– Мы тут с Семёном посовещались, – заявляет он, – и решили, что, если твой жених заявит самоотвод, мы свистнем ОМОН, набьём ему морду и притащим в ЗАГС в наручниках. Я представляю эту эпическую картину – Сашка в камуфляже и наручниках, я в джинсах, потому что платье до сих пор не выбрала, и с драконом вместо букета, – и временно теряю дар речи.

– Он всё ещё не добился своей цели и будет убивать дальше. Хорошо, если только драконов. Слово «он» интонацией выделено так, что я ощущаю неприятный резонанс под рёбрами, а в голове появляется некая смутная мысль, в которую очень не хочется верить. – Это вы тоже даром «прямо чувствуете»? – спрашиваю я по возможности скептически. – Это я головой думаю, – усмехается она.

Я дёргаюсь, Влад шёпотом матерится, а когда Ундина делает шаг к нам, мы синхронно отшатываемся. – Саламандра выбрала тебя! Найди! Убийца – человек! Ты – человек! Должна! Она резко разворачивается и жестом указывает куда-то вверх по течению. – Там! Убивает! Сбрасывает в реку! Забирает камни! Не даёт вернуться! Убийца! Найди!

– Задолбались, – признаётся он. – Игорю замену до сих пор не нашли. Да ещё у наших добрых граждан не то весеннее обострение, не то не знаю, что, к каждой дохлой кошке вызывают. Мол, а вдруг страшный черномагический ритуал, страх и ужас же. – Дракон, молодой человек, не каждая дохлая кошка! – внезапно встревает Зверев. – Это овеществлённая магия!

– Фигассе, – Влад присаживается на корточки и с любопытством осматривает завитое штопором сверло, выгнутые стальные рамы и распустившиеся бутончиками головки болтов. – Это ж насколько не из того места должны быть руки? – Некроманты, – вздыхаю я. – Как ломать – так запросто, а как починить – так сразу «не наша специальность, оно и до нас было неживое».

Я всегда знал, что она рядом, верит в меня больше, чем кто-либо другой, и любит меня так сильно, что готова кинуться следом за мной в самую глубокую бездну.

— Мне тоже говорили, что я не достоин любви. Но она так не считала. Я думал, это такая дикость, тем более из уст светлой. Черт, когда она сказала, что любит меня, внутри перевернулось абсолютно все. Полюбить меня, не видя? Не обращая внимания на то, за что меня возносили в моем мире? Я даже не осознавал, что сам люблю ее.

Но через какое-то время я с ужасом поняла, что и сама готова убить. Если кто-то будет угрожать жизни тех, кого я люблю, я вспорю ему глотку. Искупаюсь в крови и даже глазом не моргну.

— Я люблю тебя, слышишь? Люблю, потому что знаю, какой ты настоящий, и никогда не смирюсь с тем, что тебя пытаются изменить. Я с тобой и готова бороться.

Любви действительно было мало для того, чтобы все преодолеть, но у нас было то, что помогало ей становиться крепче: надежда, вера в нас и в наши силы и желание обрести общее счастье.

Нет его и меня. Нет этой четкой границы между светом и тьмой. Мы ее размыли. И то, что сделает он, будет и на моих руках.

Он отстранился и посмотрел мне в глаза, точно спрашивая разрешения. Его взгляд потемнел. Я разглядывала его губы, удивляясь, какими мягкими они были. Меня тянуло к ним. Тянуло узнать их вкус и навсегда запомнить.

Сила — это порой не только дар, но и проклятье, носитель которого способен, спасая сотни, уничтожить десятки тысяч.

Наверное, повзрослеть и значило наконец научиться принимать тяжелые решения, из раза в раз проверяя свой моральный компас на точность.

Иногда все, что человеку нужно — это чтобы в него поверил кто-то еще.

«Мой на короткий срок» звучало намного лучше, чем «никогда не будет моим».

Быть чудовищем просто. Достаточно только поддаться порыву. Сохранить в себе человека — это уже совсем другая история.

— Мы много слышали о тебе, княжич. Если есть надежда вернуть мир в Штормовые Земли, мы хотим за нее сражаться.

Раньше она думала, что выражение «задыхаться от избытка чувств» — просто слова. Но сейчас ей действительно не хватало воздуха, потому что и в ее сердце, и в легких, и в каждой клеточке бурлило столько любви, что она вытеснила все остальное.

— Битвы проходят, и о них забывают, — раздался тихий голос Тэя. — Важны изменения, которые эти битвы вплетают в карту мира.

— Я уверен, что он предаст тебя при первой же возможности. Запомни мои слова. Ты сам вложил ему в руки нож, который он вонзит тебе в спину.

— Наши поступки могут напоминать о прошлом, но не должны управлять будущим, — твердо возразила она. — Мы должны попытаться все исправить.

— Я уверен, что грядет война. И в ней мы либо останемся без правителя, брошенные на растерзание соседним княжествам, — произнес он спокойно, словно от этого не зависела его собственная жизнь, — либо обретем истинного князя, способного вернуть величие Штормовым Землям.

От мысли, что он уйдет, все во мне замирало, становилось грустно и неприятно. Сейчас этот глупый заказ не казался мне таким важным. Ничего не имело значения, кроме него.

Нравится ли мне Аллен? Возможно, да. Он меня притягивает, я не могу вот так просто перестать с ним общаться. Так, может, я просто перепутала дружбу с симпатией?

— Они заклятые подруги с самого детства и все время соперничают друг с другом. Я, скажем так, очередной победный трофей. Маленький приз, который они хотят заполучить чисто из принципа, чтобы не дать победить другой.

— Может, мы договоримся? — проигнорировав вопрос, спросила я. — Да, можно. Ты отстаешь от меня, а я не пишу заявление в полицию, идет?

— Я не собираюсь бесцельно за ним бегать, Колин. У меня уже есть план. — Ты не забыла, что твои планы не всегда заканчиваются хорошо?

— …Признаюсь, у меня были разные мысли и догадки, но они и близко не стояли с реальностью. Значит, ты этим занимаешься? — Выполняю глупые и безумные просьбы за деньги? Именно.

— Ты обещаешь забрать меня — и не забираешь. Ты берешь у меня деньги — и не возвращаешь. Ты говоришь, что я ангел, а сам светишься в соцсетях других девушек… Тебе нельзя доверять!..

— Яркая внешность и округлые формы подкупают, здесь не поспоришь… Но нас, парней, другое привлекает в первую очередь, — он договорил, не утаивая ни одного слова. — Главное, как ты подаешь себя, твои уверенность и смелость, твои натура и блеск в глазах. Ты должна знать, чего ты хочешь.

— Нужно беречь такое симпатичное лицо, — сказала она Саше. — Девочки сейчас себе парней тоже по внешности выбирают. — Когда задевают твое эго, как-то не думаешь о своей смазливой мордашке…

Понимаю, что поцелуем все просто так не решишь. Я должен завоевать твое доверие, как ты — мое. Но сейчас я чувствую, что делаю все правильно. Ты рядом, и я хочу, чтобы ты была ко мне близко. Ближе, чем другие.

— Порой, Роза, за любовь нужно бороться, — заключил он, видя, как печаль с лица дочери улетучилась, а на ее месте появилась новая светлая эмоция. — Бывает, это делает мужчина, а иногда такое испытание выпадает женщине.

— Вас все любят. По-моему, об этом мечтает каждый музыкант, но, увы, получают эту любовь немногие.

— Сколько бы ошибок я ни совершала, все равно буду наступать на одни и те же грабли. И сейчас я сижу здесь в надежде, что хотя бы в этот раз мое решение не выйдет мне боком.

В руках золотой аристократии мира перевертышей то, до чего обычному человеку не так-то просто дотянуться. Власть. Деньги. И сила.

— Жизнь жестока, Микаэла. А ты, — грубые пальцы сомкнулись на шее с особым извращенным наслаждением, — всегда принадлежала, принадлежишь и будешь принадлежать мне

Она больше не чувствовала себя беззаботной и собранной. Каждый раз, когда она смотрела в зеркало, в серых глазах читалась растерянность. И ей это не нравилось. Хотя бы в этом вопросе они с Майклом были солидарны, ведь в его взгляде она разглядела нервозность и удивление. Он явно не ожидал увидеть ее такой.

— Мы же как-то в это вляпались, а значит, и выход обязательно найдется. Ну подумаешь, что найти его будет чуточку сложнее. Не невозможно же.

Отношения с Майклом тем летом в прямом смысле слова сорвали Микаэле крышу. И вот он опять вторгся в ее жизнь. Словно цунами, разрушил все выстроенные Микаэлой за десять лет дамбы и плотины.

— Я же просто хочу победить, только и всего. Что в этом плохого? — В победе? Ничего. Но какой ценой…

В теннисе не как в футболе, где одна команда играет с несколькими в отборах. Здесь один соперник решает все.

Но почему-то казалось, что бросать мяч или заниматься бегом может абсолютно любой. То ли дело решать задачи по математике! Но какое же оно, чувство победы над соперником, победы над собой?