– Знаете, – сказал он, когда Артур приземлился рядом, – я много путешествую, и что меня всегда поражает, это уникальная неповторимость каждого пейзажа. Я недавно был в Мексике – конечно, не сравнить. Такая богатая, знаете, щедрая природа, даже слишком щедрая.

Только неудобное устройство ротовых органов удержало Сэма Саккера от самодовольной гримасы. Он выглядел совсем иначе: он был светло-шоколадной раскраски, с изящными длинными лапками, поджарым брюшком и реактивно скошенными назад крыльями; если изменившиеся лица Артура и Арнольда заканчивались толстым штырем, похожим не то на иглу титанического шприца

…Окажись у этой сцены свидетель, он, надо полагать, перегнулся бы через перила, ожидая увидеть внизу три изувеченных тела. Но он не увидел бы там ничего, кроме восьми небольших луж, расплющенной пачки от сигарет «Приморские» и трещин на асфальте.

Уверенным спортивным движением он вскочил на перила балкона и сел, свесив в пустоту ноги. Двое остальных, вместо того чтобы удержать его, влезли на ограждение сами. Артур проделал эту операцию без труда, а Арнольду она удалась только со второй попытки, и сел он не так, как первые двое, а спиной ко двору, словно для того, чтобы голова не кружилась от высоты.

Долетели звуки органа. Мелодия была довольно величественной, только время от времени ее прерывало непонятное «умпс-умпс»; впрочем, особенно вслушаться не удалось, потому что музыка играла очень недолго и снова сменилась голосом диктора

Главный корпус пансионата, наполовину скрытый старыми тополями и кипарисами, был мрачным серым зданием, как бы повернувшимся к морю задом по команде безумного Иванушки. Его фасад с колоннами, потрескавшимися звездами и навек согнутыми под гипсовым ветром снопами был обращен к узкому двору, где смешивались запахи кухни, прачечной и парикмахерской...

Здесь так любят рубить головы. Странно, что кто-то еще вообще уцелел!

И вправду, план был замечательный — такой простой и ясный. Одно только плохо: Алиса не имела ни малейшего понятия о том, как его осуществить.

Видала я котов без улыбок, но улыбка без кота! Такого я в жизни еще не встречала!

Пусть выносят приговор! А виновен он или нет — потом разберемся!

Убить Время! Разве такое может ему понравиться! Ты бы лучше с ним не ссорилась — тогда ты могла бы просить у него все что угодно.

Может, лучший способ смириться с потерей тех, кого мы любим, — это умение видеть и находить их везде, где только возможно. И если люди, которых мы потеряли, как-то могут нас слышать, нужно просто не переставать разговаривать с ними.

Можно думать, что знаешь, как поведешь себя в ужасной ситуации, но это совсем другое. Ты не можешь вообразить эту ужасную ситуацию. Возможно, именно поэтому в моменты полного ужаса мы настолько отключаемся от реальности.

Кто бы ни был тот первый человек, сказавший «упасть в любовь», он, должно быть, уже из нее выпал. Иначе бы он назвал это как-нибудь получше.

Не важно, насколько сильно ты любишь: сила любви бессмысленна, если она перевешивает способность прощать.

Он понимает, что, хотя обнимает меня обеими руками, удержать меня не может. Он уже давно не может меня удержать. Трудно удержать того, кто давно ускользнул.

Я называю это танцем разводящейся четы. Первый партнер делает попытку поцелуя, второй ее отвергает, первый делает вид, что не заметил. Мы уже давно танцуем этот самый танец.

- Ты в порядке? - Почти.

Я не могла знать, смогу ли снова быть счастливой, оставшись одна.

Она никогда не совершала таких поступков и теперь погрузилась в эту энергию хаоса, с нетерпением ожидая, что ждет по ту сторону.

Раскрываться в таком безопасном пространстве было страшно, но при этом отпускало, как будто несешься на велике с горки, отпускаешь руль и держишь прямые руки перед собой.

Прыжок с моста давал возможность взмыть вверх перед свободным падением. Когда он перелезал через ограду, ему было холодно, мокро и одиноко. Талли явилась с теплом.

Ты заслуживаешь любви и самого лучшего, что есть на свете.

Одной смелости недостаточно, чтобы был лад в душе. Ещё нужен ум, порядочность и сила духа. Эти четыре качества неразрывно связаны. И если одно выпадает из обоймы, ни у кого ничего путного не выйдет.

Эразм Никанорович, не надейся на чудо, никто тебе больше не поможет чудесным образом обрести смелость, да ещё в соединении с другими важнейшими качествами. Работай над собой неустанно, и всё, что ты хочешь, получишь обязательно.

Эти «кирпичи»-невидимки Борис Малышев очень любил. Не исключено, даже сильнее, чем жену и двух родных детей, мальчика и девочку, не говоря уже о папе с мамой и Родине.

Хорошая шутка нынче все равно что перчатка: любой остряк в два счета вывернет ее наизнанку.

Старость только умным вредит, а дураков она совершенствует.

Молчание - лучший глашатый радости.

Не следует выказывать свой характер, пока вы не будете вполне самостоятельны.

Любовь способна низкое прощать И в доблести пороки превращать, И не глазами - сердцем выбирает: За то ее слепой изображают.

И вот - любовь! Чем хороша она, Когда из рая сделать ад вольна?

Может, лучший способ смириться с потерей тех, кого мы любим, — это умение видеть и находить их везде, где только возможно. И если люди, которых мы потеряли, как-то могут нас слышать, нужно просто не переставать разговаривать с ними.

Можно думать, что знаешь, как поведешь себя в ужасной ситуации, но это совсем другое. Ты не можешь вообразить эту ужасную ситуацию. Возможно, именно поэтому в моменты полного ужаса мы настолько отключаемся от реальности.

Кто бы ни был тот первый человек, сказавший «упасть в любовь», он, должно быть, уже из нее выпал. Иначе бы он назвал это как-нибудь получше.

Не важно, насколько сильно ты любишь: сила любви бессмысленна, если она перевешивает способность прощать.

Он понимает, что, хотя обнимает меня обеими руками, удержать меня не может. Он уже давно не может меня удержать. Трудно удержать того, кто давно ускользнул.

Я называю это танцем разводящейся четы. Первый партнер делает попытку поцелуя, второй ее отвергает, первый делает вид, что не заметил. Мы уже давно танцуем этот самый танец.

Это я должна следовать за тобой. Так уж у нас повелось: ты твердый, я жидкая. Ты разрезаешь волны, а я — всего лишь след твоего корабля.

Внезапно хочется одуматься и сбежать, но вместо этого я киваю, потому что согласна на все. Рядом с ним я больше не Тейт. Я вода, а жидкость не способна проявить твердость. Вода просто течет. Именно этого я и желаю — просто плыть с ним по течению.

Мы с рождения полагаемся на родителей, думаем, что они будут достаточно любить нас и мы выживем. И если наши родители дают нам правильную любовь, мы становимся хорошими людьми.

Порой кажется, что легче просто двигаться по знакомому кругу, а не прыгнуть в сторону без гарантии приземлиться на ноги.

Петербургский климат давно вошел в анекдоты. Москвичи ехидно интересуются, не отрастают ли у коренных петербуржцев жабры и плавники и сколько оттенков серого они могут различать; петербуржцы парируют, что зато у них нет проблем с сухостью кожи и, в отличие от москвичей, живущих не в таких экстремальных условиях, им достаточно максимум часа, чтобы оказаться на побережье самого настоящего моря!

Живут ли призраки в самих дворцах — Екатерининском и Лефортовском? Как говорят, иногда там встречают кавалеров и дам в одеяниях XVIII столетия. Но подобных историй немного: все же дворцы сейчас принадлежат Общевойсковой академии и военному архиву, а военным видеть призраков не положено.