Настало время своими глазами увидеть то, что может предложить мне этот мир.

Чем светлее ядро маны, чем оно чище, тем больше в нем силы.

Теперь я знаю куда больше, но это так захватывающе — все время учиться чему-то новому!

В моем прежнем мире существовало такое понятие, как «энергия ки», которую натренированные люди,благодаря постоянной практике, использовали для укрепления своего тела и оружия.

В общем, я благодарен за то, что родился в любящей семье, однако и в этой жизни случаются трудности.

Твоя музыка, Арабесса, — это твой способ выражения эмоций, и я готов слушать тебя вечно.

«Я хочу, чтобы ты жила жизнью, о которой не будешь сожалеть», — сказал отец. Но разве возможна такая жизнь тогда, когда болит душа?

Но именно этого она сама и хотела: этого шанса, возможности самой сделать выбор. Продолжить дело своих родителей, придать смысл всему, что она сделала, будучи частью Мусаи. Самая почетная обязанность, которую только можно представить, и единственный путь, который она могла бы выбрать.

«Как солнце, луна и звезды, — говорили они, — Король Воров всегда был и всегда будет. Бессмертный, как сам Адилор».

Каково это, быть свободной и не обремененной обязанностями, пусть даже на один вечер? Например, как ее сестры сегодня? Как и большинство находящихся в этой комнате? Каково это — исполнять любое свое желание, не заботясь о последствиях, потому что с ними разберется кто-то другой?

Разрыв между мирами возникает в месте, где высвобождается мощная энергия, даже после того, как душа выходит из тела после применения к нему насильственных действий.

Каая понимала, почему эльфийка так поступила — не хотела терять любимого. Но она солгала. Смотрела им обоим в глаза и говорила о сплоченности и доверии.

Ее красота ошеломляла. Блестящие черные как ночь волосы обрамляли нежное тело и лицо цвета слоновой кости, безмятежные черты которого ударили его в самое сердце.

Она отчаянно цеплялась за Луану, а затем встретилась взглядом с Ароном, в лице которого увидела то же отчаяние. Но в его глазах мелькнуло что-то еще. Надежда.

Дом. Он подарил ей дом, который состоял из куда большего, чем обычных четырех стен.

Мысленным взором я увидела на его теле трещины. Не от натяжения пут, а от сердца, разбитого, как и мое. Сердца, которое не способна исцелить никакая симфония времени.

— Всякий раз, когда я любил, я терял. — Его голос был подобен тлеющему угольку, последнему, оставшемуся в море пепла. — Таково Мое бремя.

Он целовал меня так, словно я была топливом для его пламени, воздухом для его легких. Словно он художник, а я — его творение, созданное глубокой ночью мазками, полными страсти.

— Твое творчество столь потрясающее потому, что оно — окно в твой внутренний огонь. Огонь, который горит ярче звезд.

— Ты видишь во мне человека, Айя. — Его шепот окутал меня Солнцем и шелком. — Видишь мою душу. И никто никогда так на меня не смотрел. Не мог.

— Если ты откроешь мне свою душу, Айя, возможно, я отплачу тем же.

В этом мире нельзя совсем избежать душевных травм, но это не значит, что их наличие позволяет человеку творить все, что ему захочется.

Любовь больше похожа на брошенный в пруд камешек, на незаметный переход с одной страницы истории на другую. Но волны, которые исходят от нее, меняют то, как ты видишь мир, и тебя самого.

Выбор всегда есть. Даже если мы потеряли все остальное, он остается.

Прошлое сжирает тех, кто о нем забывает… Но твое прошлое не должно определять твое будущее.

Жизнь дается не для того, чтобы ее заслуживать. Она дается для того, чтобы жить. Все, что для этого нужно, — одна-единственная вещь, ради которой ты готов увидеть следующее утро.

Господа сидели посередине сарая, привязанные к колесу собственной кареты и с тихим ужасом наблюдали за внушавшими животный страх людьми в монашеских одеждах, окружившими их со всех сторон. Разыгравшееся воображение рисовало им самые невероятные, но от того еще более пугающие картины…

Как следствие - жители Певчей слободы, Варварки, Ильинки и прилегающих к ним переулков стали жаловаться властям на заведшегося в Китай-городе маленького, черного как сажа черта. Мелкий бес ловко лазил по дворам китайгородцев, до смерти пугая злобных цепных псов!

Салтыков с холодным ужасом заметил, что Келли незаметно для окружающих открыл свои веки и теперь пристально глядел перед собой глазами, в которых, отсутствовали зрачки. Мишка готов был поклясться, что знаменитый медиум внимательно рассматривал его своими бельмами.

На иноземном кладбище в Огородниках объявилось трое, одетых в черные балахоны, с вышитыми на них серебряными черепами. Полная луна выхватывала силуэты незнакомцев, медленно бредущих среди каменных крестов и мраморных надгробий, испещренных буквами нерусского алфавита.

- Слава Богу за всё! – успел еще выкрикнуть старик, как горящий факел, пущенный умелой рукой в самую середину облитой нефтью поленницы, заставил его замолчать навсегда.

Всем было любопытно! Что ни говори, а не часто на Руси сжигали преступников. Такое представление стоило посмотреть собственными глазами, чтобы потом не пожалеть об упущенной возможности.

Всю свою жизнь она ненавидела Ангела смерти. Но в то же время провела жизнь, гоняясь за ним, как мотылек за пламенем.

Баланс жизни и смерти находится в хрупком равновесии, Сигна. А это равновесие не должно нарушаться никогда, иначе мир поглотит хаос.

Большинство людей боятся смерти. Они живут в страхе всю жизнь, хотя видят меня только на последнем вздохе. Конечно, есть горстка людей с острым глазом. Они всю жизнь пытаются разгадать загадку загробной жизни и мельком заглядывают за завесу. Но представ передо мной, даже они оказываются достаточно мудрыми, чтобы бояться.

Даже будучи младенцем, Сигна была равнодушна к зловонному дыханию смерти. Она не металась в панике, а сосредоточилась на том, что было видимо только ей — голубоватом сиянии полупрозрачных духов, заполонявших поместье, пока темный Ангел вырывал их из тел. Некоторые покидали тела покорно, держа за руку супругов в ожидании начала пути в загробный мир. Другие изо всех сил цеплялись за свои тела.

— Потому что смерть милостива только к мертвым, мистер Торли. А на оставшихся живых ей совершенно наплевать.

Она притворялась, что не видит духов, бродивших по улицам или даже живущих с ней в одном доме. И надеялась, что однажды они исчезнут, если не замечать их. К несчастью, это оказалось совсем не просто. Временами создавалось впечатление, будто они догадываются о ее плане и только сильнее злятся. Воя по всему дому или прячась в зеркалах, они всегда пытались застать Сигну врасплох и напугать.

Пасленников натурально взбесился. За нож он не хватался, попытался ударить гостя кулаком, но промахнулся. Увернувшись от удара, Малахов схватил его за руку и, пропустив мимо себя, придал ускорение.

Артем не сопротивлялся, позволил себя увлечь в кабинку. И тут же остался без куртки, Ева сорвала ее, сбросив на пол. Рубашку она стянула возле бассейна, кобура с пистолетом упала под шезлонг.

Один только подполковник Малахов холостой, может, потому его жизнь вне опасности. Смешно? Смешно. Малахов усмехнулся своим мыслям. Но выезжая со стоянки, все-таки глянул по сторонам. Не подкрадывается ли к нему кто-нибудь из-за угла?

Когда-то он поднимал на бунт зоны, а сейчас мог устроить забастовку рабочих, а это простой предприятий, финансовые и репутационные потери. И чтобы комбинаты работали бесперебойно, их владельцам приходилось раскошеливаться.

Максим знал, что «пальчики» можно снять практически с любой поверхности, с одежды, с листьев, даже с рифлёной рукояти пистолета, достаточно поместить исследуемую поверхность в цианоакрилатовую камеру, в лаборатории такая есть.

Потерпевшего он увидел с порога, тело лежало посреди холла. Голова разбита, лицо в крови, рука безжизненно откинута. Вряд ли человек жив. Но в любом случае действовать нужно осторожно.

Глупо отдавать душу Дьяволу, очень глупо. Неужели это то, что я должна починить?

Не обольщайтесь, доброта — валюта, которой сейчас расплачиваются.

Иногда я жалею, что не могу прикоснуться к своей груди и забрать свои эмоции. Так ли важно чувствовать? Сейчас люди руководствуются не светлыми ощущениями, а теми, что приносят боль. Сейчас чуждо добро как справедливость, сейчас ты становишься, даже невольно, обозленным, обиженным, сломленным. Нужно ли это людям?

Люди причиняют друг другу боль от злости, из зависти. Они просто делают — и все. В этом нет смысла, но иначе они не умеют.

Трудно представить мою жизнь без приступов и осложнений. Тогда это была бы и не моя жизнь. Так происходит уже девять лет. Я существую с виной и угрызениями совести. Я не могу спасти всех, а главное — не хочу. Но мои способности для этого и появились: я должна облегчать муки тех, кто их испытывает.

— В больнице часто обрабатывают раны после укуса перевертыша? — Не знаю. Я и о перевертышах-то ничего не слышал. — Счастливый мальчик.