Увы, Артем не ошибся, по реке действительно плыл покойник. Черные волосы, синяя кожа, жуткие трупные пятна, джинсовая куртка, на шее петля с обрезанной веревкой.

Она нырнула под массивный стол и возникла вновь, бережно прижимая к груди череп. Сняв с него крышку, она таинственно поманила гостя пальцем: - Глянь-ка. А это моя копилка. Я ее с собой возьму…

Станислав гнал, стиснув зубы, лишь изредка подавал голос, изрыгая страшные ругательства в адрес остальных машин, их водителей, светофоров, пешеходов, правительства, мирового правопорядка и прочего.

Наблюдательность и логика подсказали Даниилу, что лично лицезреть сию достопримечательность ему не удастся: как раз на предполагаемом месте ткань шорт у покойника зияла красным квадратом, густо пропитанным кровью.

Покойник безмятежно дрейфовал вверх спиной в уличной зоне своего собственного бассейна в своем собственном поместье, в клубах шикарного ароматного пара.

Он бросился на дверь. Дотянулся до тяжелого кресла, до дубового пуфа, все это сдвигал, подпирая, выстраивая баррикаду, и лишь потом, отдышавшись, вспомнил, что дверь запирается на ключ, а ключ – в замочной скважине. Даниил запер дверь и сполз на пол.

Зоя как следует ущипнула пухлыми пальчиками пухлую ручку, – нет, не спит. Внутри стремительно раздувалось пока еще маленькое гелиевое Счастье, раскаленное, как жало паяльника.

Не так просто застрелиться из охотничьего ружья. Это если пальцем ноги на спусковой крючок нажать, но Гуляев даже не разувался. И никакого приспособления для того, чтобы дотянуться до спускового крючка поблизости не наблюдалось.

Гуляев лежал на боку, теменная часть черепа снесена – не особо преувеличивал Пыжов, когда говорил, что полбашки к черту. Ружье лежало тут же, на земле почти параллельно телу.

Павлик лежал на тропинке, головой зарывшись в мокрую траву. Пуля попала в сердце, выступившая кровь была едва заметна на фоне темного и мокрого полупальто, застегнутого на все пуговицы.

Родион смотрел на шишку в надлобной части головы парня. И гематома в этом месте, и кровь запеклась, похоже, прикладом приложились. Ударили сильно, но вскользь.

Лера зажглась как спичка, воспламенилась, распалилась. Родион, казалось, выгорел вместе с ней дотла. Секс, конечно, не самое главное в семейной жизни, но в этих ярких мгновениях особенный смысл. И маленькая смерть, воскресать из которой одно удовольствие.

Не прошло и месяца, снова ЧП – Славу избили на стройке, где он сейчас работал. Всего лишь избили, но Фомин понял, что впереди его ждет новый всплеск насилия.

Наведя автомат на оперов, старший группы спецназа отрывисто скомандовал: - Никому не двигаться! Бросить оружие! Стреляем без предупреждения! Переглянувшись, неприятно удивленные Гуров и Крячко неохотно бросили пистолеты на пол.

- Полковник Гуров, Главное управление угрозыска! – Лев достал из кармана удостоверение. - Полко-о-вник… – старший группы спецназа язвительно хохотнул. – Если ты полковник, то тогда я – римский папа! Мне нужно настоящее имя, кличка, место жительства…

Слушая ее истеричный «спич», опера, мгновенно сориентировавшись, уловили появление на балконах у самой балюстрады справа и слева двоих мужчин в черной одежде с пистолетами наизготовку.

Каких-либо документов при нем не оказалось. Зато во внутреннем кармане ветровки обнаружилась сторублевая купюра, сложенная пополам, с надписью шариковой авторучкой: «На билет в ад!»

Старший опергруппы, представившийся как капитан Рогожин, осмотрев место захоронения, сделал вывод, что ему дней пять-семь – не более того. По его мнению, тело этого человека зарыли люди сведущие в маскировке.

На дне углубления, вырытого лисьими лапами, чернел рукав ветровки из кожзаменителя. А вот из рукава-то!.. Из рукава выглядывала кисть человеческой руки, уже частично обглоданная зубами лесной хищницы.

— Мэллори, вряд ли ты поймёшь, насколько обязан тебе город, но мы-то знаем. Твои слова раскрыли нам глаза, а главное... сердца. А теперь я прошу тебя оказать нам честь и разрезать эту ленточку, открывая новый музей!

— Шанс. Один, — говорю я. — Нам нужно всё поправить с первой попытки. Не облажаться. Всё должно пройти без сучка без задоринки.

И вы все ведёте себя странно. Я чувствую: что-то не так, но от меня это скрывают.

Ну вот, мы к чему-то приходим. Включая Сару, игравшую Молли на параде, и всё, что там произошло, это похоже на вторую зацепку, ведущую нас к Милой Молли.

— Свежайшее печенье «Кладбищенское». С пылу с жару!

Жила-была в Истпорте Молли, Любила Молли прибой, Но отняло брата море, И Молли придёт за тобой...

В этот момент по телевизору, который стоял на полке за барной стойкой, начали показывать сюжет о сегодняшнем убийстве в Palais de la Méditerranée в Ницце. Понять было ничего невозможно, так как говорили на итальянском, но постоянно повторяющееся слово «руссо» давало, в общем, исчерпывающую картину.

Дмитрий, как нам всем казалось, очень близок с отцом. Он не глуп, заносчив и очень честолюбив. Савинов поручил ему курировать многие проекты, которые не имели отношения к банку. Именно курировать, но не руководить в полном смысле этого слова.

Савинов в это время ничего не делает, просто ждет. На мои звонки не отвечает, а Галине всячески дает понять, что с минуты на минуту начнет искать деньги для помощи своей кредитной организации и мне лично. Он считает, что регулятор должен быстро ввести в банк временную администрацию и отстранить текущее руководство.

Обычный мой рабочий график в последние дни, выглядел следующим образом: я приезжал утром в банк, подписывал необходимые документы, общался со своими заместителями, руководителем клиентского управления и главным бухгалтером, которому несколько дней назад поручил курировать очередность платежей, и, не дожидаясь обеда, покидал офис, направляясь на бесконечные встречи с клиентами и заемщиками.

В случае задержек платежей банк обязан на следующий операционный день отразить на соответствующих балансовых счетах суммы задержанных требований клиентов, которые и назывались картотекой, и отправить соответствующий отчет в Центральный банк.

Зачем на подобного рода посиделки собирались все остальные, сильно занятые своими собственными делами, люди, для меня всегда оставалось большим секретом. В стране, где все решения принимаются исключительно в кабинетах власти за плотно закрытыми дверями, а затем директивно и безапелляционно спускаются обществу как вмененные правила жизни.

Сложно заметить, что удерживает в равновесии, пока не потеряешь опору под ногами.

Я хочу стать настолько сильной, чтобы мне больше никогда не пришлось бояться. Чтобы, если понадобится, заставить остальных бояться меня. И я хочу, чтобы ты меня этому научил.

Ты бесценна. Ты стоишь дороже всего золота в мире. И мир обязан тебе гораздо большим, чем то, что тебе было дано.

Я не понаслышке знаю, каково это – когда ты готов на все, чтобы выжить. Почти всю мою жизнь меня ставили перед выбором: быть убитым или убивать самому, и я выбрал жизнь.

Порой лучше обставить все так, чтобы люди вас недооценили.

Может, я и не обладаю даром превращать предметы в золото и убивать гнилью, но слова – самое могущественное оружие на свете, и я умело им воспользуюсь.

Первый выстрел Руслана ушел в пустоту, но на втором он успел выставить прицел чуть правее и его фугас по касательной ударил о длинный нос немецкой батареи. С высоты сыпанул сноп искр, и раздались крики ошарашенных артиллеристов…

Соколов закрутил настройки бинокля, чтобы пересчитать количество охраны, как что-то вдруг стукнуло его по носу, выбив из рук бинокль. Патруль засек! Обстрел!

Протянутый в руке пистолет ТТ уткнулся прямо в лицо немцу и выстрелом разнес голову. Больше в танке никого не было. Алексей снова щелкнул рычажком фонарика, слабом свете стало видно, что на кресле водителя лежал ничком танкист. Голова была залита кровью от выстрела.

Руслан ползком подобрался поближе и с размаху опустил приклад автомата на висок спящего солдата, потом выхватил с пояса кинжал, который достался от деда, и отточенным движением провел острым лезвием по шее.

- Давайте я, - он представил на месте офицера того ефрейтора, что обещал заставить Бабенко вычистить его сапоги языком. И с размаху залепил кулаком, так что из разбитой брови сразу же хлынул красный ручеек.

- Немец! - прошептал Логунов, прильнувший к оптике. Рука легла на гашетку пулемета, одно нажатие, и проклятый фашист будет подстрелен, но приказ командира четкий - огнь не открывать.

Когда сомнения закипают в моей голове, он охлаждает мой перегретый мозг. Жар и холод. Жизнь и смерть. Нет необходимости изучать оккультные науки, чтобы понять этот вечный закон природы: противоположности притягиваются.

Мы живем в скверном мире: зачастую те, кому нравимся мы, не нравятся нам.

В тот день, когда я вспомню, откуда пришел, я буду знать, куда должен идти.

– Но это безумие – играть судьбой, полагаясь лишь на надежду. – Это и есть любовь, darling, немного надежды и много безумия.

– Не за мной он примчался, а за образом, который себе придумал. Подруга нахмурилась: – Кажется, понимаю, что ты хочешь сказать. Он влюблен в саму любовь, а тебя настоящую не видит.

Бойцу оставалось уже немного, когда очередь трассирующих пуль вспорола его маскхалат. Ранение пришлось в нижнюю часть туловища. То ли от боли, то ли по инерции он на секунду запрокинул голову, затем упал лицом в снег.

Королёв резко развернулся и двумя коронными ударами вырубил обоих конвоиров. Те рухнули как подкошенные. А через мгновение в блиндаж полетела граната, похоронившая всех, кто там находился.