Первое впечатление длится вечно, так что вы должны позаботиться, чтобы оно было хорошим.

Слезы — это оружие.

Бессемия — их дом, но они всегда знали, что, достигнув совершеннолетия, уедут. Беатрис — на юг, в Селларию, Софрония — на запад, в Темарин, а Дафна — на север, до Фрива. Они готовились к своему предназначению столько, сколько Дафна себя помнит. Выйти замуж за принцев, с которыми они были обручены, и привести свои страны к войне друг против друга, позволив матери в конце подмести и собрать осколки,

Младенцы, рожденные под Шипастой Розой, известны своей красотой. Те, кто рожден под знаком Голодного Ястреба, амбициозны. Дети Одинокого Сердца, как известно, более жертвенны, чем другие. Корона Пламени приносит власть. А Три Сестры дарят баланс и гармонию.

Но каждый человек, который когда-либо чувствовал себя бесполезным и ненужным, знает вкус одиночества, и оно черной линией проходило через всю биографию Дамера. Он убивал не потому, что ему нравилось это делать, ему даже приходилось напиваться до беспамятства, чтобы отключить свое чувство добра и зла. Можно сказать, что Джеффри Дамер убивал потому, что не хотел, чтобы люди оставляли его одного.

В интернете давно гуляет шутка: из-за того что в Америке было так много серийных убийц, мы единственная страна, у которой есть отдельная статья в разделе Википедии «Серийные убийцы по странам». Но, как показывает пример Андрея Чикатило, так может быть просто из-за того, что мы больше внимания уделяем своим чудовищам.

Деннис Рейдер был обычным, сексуально озабоченным, злобным и завистливым существом, фанатиком, который штамповал на конвейере серийные убийства, а его воображение питалось болью и страданиями людей. Но даже несмотря на то, что его преступления были примерами беспримесного садизма, он был не всегда одержим только убийством. Его наркотиком был контроль.

Ричард Рамирес вел себя как пятнадцатилетний поклонник хэви-метала, который относится к себе слишком серьезно. Он, несомненно, был злобной тварью, но его мысли и мотивы нельзя никак назвать изощренно-коварными. Когда его просили объяснить мотивы его поведения, он отвечал в манере, больше похожей на ленивое философствование старшеклассника, чем на пафос темного рыцаря, отдавшего свою жизнь Сатане.

Интересно, что Гейси не преувеличивал количество своих жертв, как это обычно делают серийные убийцы, когда приходит время для признаний. Он приуменьшил свою позорную славу почти в десять раз. В отличие от его криминальных собратьев, таких, как Деннис Рейдер, Джон Уэйн Гейси не гордился своими преступлениями, а скорее хотел разобраться с собственными мотивами.

Иногда Тед Банди описывал свои преступления в подробностях, а иногда рассказывал от третьего лица, желая отделить себя от содеянного. Такой метод запутывания довольно распространен у тех убийц, кому получалось одновременно вести «нормальную» жизнь и предаваться своему зловещему хобби. Чтобы жить в обществе, этим людям нужно расщепить себя на разные личности, которые практически не пересекаются.

Она была права. В этом пропитанным влагой мире ни- что не давалось легко.

Вдруг мое сердце будто сжали тисками. Руки ослабли, и я выпустил Элизию. У меня потемнело в глазах, и я словно провалился на самое дно океана.

Несмотря на то, что она вернулась, пусть даже ненадолго, я не собиралась снова становиться той девочкой, которую она знала. Девочкой, которая во всем искала поддержку старшей сестры. Чтобы пережить эти двадцать четыре часа, мне нужно было самой превратиться в ураган, а не поддаваться ему.

Я жестокая, озлобленная и бесчувственная. Возможно, дети были правы, избегая меня.

Иногда приходится смотреть в глаза тому, что причиняет нам невыносимую боль. Кроме того, наступает момент, когда нужно пожертвовать своими интересами ради того, чтобы помочь другому человеку.

Мне было трудно представить мир, где фейри и магия существовали только в сказках. Старые фильмы, снятые до Раскола, казались нереальными.

Конечно, глупо было влюбляться в фейри, но это все равно произошло. И, как я того ожидала, он разбил мне сердце.

— Я оказался прав, — хрипло произнес он. — Ты очень опасна, Джесси Джеймс.

Внезапное появление фейри в нашем мире и знакомство людей с магией не прошло без осложнений. Преступность возросла, а наша полиция оказалась неподготовленной к решению паранормальных проблем. Тогда и было учреждено Фейское правоохранительное агентство, которое контролирует и защищает фэйри, а также регулирует использование магии. Но даже Агентство не могло управиться со всем.

Тридцать лет назад случился Великий раскол — мои родители были тогда еще детьми. Между нашим миром и королевством фейри образовалась брешь, и последним пришлось явить нам правду о своем существовании. Поначалу воцарилась повсеместная паника, но, когда шок прошел, люди приняли волшебный народец с распростертыми объятиями.

Фрейя уже не в первый раз слышала эту фразу от наставницы. Волшебство не поддавалось научным объяснениям. Магия была жизнью. Магия была верой. Ее нельзя было проверить ни одной математической формулой и нельзя было разложить по полочкам. Магия была свободой.

Вода означает интуицию и чувствительность в бою. Носители этого элемента чаще всего оказываются мудрыми стратегами, но бывают беспокойными. Стихия Огня, с другой стороны, означает темперамент и авторитет. Этот элемент часто бывает связан с высокомерием и в то же время с силой, которую нельзя недооценивать. Этот элемент выбирают главным образом лидеры. Воздух означает умный и творческий стиль боя.

Девушка жаждала найти своего брата больше, чем желала получить титул королевы, и Ларкин сделал бы все, что было в его силах, чтобы отнять у принцессы ее одиночество.

— Карта новая, — удивленно заметила Фрейя, проводя пальцами по четким линиям. Лаварус был огромным островом, разделенным на Землю Смертных Тобрию на севере и магическую страну Мелидриан на юге. Между ними лежала Свободая земля, территория бессмертных Хранителей, в центре которой была Стена, отделяющая Тобрию и Мелидриан друг от друга.

Собственное мнение и  воля к  осуществлению задуманного отличают сильного короля, но по-настоящему хороший король никогда не ставит себя выше своего народа.

Джей знал, что ни один ответ его отца никогда не будет достаточно подходящим. И все же он все еще хотел знать. Он хотел услышать последнее оправдание своего отца, прежде чем двигаться дальше. Действительно двигаться дальше.

«Теперь у тебя никого не осталось», — подумал он. Только это было неправдой. У него была Лета.

Правда была правдой. Кем были эти присяж- ные, чтобы решать, что на самом деле произошло, когда никого из них не было в ту ночь?

Это не означало, что Джей был готов принять свою судьбу. Когда-то он был готов просидеть в Вардине столько, сколько назначит судья. Но те- перь, когда он был здесь, его планы изменились. А это означало, что нужно было найти выход из камеры.

Тени опасны. Эдем незаконен. Лжецы – трусы. Что ж, зовите меня лжецом, потому что некоторая ложь нужна во благо.

«Не вычёркивай меня из списка!» – вдруг вспоминаю я, и стою оглушённая, не вытирая слёз, под цветущими деревьями, под легчайшими облаками, – посреди жизни, весны, солнечных пятен на тротуаре, снующих-свиристящих в кронах миндаля птиц...

Как поразительно величие бытия, объемлющего весь этот прекрасный мир, где даже столь малые птахи имеют, как щеголиха – платья, по нескольку имён! Что за дивный список составил для каждой живой души наш щедрый Создатель...

– Как твоя работа, – спрашивает. Я привычно отвечаю: – Ты же знаешь, моя работа – книжки писать. Я пишу книжки. – И что, они где-то продаются? – Да, в сущности, везде. – Ты принеси мне, я почитаю, дам Илье читать... – Конечно, принесу, – вздохнув, отвечаю я. А она добавляет: – Уж, пожалуйста, не вычёркивай меня из списка. И эта фраза наотмашь бьёт в моё несчастное сердце.

А живая жизнь всё длится, обнаруживая удивительные переклички нрава и повадок через поколения.

Детство не подлежит уценке. Ребёнку должно быть интересно. А мы всегда – дети, мы по-прежнему дети, и сердца наши, – как поёт второстепенная героиня в повести о молодом художнике, которую вы сейчас откроете, перелистнув страницу, – «наши сердца не имеют морщин».

Моя личная родня была неистова и разнообразна. Чертовски разнообразна касательно заскоков, фобий, нарушений морали, оголтелых претензий друг к другу. Не то чтобы гроздь скорпионов в банке, но уж и не слёзыньки Господни, ох нет. С каждым из моей родни, говорила моя бабка, «беседовать можно, только наевшись гороху!».

И вот Орфей предстал перед Аидом и его женой Персефоной. Он рассказал им о своей любви к Эвридике и умолял их разрешить ей вернуться на землю, ведь она так молода, и смерть ее была чистой случайностью. Аид колебался, и тогда Орфей снова заиграл на лире. Музыка эта тронула до глубины души всех: и самого владыку подземного царства, и его жену, и даже всех живших там чудовищ...

<...> Зевс, не желая потерять лицо, приказал Прометею всегда носить на руке железное кольцо с оправленным в него камнем из той самой скалы, к которой он некогда был прикован. Таким образом царь богов намекал, что наказание титана все же должно было быть вечным, но раз уж судьба вмешалась — пусть гуляет. Но частицу скалы и кандалов пусть носит на себе постоянно.

Кронос заключил брак с Реей и произвел на свет множество детишек, среди которых были Зевс, Аид, Гера, Посейдон. Знакомые имена? Еще бы. Не только потому, что они входили в число главных богов и упоминаются в большинстве мифов, но и потому, что в наше время часть этих персонажей превратилась в героев фильмов и комиксов, а также компьютерных игр.

– А что мы можем поделать, если свидетелей нет? Они или убиты, или запуганы и молчат. Рано или поздно стервецы попадают в клетку. Но до этого успевают пролить кровь ведрами. У Коломбата, что сидит сейчас в Лукьяновской тюрьме, только доказанных жертв пятнадцать.

Лыков, конечно, слышал. МВД много лет получало из Минфина сверхсметные кредиты на содержание специальных отрядов, стоящих на границе Персии с Афганистаном. Якобы эти силы служили санитарно-эпидемиологическим кордоном, не допускавшим проникновения чумы в дружественную нам Персию.

В управлении поднялся переполох. Случай был из ряда вон: фартовый проник в ряды полиции и семь месяцев получал сведения обо всех секретных операциях. Люди Андреева рассердились не на шутку. Уже через сутки они отыскали Гаврилу в Подгорно-Жилкинском селении.

Лыков кое-что уже знал про «святого старца» и тоже полагал, что таких людей при Дворе быть не должно. Разговоры подобно этому ходили по Петербургу не первый год. Но от Филиппова он слышал такие слова впервые.

Первое нападение случилось 3 июня, когда Лыков еще состоял под судом и ждал оправдания. Восемь человек ворвались в лавку на Большой Белозерской улице под вечер, когда сиделец подсчитывал выручку. Дали рукоядкой нагана по голове, выхватили кассу и ушли вразвалку. Потерпевший никаких примет вспомнить не смог.

Лыков третью неделю как восстановился на службе. В начале 1912 года он угодил по ложному обвинению в Литовский тюремный замок. Друзья сумели доказать его невиновность лишь к лету. Ошельмованный сыщик вернул себе дворянство, чин и ордена, а вот прежнее место ему пришлось отвоевывать.

— Она верит в бога единого, всемогущего и справедливого, — повторил Петроний, уже снова сидя в носилках рядом с Виницием. — Если ее бог всемогущ, стало быть, он властен над жизнью и смертью; а если он справедлив, стало быть, ниспосылает смерть правильно.

Апостол поднял руку повелительным жестом, и все почувствовали, что живее потекла кровь в их жилах, но также и дрожь пробежала по телу, ибо стоял перед ними уже не старец дряхлый и недужный, но властелин, который брал их души и, поднимая из праха, освобождал от тревоги.

Зарево пылающего города освещало небосвод по всей его окружности. Из-за холмов выкатилась большая полная луна, которая сразу же раскалилась докрасна и, приобретя цвет расплавленной меди, казалось, взирает с изумлением на гибнущий город, владыку мира.

У Виниция появилось убеждение, что час Нерона пробил, что эти обломки, на которые рассыпается город, должны раздавить страшного шута со всеми его злодействами. Найдись достаточно смелый человек, чтобы возглавить доведенный до отчаяния народ, все могло бы свершиться в несколько часов.

Виниций очнулся от пронзительной боли. В первую минуту он не мог понять, где он и что с ним происходит. В голове шумело, перед глазами все было как в тумане. Но мало-помалу сознание его прояснялось, и наконец сквозь застилавший глаза туман он различил три склоненные над ним фигуры.