Гул затих. Я вышел на подмостки. Прислонясь к дверному косяку, Я ловлю в далеком отголоске, Что случится на моем веку. "Гамлет"

Любимая - жуть! Когда любит поэт, Влюбляется бог неприкаянный. И хаос опять выползает на свет, Как во времена ископаемых.

Мело, мело по всей земле Во все пределы. Свеча горела на столе, Свеча горела. ... На озаренный потолок Ложились тени, Скрещенья рук, скрещенья ног, Судьбы сплетенья. "Зимняя ночь"

Я, – подтвердил польщенный кот и добавил: – Приятно слышать, что вы так вежливо обращаетесь с котом. Котам обычно почему-то говорят «ты», хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта.

Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!

Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!

Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!

Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!

Жизнерадостный характер итальянца подвергается испытанию в двух случаях — если надо торопиться или если погода пасмурная.

Японский мужчина на вопрос: «девушка или работа» всегда ответит «работа». Даже если он на свидании, а его срочно вызывают, он без всяких объяснений отправится на зов работодателя.

Представить себе, что девушка может быть самодостаточной и не нуждаться в партнере хотя бы временно, турецкому мужчине невероятно сложно.

Бразильские парни, как и представители некоторых других южных стран, «часов не наблюдают». То ли действительно жара так действует, но вовремя в стране не начинается ничего.

Феминизм правит канадскими мужчинами в мягкой форме, однако называть друг друга «бойфренд» и «герлфренд» здесь не принято — только «партнер».

Если среди потомков англосаксов еще и остались сексуально не закомплексованные мужчины, то это австралийцы и новозеландцы.

Пуаро попил воды и приготовился ко сну. Он уже засыпал, когда что-то опять разбудило его. На этот раз ему показалось, как что-то тяжелое упало, ударившись о дверь его купе.

– Снегопад? – Ну конечно, месье. Разве месье ничего не заметил? Поезд стоит – мы попали в снежный занос. И одному Богу известно, сколько мы здесь простоим. Помню, один раз снег шел целых семь дней.

– В половине первого ночи мы попали в снежный занос. После этого никто не мог покинуть поезд. – Месье Бук был мрачен. – И убийца сейчас среди нас, на этом поезде...

– Дверь была заперта и закрыта на цепочку изнутри, – размышлял вслух Пуаро. – А это не самоубийство, как вы думаете?.. Греческий доктор язвительно рассмеялся. – Как вы думаете, самоубийца способен ударить себя ножом раз этак десять – пятнадцать? – спросил он.

Она разгруппировалась, уверенно коснулась льда передней третью лезвия и легко и красиво выполнила выезд. Она стряхнула с себя наваждение, имя которому – Александр Филановский, и к ней снова вернулось чувство льда.

– Слушай, ну и серпентарий это ваше издательство, – заметил Баринов, еще раз окидывая взглядом список, составленный со слов Антона Тодорова. – Как же вы тут живете, когда одна половина сотрудников ненавидит другую? И из каждой половины еще по половине ненавидит шефа.

Она понятия не имеет, откуда возьмутся деньги, о которых с недавнего времени начал говорить муж. Она даже отдаленно не представляет, откуда они могут появиться. Но так хочется ему верить! За все годы, прожитые вместе, он ни разу ее не обманул. Так, может быть, и в этот раз не обманет.

х роман длился уже два года, и оба они делали все возможное, чтобы об этом не узнали на работе. Собственно, ничего крамольного в их отношениях не было: Нана давно в разводе, Тодоров вообще никогда не был женат, но романтические отношения между начальницей и подчиненным казались ей чем-то совершенно недопустимым, примерно столь же неприличным, как отсутствие честолюбия.

Она уже много лет назад научилась просыпаться ровно за пять минут до звонка будильника, в 5:25. Еще семилетней девочкой Нана вставала в половине шестого, а в семь утра начиналась тренировка. Она не катается больше десяти лет, а привычка осталась, тем более Никита тоже, как и она, занимается фигурным катанием и у него тоже утренние тренировки.

Это чудовище — и счастливо? Разве это справедливо? Зоя Петровна развернула кресло в прежнее положение и долго стояла за спиной у Разуваева, глядя на опущенные плечи и жалкий старческий пух, окружающий покрытую пигментными пятнами лысину. Ведь он ненамного старше ее самой, но если она, Зоя Петровна, активно работает и живет полноценной жизнью, то Николай Степанович превратился в растение,..

Витя погиб двадцать шесть лет назад, боль давно утихла. Да если уж совсем честно говорить, не была эта боль убийственной. Ангелина точно знала, что Вилен, конечно, переживал смерть сына, но потом вздохнул с облегчением: можно было вернуться к прежнему, такому любимому образу жизни. Да и сама она не так уж горевала. Сын был ей в тягость, и от горя она оправилась даже быстрее, чем ожидала сама.

В половине третьего художник Борис Кротов показался на крыльце, и Ардаев презрительно поморщился. В джинсах, в джемпере и распахнутой куртке — это он на прием по случаю крестин в таком виде собрался? Ну дает парень! Или у него и в самом деле с деньгами проблемы? А что, вполне может быть, все заработанное угрохал на мастерскую и дорогую машину, мужик ведь — он все равно мальчишка до самой старости.

Эту квартиру в доме, стоящем в двухстах метрах от МКАД, их бригада делала пять месяцев, измучились, пока угождали хозяевам, которые сами плохо понимали, чего хотят, и без конца требовали «сделать по-другому». Несколько дней назад поняли, что свет в конце тоннеля наконец забрезжил, работа заканчивается, и всей бригадой решили поднапрячься, сил не жалеть, со временем не считаться.

Подпеваю любимую всеми «батарейку», а сам думаю, что наша с Крохой никогда не сядет.

Мне так тепло. Я сплю всю ночь так крепко, словно после пачки снотворного. Но никаких таблеток я не пила, потому что Антон действует на меня лучше любых лекарств. От всего лечит. От израненного сердца, от потухшей веры в мужчин, от плохого настроения и даже от бессонницы. Потому что обнимает крепко и даже спящий меня то в затылок, то в лоб целует.

Когда-нибудь эти мужчины меня точно сведут с ума. Причем все сразу.

За что я её полюбил? За красоту. За характер. За кепку идиотскую эту, которую она на работу постоянно таскает. За то, что Антошей называет и заботится обо мне. За то, что сдается, что перестает стены между нами строить. Да… за все, вообще-то.

Цветы хорошим девушкам дарить надо.

Сердце ты мне вернуть должна, Ольга губы твои манящие Сергеевна, жить тяжело, неполноценным себя чувствую.

Мы просто подворотня, сквозь которую движется хоровод страстей и состояний.

Впечатления от жизни одинаковы во все времена — небо синее, трава зеленая, люди дрянь, но бывают приятные исключения.

Дед мне подморгнул — терпи. Я и без него знал: Боже упаси сейчас перечить бабушке, сделать чего не по ее усмотрению. Она должна разрядиться и должна высказать все, что у нее на сердце накопилось, душу отвести и успокоить должна.

— Ну, а любовь что? — спросили мы. — Любовь? Любовь с этого дня пошла на убыль. Когда она, как это часто бывало с ней, с улыбкой на лице, задумывалась, я сейчас же вспоминал полковника на площади, и мне становилось как-то неловко и неприятно, и я стал реже видаться с ней. И любовь так и сошла на нет.

Как бывает, что вслед за одной вылившейся из бутылки каплей содержимое ее выливается большими струями, так и в моей душе любовь к Вареньке освободила всю скрытую в моей душе способность любви. Я обнимал в то время весь мир своей любовью. Я любил и хозяйку в фероньерке, с ее елисаветинским бюстом, и ее мужа, и ее гостей, и ее лакеев, и даже дувшегося на меня инженера Анисимова

— Мать идет. Давай заниматься. Ну, так вот, братец ты мой, — возвышает он голос, — эту дробь надо помножить на эту. Ну-с, а для этого нужно числителя первой дроби пом... — Идите чай пить! — кричит Пелагея Ивановна.

— Учишься? — спрашивает Павел Васильич, подсажи- ваясь к столу и зевая. — Так, братец ты мой... Погуляли, поспали, блинов покушали, а завтра сухоядение, покаяние и на работу пожалуйте. Всякий период времени имеет свой предел. Что это у тебя глаза заплаканные? Зубренция одоле- ла? Знать, после блинов противно науками питаться?

И опять весь вечер мы говорили о чем-нибудь посторон- нем. Вскоре после нашего сближения она сказала мне, когда я заговорил о браке: — Нет, в жены я не гожусь. Не гожусь, не гожусь… Это меня не обезнадежило. «Там видно будет!»

Глаза Лыковой вмиг полыхнули яростью! Она решила вскочить, однако наручники, прикованные к вкрученному в пол столу, не позволили ей толком дернуться, максимум – приподнять ягодицы. Скулы напряглись, а волосы взъерошились, будто атакующие змеи медузы Горгоны.

Порывисто встав, Гуров приблизился к остолбеневшим девушкам. Те замерли, ожидая, что сейчас произойдет нечто непредсказуемое. Однако, будто по щелчку пальцев, опер выровнял тон и филигранно переключился на прежнее спокойствие. Девушки прочувствовали, что с таким человеком, который мастерски владеет собой, шутки плохи.

Камера видеонаблюдения выводила обзор на вход и выход из театра. В половине восьмого, когда все присутствующие в здании находились под воздействием вещества, распыленного из дым-машины, в фокус попала ретировавшаяся в спешке фигура.