Как же это приятно — советовать людям книгу, чувствовать сопричастность. Какая же радость — снова наслаждаться чтением.

Я не мог не смотреть на нее, неподвижно устроившись рядом. Я оставался в таком положении еще долго после того, как ее глаза закрылись, а дыхание успокоилось. Я не мог отвести взгляд. Я все думал, кто из нас погубит другого первым.

Если все мои несчастья вели именно к этому моменту, и все страдания, что я перенес, были ради встречи с тобой, тогда я ни о чем не жалею. Оно того стоило.

В неведении есть странное утешение.

Ты не обязана платить кому-то за любовь. Она дается даром.

Если кто-то по-настоящему тебя любит, то потому что сам этого хочет и не может представить мир без этой любви.

Когда речь идет о тебе, любое «нет» превращается в «да».

Вдруг Ильрит замирает, глядя на меня с безмерным восхищением; так, словно любит меня. Но, конечно, такого не может быть. Мы ведь оба знаем, что за судьба нас ждет.

Один жест, один взгляд и растерянная улыбка расставили все по местам. Его образ был совсем ни при чем. Она увидела его раньше, а он — ее. Боль стала проводником, связавшим их души, она заставила их смотреть друг на друга в толпе чужих лиц.

Когда человек понимает, что ему нравится другой? Видя открытую улыбку или уверенную походку? А может, все дело в юморе? Девчонки часто тянутся к парням, которым не чужда самоирония. Но в какой же момент это происходит? Когда гормоны попадают в кровь и выбор в пользу того или иного человека становится очевидным?

Народ бесновался, многие повскакивали с мест, словно на концерте любимой рок-группы. Даниилу не нужно было заигрывать с ними, подмигивать и улыбаться, талант делал это вместо него. Живая музыка сотворила чудо. Уже неплохая песня стала еще лучше. Барабаны задавали ритм, умело добавленные клавиши — добавляли драму. Гитара, как и прежде, отражала глубину сочиненной истории.

В этом мире только деньги правят балом. Хорошо говорить о щедрости и великодушии, когда у тебя каждый день в кармане по несколько пятитысячных купюр.

— Не хочу расставаться, не хочу идти разными дорогами. Хочу быть с тобой. Слышишь? — Я бы тоже хотел. — Но не можешь…

— Послушай, Кир… — Слова выпорхнули из ровно очерченных губ приговором. Кира задержала дыхание, ожидая жесткого отказа или отчитывания. — Не влюбляйся в меня, ладно? Не нужно. Посмотри на это все, — парень обвел рукой дом, — я проблемный, это же очевидно. Зачем тебе такой?

— Луна то в небе светит, то прячется за тучи… — многозначительно произнесла я. — Так и в судьбе человека есть счастливые случайности, но есть и то, о чем просить бесполезно, потому что этому не бывать.

Здесь, в гареме, есть одно негласное правило. Если хочешь возвыситься, то надо уметь предсказывать желания императора, но, если хочешь выжить, надо уметь проникать в мысли других наложниц.

Если двое любят друг друга, недопонимание между ними рассеется, как дым после сражения, или, если мне позволено так говорить, они всегда смогут прийти к мирному соглашению.

— Я не осмелюсь просить императора простить меня за прошлые ошибки, но, прошу вас, государь, не злитесь на меня, ведь злость вредит вашему здоровью. Я всего лишь ничтожная рабыня и недостойна этого. Не забывайте, что от вашего благополучия зависит не только исход войны на юго-западе, но и жизнь всего народа нашей страны.

— Я не из тех, кто будет использовать гнусные методы, чтобы добиться любви императора. Если я ему нравлюсь, я счастлива, если нет, значит, такова судьба.

— Если вас убьют, то любовь императора вам будет ни к чему. Ваша жизнь — вот что вы должны ставить на первое место.

Будет больно, но ты должна быть готова ко всему. И в итоге жизнь наградит тебя самым важным. Я дам тебе совет: учись прощать. Не надо хранить обиду, она тянет вниз. А ты должна духовно освободиться. Только так ты обретешь в этом мире гармонию.

Впереди у тебя будет много всего: взлеты и падения, любовь и семья… Весь мир твой!

— Месть – это новая война. Ты можешь выбрать спокойную жизнь… Но ведь не выберешь…

Видимо, это иллюзия, которую я сама себе придумала. Я верила, что любовь не может закончиться.

В ее жизни есть лишь одна дорога, и она ведет в сторону ее дома.

Любовь не выбирают…

Даже такому исполину, как восемнадцатый век, придется подвинуться и уступить место новой эпохе. Будете противиться — только станете несчастным и сделаете несчастными всех вокруг. «Вчера» было хорошим, а каким будет «завтра», вы не узнаете, если заткнете уши и зажмурите глаза.

— Ночь стоит за самым вашим порогом, — прошептал Александр. — Если вы ее не видите, это еще не значит, что ее нет. Так радуйтесь, что не видите, а не смейтесь над теми, кто велит запереть дверь покрепче.

К Изнанке нельзя привыкнуть. Каждый раз, когда Алексей попадал сюда, во сне или наяву, его одолевало то же чувство, что на кладбищах: живым людям здесь нет места, и негоже нарушать мертвенный покой усопших.

Он не знал, почему тьма выбрала его. Знал другое. Он ей не проиграет.

«Я мог бы заниматься чем-нибудь полезным, — раздраженно думал Алексей, перечеркивая кривые вычисления и швыряя тетрадь обратно хозяину, — В библиотеке сидеть. Или спать»

– Хейзел… – По мере того как он слушал, у него с лица схлынула краска. – Вас понял, – наконец сказал он. – Срочно едем к вам. Окончив разговор, Хейзел обвел взглядом собравшихся. – Два часа назад были обнаружены пять трупов. – Он помолчал. – Полиция Финикса считает, что они принадлежат пропавшим студенткам.

– Тут дело не в том, что ты делаешь, – сказал он. – Дело в том, что ты чувствуешь. – Не понимаю. Как вы можете понять то, что я чувствую? – Могу, – сказал он. – Только это и имеет значение.

Он смягчил свой тон: – Ты должна принимать то, что я тебе предлагаю. В настоящий момент я предлагаю выпить холодной, освежающей воды. – Не понимаю… – Я налью воду себе в рот. А ты выпьешь ее из моих губ. Все ее тело содрогнулось. – Н-нет! Он снова наклонил бутылку, выливая часть воды в отверстие…

– Тут полной уверенности не может быть до тех пор, пока мы не узнаем больше, – сказал Кент. – Возможно, преступник накачивает свои жертвы наркотиками или лишает их способности сопротивляться каким-то другим способом. А может быть, сразу же убивает их. – Или, быть может, он тешит себя фантазиями, будто они втайне его любят, но по какой-то причине не могут открыть свои чувства, – добавил Уэйд.

Нина поняла смысл его слов. Несмотря на все то, что происходило на территории студенческого городка, институт по-прежнему продолжал исследования по заказу различных организаций, в том числе и по государственным контрактам. А тем временем преступник занимался охотой в этих угодьях, богатых добычей. Если его не остановить, молодые девушки будут пропадать и дальше.

Нина перечислила то, на что сразу обратила внимание: – Все они учились в ведущем техническом институте, то есть они умные. Все они первокурсницы в возрасте от восемнадцати до двадцати трех лет. Все они белые женщины. – Ты упускаешь самое очевидное, Геррера. Раз никто больше не хочет это говорить, скажу я. – Она указала на фотографии, сопровождающие имена. – Все эти молодые женщины красивы.

Они захлебывались кашлем, как недоутопленники, которых еле успели выловить из воды. Пелена прошлого спала, и перед ними возникло знакомое помещение. Ребята оказались все в той же уютной комнате. Ни сырой земли, ни трупов здесь не было. Испытание на собственной шкуре безумия и трагедии трехлетней давности заняло всего-навсего десять минут.

Один из них определенно врал. Девушке очень хотелось верить мишке, который все это время был рядом, но она все равно сомневалась. Да, он несколько раз спас ее. Но что тогда она видит перед собой сейчас?

У Тоха началась мигрень, такая сильная, что казалось, будто кто-то протыкает виски иглой; а вместе с ней накатила и тошнота. В тот же миг плюшевый медведь, который притащил парня в это место, приблизился своей мордой к его лицу. И прошептал то, что Тоха не хотелось слышать ни за что на свете: – Какой же ты слабак все-таки. Не сон это.

Хваён была права. За те две минуты, что Тоха пришивал медведю глаз, он испытал странное чувство удовлетворения. Вот каково это – с помощью иголки с ниткой сделать чье-то существование полноценным. Чувство, которое возникает, когда тянешь за иголку и тонкая нить проходит сквозь ткань, оказалось ужасно приятным. Как и говорила Хваён, разум Тоха действительно очистился.

Тогда мальчик просидел в ванной целые сутки. Двадцать четыре часа он ощущал и как десять минут, и как десять лет одновременно. Сопровождаемый тонущими в темноте стонами, он блуждал по ночному кошмару. Пока родители отходили в мир иной, рядом с ним оставался только ничтожный, по мнению отца, комочек шерсти.

Лицо в зеркале напоминало Хан Тохёна и вместе с тем – Хан Тоха. Однако это было совершенно неважно. Тохёну, чье место украли, полагалось лишь сочувствие. Мертвым ведь слова не дают. Поэтому Тоха не жалел, что выжил. Он обошел Тохёна хотя бы в том, что он жив. Первая и последняя его победа. Но победа безоговорочная.

Сейчас на мое сердце села птица, и я чувствовала, как она хлопала крыльями между моих ребер.

Ляль, я не могу представить, чтобы Каран сказал: «Пойдешь со мной на свидание?» Он с большей вероятностью поцелует тебя в лоб и произнесет: «Ты моя законная жена».

— Какого цвета твои глаза? — спросил он тихо. — Голубые. Каран мотнул головой, как бы говоря «нет». — Нет, они не просто голубые, — сказав это, он еще ближе придвинулся ко мне, словно всерьез попытался разобрать их цвет. — Это какой-то особенный оттенок синего? Я вижу такие в первый раз. — Мой отец, — начала я, облизывая пересохшие губы, — мой отец говорил, что они цвета океана.

Прошлое иногда предстает чередой счастливых воспоминаний, а иногда вызывает лишь горькую улыбку сожаления. Некоторые события из прошлого нельзя облечь в одно слово… Но оно вызывает неизлечимую тревогу внутри. Внезапно перехватывает горло, ты не можешь дышать и кажется, что ты умираешь. Но в этом и проблема; «ты думаешь, что умираешь, хотя на самом деле продолжаешь жить».

«Мужчина, завоевавший мою любовь. Разбивший мне сердце, а потом запросто собравший все кусочки воедино. Герой любой романтической сказки, рядом с которым у меня все трепещет внутри. Тот, кто заставляет меня улыбаться и хмуриться. Мой возлюбленный на всю оставшуюся жизнь. Именно с ним я хочу завести детей и вместе вечно сидеть на крыльце, держась за руки. Он – все для меня».

– Обещай, что будешь рядом со мной в самый счастливый день моей жизни.

«От ее улыбки ноги словно прирастают к полу, а внутри все сжимается. Не существует слов, чтобы описать ее великолепие, но даже если бы я их отыскал, они не смогли бы в полной мере передать представшую взгляду картину».