назвать место…

— Получив Золотую Шапку, я вызову Летучих Обезьян, и они отнесут вас в Изумрудный город. Нельзя лишать народ такого удивительного правителя. — Так это правда, что я удивительный? — просияв, спросил Страшила

Как же мы переправимся? — сказали Элли, Железный Дровосек, Трусливый Лев и Тотошка, и все разом посмотрели на Страшилу — все уже убедились, что его ум и способности развиваются не по дням, а по часам

— Квирр… квир… — вдруг раздалось насмешливое чоканье Белки с верхушки высокого дерева. — Что случилось?.. Двое больших сильных мужчин отпустили маленькую девочку, и её унёс Людоед

Великий волшебник Гудвин вернёт домой маленькую девочку, занесённую в его страну ураганом, если она поможет трём существам добиться исполнения их самых заветных желаний

У Элли было много забот. Она помогала матери по хозяйству, а отец учил её читать, писать и считать, потому что школа находилась далеко, а девочка была ещё слишком мала, чтобы ходить туда каждый день.

Уже полтора года спустя на верфи был торжественно спущен на воду первый построенный там корабль; Петербург постепенно превращался в центр создания военного флота.

…Вот так вошел Санкт-Петербург, основанный на вражеской территории, в историю русского государства. Как город-крепость, как символ владычества России на невских землях, как город, отныне неразрывно связанный с победами на море и на суше.

Итак, мы приглашаем вас в путешествие по трем векам истории «военного Петербурга»!

В тот вечер, когда мама Света заговорила вдруг о Лёне, все уже случилось. Лиана встретила ЕГО. Того, с кем можно было разговаривать часами о том, что тревожило и угнетало ее столько лет. Того, рядом с кем она внезапно поняла, что с ней все в полном порядке, и все рассказы, и устные, и литературные, – не такая уж ложь. И наплевать, что ОН на несколько лет моложе; на самом деле он умнее и мудрее.

Именно этот подросток, шкодливый и по-детски жестокий, сейчас нашептывал Вадиму: «А классно ты подставил Каменскую! Рассчитался за Вику. Шеф сказал, что все сделали, как надо, все сработало. Хорошо бы ее вообще посадили, и на подольше. Так ей и надо!»

Это слово «провокация» то и дело мелькало в голове, и Настя сначала думала, что следователь пытается вынудить ее совершить ошибку и сказать что-то такое, что подкрепит его подозрения. Но теперь ей стало казаться, что он хочет спровоцировать ее на срыв. На истерику. На повышение голоса, крик, брань, угрозы. Он с нетерпением ждет, когда она утратит самообладание и заорет голосом базарной торговки...

В этот вечер Светлана Дмитриевна Гнездилова впервые напилась по-настоящему. Для этого понадобилось не так много спиртного, ведь прежде, под чутким руководством строгого супруга, она позволяла себе не больше одного бокала вина, и привычки к алкоголю не было. Вырвавшиеся наружу мысли и чувства не удивили изрядно опьяневшую женщину, казались естественными и нормальными и не вызывали стыд и неловкость

Давно Анастасия Каменская так не смеялась! Хохот душил, на глазах выступили слезы, и она зажимала ладонью рот, изо всех сил стараясь не издать ни звука. Стены в этом маленьком отельчике не бог весть какие толстые, включенный в соседнем номере телевизор слышен вполне отчетливо, и если Латыпов все еще стоит перед дверью ее номера, то…

– Стасов, отдай мне это дело, – голос Анастасии Каменской прозвучал почти умоляюще, и она невольно испытала отвращение к себе самой. Но все-таки добавила: – Пожалуйста. – Да зачем оно тебе? – удивился Владислав. – Дело пустяковое, с ним даже ребенок справится, вот пусть Вася и покажет, на что способен. А ты отдыхай пока.

Ей показалось? Или с ответом что-то не так? Не то он прозвучал с едва уловимой задержкой, не то, напротив, слишком быстро... Но всё объяснимо: безошибочных людей не бывает, даже самые талантливые и феноменально одаренные совершают ошибки и промахи, и писатель Климм наверняка вспомнил сейчас те неверные и неточные оценки, которые он давал людям.

«И снова я вредничаю, – мелькнуло у Насти в голове. – Петя отправился в поход за правдой, а я делаю вид, что не понимаю, и упорно толкаю его в сторону художественной литературы».

На полу лестничной площадки, возле самой двери их квартиры, лежала роза. Белая, свежая, полураспустившаяся, с сочными упругими лепестками и насыщенно-зелеными листьями. «Опять, – подумала Катя, ощущая, как растет в груди ласковое тепло. – Это уже пятая... Или шестая?»

Ну что ж, начнем. Настя полагала, что самый эффективный способ обучения – на собственных ошибках. Если давать вначале голую теорию, то без практического применения она все равно в голове не отложится, только время впустую потратишь. Поэтому пусть молодой журналист сперва сам расскажет, какие выводы он сделал из прочитанных материалов, а потом Настя попробует объяснить, в чем он оказался не прав.

В последние восемь лет, после выхода в отставку, Анастасия Каменская старалась сама провожать Чистякова, пресекая его поползновения вызвать такси и не морочиться. Поездок всегда было много, но пока Настя служила, своему времени хозяйкой не была, и проводить мужа удавалось крайне редко.

– Ты меня любишь? Глаза Стасова, зеленые и озорные, окруженные сетью заметных морщин, смотрели на нее вопросительно и с каким-то явным подвохом. Но подвоха Анастасия Каменская не заметила, потому что при появлении шефа так и не оторвала взгляд от экрана компьютера, набивая текст очередного документа. – Я тебя обожаю, – скучно ответила она. – Но бумага от моей страстной любви быстрее не напишется.

Артистичный и самобытный, яркий, живой и непринужденный. Монти — это квартал молодых художников, киношников и музыкантов, модных шоу-румов, дизайнерских рынков, набитых самым разным барахлом (впрочем, всегда можно найти здесь какую-нибудь волшебную винтажную вещицу), и баров альтернативного толка.

Если спросить этих настоящих жителей о лучших заведениях квартала, они назовут всего несколько мест. Среди них — Panattoni Ai Marmi (viale di Trastevere, 53). Его в шутку прозвали L’Orbitorio (морг) за длинные мраморные столы, за которыми — в некоторой тесноте, толкаясь локтями — ужинают посетители.

... Но стоит лишь немного отойти от главных улиц — и вот уже на веревках сушится белье, плющ обвивает приземистые охристые домики, местные бездельники с самого утра потягивают Перони и кормят мороженым собак, а хмурый бармен разливает дешевое вино в граненые стаканы. Погрузиться в эту атмосферу, позволить ей захватить себя — значит хотя бы немного понять, что такое Рим на самом деле.

... Делать в этой части города особенно нечего — разве что пощекотать себе нервы в крипте капуцинов (cripta dei capuccini): жутковатый склеп, украшенный костями монахов ордена. Лампы из позвонков, скелеты в монашеских одеждах и латинская надпись на входе: «Когда-то мы были тем, что сейчас — вы. Когда-нибудь вы будете тем, что сейчас — мы».

Артишок — главный римский овощ. Сезон его длится с января по май. В общем-то поесть артишоков в Риме можно в любое время года, но в аутентичных ресторанах их готовят только в сезон и только из одного сорта: романеско, или же чимароло — огромный, зелено-фиолетовый. Римляне с любовью называют его «королем грядки».

Рим — город социальных ритуалов. Хоть итальянцев и считают невероятно общительными, но далеко не во всех регионах принято чуть ли не ежедневно выбираться то на пиццу, то на аперитив, то на вечернюю прогулку за мороженым. В Риме же это историческая норма: в траттории на соседней улице среднестатистический римлянин ужинает гораздо чаще, чем у себя дома.

Ключевое положение Теории каст и ролей говорит, что продвижение по иерархии основано на смене ролей с менее эффективных на более эффективные. Менее эффективные роли — те, которые не имеют потенциала увеличивать доход и освобождать вас для развития. Более эффективные — наоборот, подразумевают этот потенциал.

Межкастовые барьеры выражаются в правилах, придуманных представителями высших каст для ограничения притока представителей низших каст. Эти правила направлены на сохранение статус-кво. Чтобы двигаться вверх, нужно знать правила той касты, в которую вы намерены переместиться. Однако этого недостаточно. Гораздо важнее — уметь управлять людьми, уходя от их попыток управлять вами.

Повышенный доход позволяет поддерживать достойное качество жизни, делегировать часть личных задач помощникам и накапливать финансовые резервы. Таким образом, уровень независимости представителей средних каст существенно выше. Тем не менее, есть один важный недостаток: их доход зависит от ежедневной работы. Стоит перестать работать, и кран перекроется, поток денежных средств иссякнет.

Дефицит ресурсов, доминирование прагматической системы ценностей и необходимость в объединении привели к тому, что человеческое общество напоминает огромную пирамиду. Каждый ее уровень — это каста. Чем больше влияния и дефицитных ресурсов сосредоточено в руках представителей конкретной касты, тем выше она находится.

Судьба человека зависит от него самого, но только в том случае, если он имеет свободу выбора. Чтобы иметь свободу выбора, надо иметь свободу мышления и чувств. Даже рабы в рабовладельческом обществе были в состоянии менять свои судьбы и судьбу мира. Но сегодня, когда человек находится под непрерывным воздействием рекламы и политической пропаганды, он не в состоянии управлять своими эмоциями.

Этот мануал поможет верно определить свою миссию, оценить имеющиеся ресурсы и наметить цель. Любая игра хороша тем, что в ней нет стопроцентных ограничений. Если знать как, то можно достичь любого уровня. Главное — действовать с широко открытыми глазами.

Коммунисты борются во имя ближайших целей и интересов рабочего класса, но в то же время в движении сегодняшнего дня они отстаивают и будущность движения Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир

Самое подходящее для себя выражение буржуазный социализм находит только тогда, когда превращается в простой ораторский оборот речи Значение критически-утопического социализма и коммунизма стоит в обратном отношении к историческому развитию

Когда в ходе развития исчезнут классовые различия и все производство сосредоточится в руках ассоциации индивидов, тогда публичная власть потеряет свой политический характер В тех странах, где развилась современная цивилизация, образовалась — и как дополнительная часть буржуазного общества постоянно вновь образуется — новая мелкая буржуазия, которая колеблется между пролетариатом и буржуазией

Пролетариат, самый низший слой современного общества, не может подняться, не может выпрямиться без того, чтобы при этом не взлетела на воздух вся возвышающаяся над ним надстройка из слоев, образующих официальное общество Коммунизм ни у кого не отнимает возможности присвоения общественных продуктов, он отнимает лишь возможность посредством этого присвоения порабощать чужой труд

Вышедшее из недр погибшего феодального общества современное буржуазное общество не уничтожило классовых противоречий. Оно только поставило новые классы, новые условия угнетения и новые формы борьбы на место старых

Взаимная зависимость и связь политических и экономических интересов трудящихся указаны в «Манифесте» с полной ясностью «Манифест» показывает, что успех борьбы каждого класса вообще, а рабочего в особенности, зависит от объединения этого класса и ясного сознания им своих экономических интересов

Когда сердце его будет завоевано, у нее останется сколько угодно времени для того, чтобы влюбиться в него самой.

Ради одного человека нельзя менять взгляды на порядочность и добродетель.

Пренебрежение здравым смыслом - верный путь к счастью.

Нас часто обманывает собственное тщеславие. Женщины придают слишком большое значение единственному восхищенному взгляду.

Я бы охотно простила ему его гордость, если бы он не ранил мою.

За то, что ты честно сберег и принес забытые у тебя деньги. — А то как же? Разве надо не честно? — Ну, ты… хороший человек… ты не подумал утаить чужое. — Утаить чужое!.. — Селиван покачал головой и доба- вил: — Мне не надо чужого.

Это были, кажется, самые прекрасные сновидения в мо- ей жизни, и я всегда сожалел, что с пробуждением Селиван опять делался для меня тем разбойником, против которого всякий добрый человек должен был принимать все меры предосторожности.

— Смотрите, каков наш барчук Миколаша! Он один мо- жет скупить целую ярмарку, у него, знать, есть неразмен- ный рубль. И я почувствовал в себе что-то новое и до тех пор незна- комое. Мне хотелось, чтобы все обо мне знали, все за мною ходили и все обо мне говорили — как я умен, богат и добр.

«Я, любезный зять, наживал состояние своими трудами, но очень разными средствами. С высокой точки зрения они, может быть, не все очень похвальны, но такое мое время бы- ло, да я и не умел наживать иначе. В людей я не очень верю, и про любовь только в романах слыхал, как читают, а на де- ле я все видел, что все денег хотят.

От святочного рассказа непременно требуется, чтобы он был приурочен к событиям святочного вечера — от Рождества до Крещенья, чтобы он был сколь- ко-нибудь фантастичен, имел какую-нибудь мораль, хоть вроде опровержения вредного предрассудка, и наконец — чтобы он оканчивался непременно весело.

Один из бандитов тут же обернулся и выстрелил, почти не глядя, на звук. И тут же рухнул, как подкошенный – Ломов ювелирно срезал его короткой очередью.