Я молча слушала свекровь и понимала: сейчас из глупой тетки, которая погналась за котом, чтобы отнять у него шаурму, я превращаюсь в заботливую невестку и прекрасную жену, которая решила лечить кота, не дожидаясь возвращения домой членов семьи, чтобы избавить их от нервной ситуации.

– Приходи исчо, красавица, – заулыбался Ахмет, – от тебя в наш кафе как солнце пришло. Я сделала пару шагов к двери и услышала: – Дэвушка, эй, большой вес! Я обернулась, Ахмет помахал мне рукой. – В пакет лежит красивый открытка про наш ресторан, еще я положил салфетка, зубоковырялка. Жрать надо красиво. Я села в машину, поняла, что фраза: «Жрать надо красиво» теперь станет моим девизом.

Мать Ивана развела руки, присела и пошла к Альберту Кузьмичу, громко напевая: – Ах ты мой бархатный животик, иди сюда, любименький! Британец нырнул под стол. Никита завизжал благим матом, засвистел на зависть Соловью-Разбойнику. Кот помчался к Надежде Михайловне, та начала дубасить колотушкой по кастрюле.

С годами некоторые девушки из аппетитной булочки превращаются в пухлый батон.

Если разговаривая со мной, мужчина решил опираться на свой ум, умение логически мыслить и здраво рассуждать, если он уверен, что два и два – всегда четыре, то у этого мужчины нет ни одного шанса победить в споре женщину, у которой сумма сложения любых цифр зависит только от ее настроения.

– Рыцарь лучшего образа! Это я! У меня отвисла челюсть. Кузя игрок под ником «Рыцарь лучшего образа»? Это с ним я чаще всего делю первое место в рейтингах гейм-центра. Но как он узнал, что я... Дальше продолжать не стоит. Это же Кузя! Он решил выяснить, кто не дает ему единолично устроиться на верхней ступеньке пьедестала лучших игроков, и обнаружил меня.

Внезапно язык перестал меня слушаться. Я попыталась повернуть голову, но не смогла, перед глазами запрыгали разноцветные, потом черные точки. Издалека прозвучал голос: – Дашуля, что с тобой? Я хотела ответить: «Все в порядке», но не сумела, решила сделать вдох – не получилось. Потолок кабины моего «Мини Купера» перевернулся, на меня навалилось черное липкое одеяло.

– Охрана Червяков! – заорали из трубки. Помнится, когда-то в Ложкине работал секьюрити по фамилии Хомяков. Все жильцы, услышав от него бодрое: «Охрана Хомяков», осведомлялись: «Вы только хомяков охраняете или их хозяев тоже?» Парень сообразил, в чем дело и стал представляться иначе: «Охрана. Дежурный Сергей Хомяков». Потом он уволился. И вот теперь у нас появился Червяков.

– Какие-то события никогда не случатся, потому что они никогда не могут случиться.

«Если вы купите у нас перчатку на правую руку, то такую же на левую руку получите бесплатно». Я прочитала объявление раза три, прежде чем поняла его смысл, и рассмеялась.

Предчувствуя недоброе, Егоров растолкал столпившихся людей и увидел корчившегося на полу в луже крови курьера. Авиатор мычал, беспокойно метался и вскоре потерял сознание.

Схватка под водой много времени не заняла. В правой руке пловца сверкнула длинным лезвием финка. Затащив Сильвестра на приличную глубину, он с десяток раз ударил его в грудь. После чего разжал пальцы, выпустив обмякшее и отяжелевшее тело.

Распухший труп по-прежнему плавал в кормовой части. Не обращая на него внимания, Анатолий повернул к нагромождению коробок и ящиков, отыскал вскрытый и набил половину торбы товаром…

Четыре быстрых выстрела прозвучало из-за куста еще до того, как Ким с милиционером успели что-либо предпринять. Негодяй стрелял хорошо ‒ в «молоко» ушла только одна пуля. Две угодили в сотрудника, последняя ударила Константина в ключицу.

Когда до конца здания оставалось чуть более десятка шагов, из-за угла высунулся ствол винтовки и стриженная голова в большой суконной кепке с козырьком. Вороненый ствол глядел точно в грудь Василькова.

Сотрудники попытались задержать упрямца, а тот оказался не робкого десятка ‒ извернувшись, высвободил свой пиджачишко из цепких милицейских рук и смачно приложился кулаком по скуле ближайшего стража.

Они с трудом оторвали люк, который от жары внутри припаялся по краям к металлу отверстия. В передней части бронированной плиты, слева от командирской башни зияла черная дыра, из которой валили клубы вонючего маслянистого дыма.

Танк Соколова едва успел вынырнуть на край оврага, Бабенко понимал, что они слишком рискуют, видел в визир, как растет огненно-земляная стена перед корпусом танка, но, как военный, выполнял приказ командира «Полный вперед» без обсуждений.

Уже несколько раз раздавался звон снарядов, бьющих по косой в броню, так что каждый раз экипаж стонал от брызг огненной окалины в лицо. Но танк не останавливался ни на минуту.

На его глазах в казенник снова и снова закладывали снаряды, орудие стреляло с такой силой, что рядовые из расчета подлетали над землей, но танки противника продолжали бороздить гусеницами черное поле за мостом.

В окопе солдаты кричали от ужаса, казалось, что очередная болванка разорвется у них над головами. Но танки двигались по полю невредимыми. Перед каждым выстрелом машины с красными звездами на бортах оказывались чуть правее или левее цели, выбранной немецким наводчиком.

Темнота, как черным плащом обняла изуродованную воронками взрывов, братскими могилами, минными полями землю, даже и не скажешь, что здесь недавно шли ожесточенные бои.

Вздрогнула земля. Вся территория учебного центра покрылась черными грибами разрывов бомб, поднялось облако гари, пыли. В таком грохоте человеческих голосов внизу слышно не было.

Сосновский взял гауптмана в захват. Ремезов поставил укол. Около минуты с летчиком происходили непонятные вещи. Он то дергался, то столбенел, то моргал глазами, то закатывал их … наконец успокоился. Покорно сел на диван.

Генеральный комиссар госбезопасности Берия терпеть не мог информацию, которую предстояло еще анализировать, детально прорабатывать, принимать решения без какой-либо гарантии, что реализация удастся. А здесь, все расписано до мелочей. Берия будет доволен.

Его никто не услышал. Неожиданно за бортом потемнело и самолет затрясло, как в лихорадке, сбоку ударила молния. Попал-таки «Хенкель» в грозовое облако, хотя перед этим начал набирать высоту.

Крики оборвались неожиданной канонадой и фонтами разрывов гаубичных снарядов за передовой линией обороны первого стрелкового батальона. Были слышны обрывки команд, крики боли, тонущие в общем грохоте.

Глаузер, улыбнувшись, быстро извлек из-за пояса нож и резанул по шее красноармейца. У бойца раскрылись от удивления глаза, он еще смог опустить голову, посмотреть, как гимнастерку заливает кровь, и рухнул на землю, забившись в судорогах.

Перекрестный огонь посеял панику. Двое повалились замертво. Третий присел за мотоциклом, выдернул из-за пояса гранату. Его свалил прицельным выстрелом красноармеец Карабаш. Неиспользованная граната покатилась по растоптанному снегу.

Пулеметчик в коляске дал короткую очередь, но быстро закончил - повалился носом вперед. Кровь текла на землю по стальному ободу.

Шубин ударил по сугробу. Пули вздыбили спрессованный снег, устроили поземку. «Эксперимент» удался – пораженное тело вывалилось из-за сугроба, солдат судорожно держался за простреленный бок.

Острое лезвие вошло под ребро, как нож в масло - немец поперхнулся, закашлялся. Нож рвал еще живые ткани, хозяйничал в чужом организме. Гулыгин выдернул лезвие и варежкой заткнул фашисту рот.

Завизжал шурин Сергеича, стал вертеться, но получил пулю в грудь и упокоился с миром. Сам Сергеич прожил чуть дольше, успел рухнуть на колени и открыть рот. Пуля пробила черепную кость.

Сергеич попятился к окну, чтобы выбить задом стекло. Лазаренко и Вербин бросились одновременно, схватили его за локти, Лазаренко не сдержался, двинул предателя в висок, и Сергеич распростерся на треснувшей столешнице.

Он заработал руками и ногами как обезумевшая мельница своими лопастями, танцующие разбежались, падали стулья, переворачивались столы, и, наконец, драка была закончена – противники валялись на полу, подвывая и хватаясь за ушибленные места.

Непонятно, сколько бы еще продолжалась эта поножовщина, но появившийся Чича, недолго думая, вынул пистолет и методично отстрелял всех остальных.

Когда Мартыш вышел из-за куста акации, то нос к носу столкнулся с пятью вооруженными неграми. Реакция у него была отменная, он бросил пулемет и выхватил нож. Применять стрелковое оружие на такой дистанции было бессмысленно.

Рядом стоял теодолит и полуоткрытые ящики с геодезическим оборудованием, чтобы пускать пыль в глаза случайным прохожим. А народец здесь всякий появлялся и мог еще появиться, поэтому за камнем лежал пистолет, прикрытый травой.

В качестве багажа бойцы несли чемоданчики со всякой дорожной мелочью. Оружия при себе они не имели в соответствии с инструкцией. «Без оружия разберетесь, если припрет».

Маркин ударил в полную силу, вогнав кадык противника в шейные позвонки. Морячок кулем рухнул на землю, захрипел, ноги его мелко задрожали.

Лионетта рассмеялась, довольно громко. Но смех резко оборвался, словно она испугалась, что кто-то ее услышит. – Мы зовем его Садовником, – произнесла она сухо. – Подходящее имя, правда? – Что это за место? – Добро пожаловать в Сад Бабочек. Я обернулась, чтобы переспросить, но потом сама все увидела...

Я развернулась и припечатала ее лицом к одной из витрин. Мэгги уставилась на распахнутые крылья. Эта Бабочка была там еще до Лионетты и ее предшественницы. Никто не знал ее имени. Шашечница мексиканская – вот и все, что о ней было известно...

– Не могли бы вы представиться? – Пожалуй, нет. Не думаю, что мне бы этого хотелось. – Некоторые зовут вас Майей. – Так зачем же спрашивать?

Гэтсби верил в зеленый огонек, в оргастическое будущее, что год за годом отступает от нас. Да, оно не дается нам в руки, но это не важно — завтра мы и побежим быстрее, и руки протянем дальше… И в одно прекрасное утро…

Осенью посвежеет, и жизнь начнется заново.

Надеюсь, она вырастет дурой, это лучшее, чем может стать в жизни девочка, — красивой дурочкой.

Есть только охотники, дичь, и те, кому не до охоты, и те, кто просто устал.

Всякий раз, как у тебя возникнет желание осудить кого-то, — сказал он, — вспоминай, что не все люди получили на этом свете блага, которые выпали на твою долю.

Кардинал поднялся и оказался с ними лицом к лицу. Он увидел Пишотту. Кардинал помнил это лицо. Но помнил его совсем другим. Сейчас это было лицо дьявола, явившегося за его душой, чтобы повергнуть плоть его в ад. – Ваше высокопреосвященство, – сказал Гильяно, – вы – мой пленник. Если будете делать, что я говорю, вам ничего не грозит.

– Когда приедет Гильяно? – Завтра ночью, – ответил Пишотта. – Но не сюда. – Почему нет? – спросил Майкл. – Здесь безопасно. Пишотта рассмеялся. – Но я-то сюда проник, правда?